- Со мной все хорошо, - голос слабый, с хрипотцой, но, по крайней мере, я разговариваю. - Что случилось? - спрашиваю я, хрипло.

- Мы были у моих родителей, помнишь? - начинает Доминик, наливая воды в чашку и давая ее мне.

Это все, что он сказал, и все тут же всплывает в памяти.

Мое тело цепенеет и трясется, когда я вспоминаю, как услышала его, говорящего по телефону.

Я задыхаюсь, частота моего пульса кажется нездоровой, даже для меня. Надо мной паническая атака, которая вот-вот потянет меня вниз. Доминик забирает у меня чашку, чтобы вода не разлилась. Он подносит ее к моим пересохшим губам, и я жадно пью.

- Один, два, три, четыре, вдохни через нос.

Я смотрю на Доминика и позволяю его глубокому баритону успокоить меня.

Вдыхаю через нос и закрываю глаза.

- Пять, шесть, семь, восемь, девять, выдохни через рот.

Я открываю глаза и дотягиваюсь своей свободной рукой до Доминика, не отпуская его. С того момента, как мы встретились, он мой настоящий якорь. Он все время невероятно поддерживал меня и никогда не позволял оступиться.

Сейчас ничего не изменилось.

- Какой сегодня день? - говорю я, пытаясь уяснить, как давно я здесь нахожусь.

- Сегодня вторник. Ты здесь с воскресенья. Доктора сказали, что ты была в шоке, и твой мозг просто отключился, чтобы защитить тебя.

Я отпускаю его и руками растираю лицо.

- Что случилось с твоим братом? - спрашиваю я. Вдруг я замечаю гипс на руке Доминика и осматриваю всего его. - Что с твоей рукой? - плачу, боясь, что он поранился из-за меня.

- Я избил Оскара - вот что случилось с моей рукой. И он больше мне не брат. На самом деле, я разорвал всяческие отношения со всеми ними. Я никогда туда не вернусь. Они мне больше не семья. Ты моя семья. - Доминик встает и начинает расхаживать туда-сюда по всей комнате. С каждым шагом он становится все злее.

- Что случилось? - осторожно спрашиваю я, не желая еще больше раздражать его. Я знаю, он не навредит мне; он никогда не причинит мне боль. Но могу сказать, что этот разговор будет для него не из легких. Он перестает ходить и делает глубокий вдох.

- Ладно. Во-первых, Оскара арестовали за нападение на тебя и изнасилование.

Я глубоко вдыхаю и чувствую, как колотится сердце в груди. - Отпечаток укуса на твоем плече - вот что указало на него.

Я гляжу на плечо, где остался отпечаток зубов, но, конечно, сейчас на мне больничная рубашка, которая все прикрывает, и мне ничего не видно.

- Я не понимаю. Каким образом?

Доминик подходит ко мне, присаживается на маленькую больничную койку и берет меня за руку.

- Когда тебя обнаружили и позвонили в 911, помимо остальных улик, полиция сняла отпечатки укусов. Дело было приостановлено, но улики сохранены.

- Хорошо, - мне становится ясен смысл слов Доминика.

- Когда ты потеряла сознание, по реакции твоего организма, я понял, что в этом был замешан Оскар. Дорис позаботилась о тебе, а я разбирался с Оскаром, пока он не превратился в пустое место, каким и является.

Он назвал свою маму Дорис, а не мама. Я терпеливо жду, пока он продолжает вспоминать случившееся.

- Дорис и Джон спросили меня, что случилось, и я рассказал им.

- Ладно, но я не понимаю, почему ты теперь больше не разговариваешь с родителями.

- Эйлин, - качая головой, шепчет он. - Серьезно, это очень хреново. Точнее даже больше, чем просто хреново, это совсем неправильно.

Из-за того, что он выглядит таким напряженным, я начинаю волноваться, потому что действительно не знаю, что, черт возьми, происходит.

- Просто расскажи мне, - говорю я, дотрагиваясь до его лица, и легонько провожу ладонью по щеке.

- Твои прикосновения все делают намного лучше. - Он наклоняется ко мне и нежно-нежно целует в лоб.

От него исходит слабый рокот, и я жажду его тепла, той силы, которую ощущаю, когда Доминик держит меня в своих руках. Мне просто хочется находиться в его безопасных, защищающих объятиях и никогда не покидать их.

Делая глубокий вдох, он закрывает глаза. Когда снова открывает, то выглядит таким печальным.

- Я люблю тебя, - глядя ему в глаза, говорю я. - Но, пожалуйста, расскажи мне, что произошло.

- Они знали, что он за человек, и откупались от его прошлых жертв в обмен на их молчание. Пользовались своими деньгами, чтобы он не попал в тюрьму. Они оба поверили, когда Оскар рассказал им, что его жертвам нравится быть отшлёпанными, и они наслаждались грубым сексом. После второго случая Джон и Дорис пригрозили ему отречься от него, если такое повторится снова. Вот тогда-то он и начал убивать своих жертв, с тем, чтобы те не могли вернуться и обвинить его.

Я вздрагиваю от его слов и вспоминаю жестокий, садистский способ расправы надо мной. Они вовсе не обращали на меня внимания, будто я была не более, чем просто пустое место.

Смеялись надо мной.

Писали на меня.

Запихивали в меня свои отвратительные члены.

Вставляли в меня, привязанную и находящуюся полностью на обозрении, ножи.

От воспоминаний всего это, меня охватывает озноб.

- Зачем им защищать его? -Желчь поднимается к горлу, и я прилагаю все усилия, чтобы не опустошить желудок.

- На это есть две причин и, для меня, ни одна из них не является оправданием. Их имя и их деньги. Они не желали, чтобы их имя полоскали в газетах по всей Америке, и не хотели терять свои деньги. Они думали, что если смогут откупиться от его жертв, им не придется иметь дело с последствиями. Они пытались надавить на меня, но я бы не позволил им продолжать защищать его, позволив и дальше разрушать чужие жизни.

- Но с Оскаром был, по крайней мере, еще один человек. Его звали Мик. - Я помню это, будто все было вчера.

- Когда я набросился на Оскара, он разговаривал с кем- то по телефону, но я выхватил его и разбил. Я все рассказал полиции, Эйлин, включая то, что он бы с кем-то на телефоне, и они делают то, что должны делать, чтобы найти этого Мика.

- А что случилось с Оскаром?

- Сегодня он во всем признался. Он сотрудничает с полицией, чтобы идентифицировать других женщин, которых похитил с дружками.

Чувствую, как морщу лоб - голова кипит кружащимися в ней вопросами. Но прямо сейчас, мне надо держать себя в руках и надеяться, что все со временем выяснится.

- Он рассказывает следователям о других женщинах, которых они забрали, но не рассказывает им, кто был с ним? Почему?

Доминик пожимает плечами.

- Я не знаю. Я не говорил с Оскаром. И не собираюсь. Больше ни с кем из них не хочу иметь дела.

Я наклоняюсь к Доминику и обнимаю его, когда он притягивает меня поближе.

Кажется, и минуты не проходит, как раздается стук в дверь, и она открывается.

Высокий мужчина заходит внутрь, закрывает за собой дверь и проходит в противоположный угол комнаты, держась от меня по возможности как можно дальше.

Я прячусь за Домиником и выглядываю из-за него на незнакомца, не зная, кто он и зачем здесь.

- Детектив Харрисон, как поживаете? - говорит Доминик коротко стриженому шатену. Он немного полноват, что, однако, не уменьшает его угрожающего вида.

- Хорошо, Доминик, спасибо. - Детектив смотрит на меня, и я передвигаюсь так, чтобы меня не было ему видно.

- Эйлин, это детектив, который записал мои показания. Он не причинит тебе вреда, и я не оставлю тебя. - Он гладит меня по волосам и убирает прядки мне за ухо и за спину.

- Привет, Эйлин. Меня зовут Саймон. Можно я подойду на пару шагов поближе к вам? - спрашивает он, выставив руки вперед, показывая, что он не представляет собой угрозы.

Я выглядываю из-за плеча Доминика и киваю ему. Смотрю, как он делает два небольших шага и ждет моего одобрения для следующих пары шагов.

Я киваю, и он приближается ко мне, потом останавливается в метре от изножья кровати. Я трясу головой, и он больше не подходит ближе.

- Ты такая молодец. Передать не могу, как восхищает меня твоя сила, - шепчет Доминик и чмокает меня в губы.