Приходился он нам с Татьяной двоюродным братом, жил в Красноярске, но дома застать его было невозможно, потому как занимался он археологией. Причем сделавшим несколько интересных открытий. Правда, я в археологии ничего не смыслю, и что это за открытия, сказать не могу. Одним словом, в свои 32 года он объездил чуть ли не полмира, а у нас в Приволжске появился, кажется, всего-то второй раз. Сказал, что узнал о беде, приключившейся с двоюродной сестренкой, и приехал узнать, может, чем помочь можно. Или уж хотя бы поддержать, морально или материально...
Хлопнула дверь, и в хату ввалилась румяная Дашка.
-- Чаевничаете? Мамуль, мне тоже наведи.
Разговор поневоле пришлось прервать. Возобновился он, только когда Дарья отправилась в клуб на дискотеку, предварительно нацепив лучшее платье и ярко намазав губы, за что в шутку схлопотала от матери по заднице полотенцем.
-- Иди, иди, прохиндейка, но чтобы в двенадцать была дома! И женихайся там поменьше, если уж выходить, то за городского. Правильно я говорю, Лешк?
Проводив дочку, Клавдия Петровна села за стол, и Алексей приготовился слушать продолжение.
-- На чем я остановилась? А, вспомнила... Ну так вот, Васька и предложил, чтобы Танюшке пересадили его костный мозг. Быстро сдали анализы, оказалось, что у них и группа крови с двоюродным совпадает. В общем, обошлось без моего участия. Операция прошла успешно, Таня быстро пошла на поправку. А Васька перед отъездом подарил сестре маленькую, вырезанную из кости фигурку какого-то шумерского божества, вернее, богини, звали ее, если память мне не изменяет, Гала... вру -- Гула. Точно, Гула! Сказал, что у шумеров это богиня магии и врачевания, а откопал он статуэточку на месте... Нет, сейчас уже и не вспомню, что за город он назвал, в общем, привез он ее из Ирана. Короче, Танька с этой фигуркой не расставалась ни днем, ни ночью, во время сна прятала ее под подушку. Верила, что благодаря Гуле и поправилась так быстро.
-- А где сейчас эта статуэтка? -- поинтересовался Алексей.
-- Так вот ты и слушай дальше, -- зачем-то обернувшись на иконостас и понизив голос, продолжила Клавдия Петровна. -- Через какое-то время, уже когда Таньку выписали домой, стало с ней твориться неладное. Заговариваться она начала, ночью во сне бормотала что-то на неизвестном языке, а когда просыпалась -- ничего вспомнить не могла. Я-то с ней в одной комнате спала, представляешь, жуть какая? А однажды... до сих пор как вспомню, не по себе... Однажды, не знаю отчего, просыпаюсь я среди ночи и вижу над собой Танькино лицо. А глаза... нет, это надо видеть, так не скажешь. Не ее глаза, черные какие-то, бездонные. Ну чисто зомби, что в фильмах показывают. И вот Танюха и говорит, да не свои голосом, а будто бы утробным, мол, она избрана, и дети ее станут владеть сверхчеловеческими способностями.
-- Серьезно?!
-- Так и сказала, вот те крест! -- Клавдия Петровна размашисто перекрестилась двумя перстами. -- Ну, думаю, плохо дело, сестрица во сне не только бредит, но и ходит, словно лунатик. А она сказала, и снова в постель. А я к матери бегом, все тут же рассказала. Кончилось тем, что она отвела Татьяну к психиатру, тот ее загипнотизировал, ну и давай наводящие вопросы задавать. Она и при нем давай лопотать на этом самом языке непонятном. А врач-то, не будь дураком, записывал все это на магнитофон. Говорил, для научной работы нужно. А потом он отдал запись послушать линг... линг...
-- Лингвистам, -- подсказал Клест.
-- Ага, точно, этим самым... А они уже сказали психиатру, что это похоже на какое-то древнее шумерское наречие, но и они смысла сказанного Татьяной разобрать не сумели. Врач посредством все того же гипноза пытался вылечить сестру -- ничего не получилось. А разрешилось все просто. Маманя, когда услышала, что Танюшка говорит на шумерском, решила, что корень всех несчастий в этой самой статуэтке, которую Васька припер. Да и выбросила ее от греха подальше на помойку. И, представляешь, перестала Танька после этого заговариваться. На всякий случай еще в церкву нашу старообрядческую сходили, перед батюшкой покаялись, все и прошло. Вот такая, Леша, история.
Клавдия Петровна замолчала, молчал и Алексей, переваривая услышанное. То, что он узнал за сегодняшний день, стало для него настоящим откровением. Это был не просто скелет из шкафа, покрытый пылью и паутиной. Это перевернуло все его сознание, хотя в глубине души он и ожидал, что может узнать нечто, таящее разгадку к тому, что происходит с ним и вокруг него.
-- А что Василий, все так же ездит по раскопкам?
-- Да он уж почитай лет семнадцать как пропал, -- сказала тетка. -- Уехал на очередной объект то ли в Индию, то ли в Китай, то ли в Таиланд... короче, те места -- и с концами. Может, бандиты какие зарезали, народ-то там дикий в джунглях живет. В общем, сгинул Вася.
-- Вот оно что...
-- Ну да мы с нашей матерью особо и не переживали, если уж на то пошло. Это Танька поплакала, все ж он ей как-никак жизнь спас. А нам-то что?
Всю ночь Алексей не мог уснуть. Ворочался с боку на бок, вслушиваясь в ленивую собачью брехню, и прокручивая в памяти рассказанное теткой. Все, что он услышал, походило на сюжет заштатного голливудского ужастика, хоть сейчас сценарий пиши.
Как можно расценивать слова матери -- или того, кто владел в тот момент ее телом -- о детях, которые станут полулюдьми-полубогами? То, что у него, Алексея Клеста, появился дар сканировать спящих и покойников -- это что, и есть полубожественное начало? А то, что некто, могущий оказаться его сводным братом, способен и вовсе руководить людьми, как марионетками... Можно ли с уверенностью сказать, что все это -- подарок (или проклятие) древнего божества? Да-да, это вполне можно назвать и проклятием, потому что счастливым от обладания даром Алексей почему-то себя не ощущал.
И все чаще его мысли возвращались к Зиновию. Предположим, мальчишка вырос, возможно, получил профессию какую-никакую... Почему он стал убивать, что послужило причиной, толчком? Не исключено, что у Зиновия просто-напросто психическое заболевание. Причем это наиболее вероятное предположение, вытекающее из того, что он натворил в последнее время. Нормальный человек не станет так издеваться над людьми. Да и вообще кто в здравом уме и трезвой памяти будет убивать? Обидели тебя -- дай в морду, в крайнем случае -- иди в ментовку. Но убивать-то зачем?!
Другой вопрос, как бороться с этим злом? Не Зиновию, хотя, не исключено, тот и сам, подобно сводному брату, не рад такому "счастью". Сможет ли он, Алексей Клёст, противостоять его злой воле? Нет, как ни крути, а пока что стало еще больше вопросов, и ответить на них лучше всего сможет лишь сам Зиновий Хорьков. Если, конечно же, именно он и есть этот убийца, что еще нужно, между прочим, доказать.
Утром он встал совершенно разбитый. Наскоро ополоснулся под рукомойником во дворе. Тетка к тому времени успела выгнать корову в стадо, теперь хлопотала по хозяйству. О вчерашнем даже словом не обмолвилась, ставя на стол нехитрую деревенскую снедь. Дашка заранее попрощалась с Алексеем и ушла на почту, где работала кассиром.
Только перед самым отъездом Клавдия Петровна вопросительно на него посмотрела. Поняв, что нужно что-то сказать, Алексей бросил:
-- Наверное, съезжу в Слободск.
-- Может, оно и не надо тебе, Леш?
-- Надо, Клавдия Петровна, надо. Тут ведь не только обо мне речь идет... К сожалению, я пока не могу вам всего рассказать, но поверьте -- дело серьезное. Очень серьезное.
-- Я тебе верю, Леша. Мне и самой все хотелось узнать, как судьба Зиновия сложилась, да все как-то недосуг было. Ну, Бог тебе в помощь!
Глава 16
Однако, прежде чем отправиться в Слободск, Клест успел поприсутсвовать на допросе Рогозина-старшего. Тот оказался человечком весьма субтильного телосложения. Не исключено, что события последнего месяца изрядно его состарили, но и до этого он, скорее всего, отнюдь не выглядел цветущим. Леонченко предупредил Алексея, что Сергей Федорович иногда уходит в запои, а в последнее время подобное с ним происходит все чаще. Немудрено, что от 55-летнего мужчины так разило перегаром, и Клест невольно поморщился, оказавшись в зоне досягаемости винных паров. Поэтому он предпочел за благо отодвинуться подальше. Первую скрипку, как и задумывалось, играл следователь.