Норс пожал плечами.

— В городе мало ночных ресторанчиков, а в Шугар Ков их вообще нет, так что я частенько захожу в «Генриетту» после кинотеатров или концертов. Все знают твою маму, — добавил он. — Или наслышаны про её репутацию. Приходит на помощь бездомным и всем нуждающимся. Это клево.

Мариголд думала, что Норс будет её подкалывать, а вместо этого от его слов встал ком в горле. Давненько она не слышала добрых слов о своей матери. Мамины работники устали от её грусти и гнева так же, как и сама Мариголд. Однако Генриетта построила репутацию на том, что кормила всех желающих, несмотря на количество звонких монет в карманах. В меню было простое блюдо из риса и бобов, а клиенты сами решали, сколько денег оставить. Те, кто платил больше, фактически оплачивали ужин тем, у кого не хватало или совсем не было денег. Удивительно, но люди обычно не скупились.

— Спасибо, — это всё, что Мариголд смогла выдавить из себя.

— Ты веган?

— Даже не вегетарианка. Но, — признала она, — мне приходится быть веганом по умолчанию. Дома запрещено мясо, так что я привыкла питаться в школьном кафетерии.

— Школьное мясо. Печально.

Мариголд улыбнулась.

— Ты даже не представляешь.

— Так ты… школьница?

— Уже нет. А ты?

— То же самое. Сколько тебе лет?

— Девятнадцать. А тебе?

— Тоже.

Они застенчиво друг другу улыбнулись. Довольные. Они почувствовали важность момента, огромную важность момента. Однако пауза затягивалась. Норс заёрзал на стуле.

— Я был вегетарианцем пару месяцев, но пришлось вернуться к мясу. Организму не хватало протеина и энергии для физического труда. Но, как только я отсюда выберусь, то обязательно снова попробую.

— Тебе не интересует семейное дело?

— Не-а. А тебя?

Мариголд покачала головой.

— Мне не досталось ресторанного гена. У бабушки с дедушкой тоже есть ресторанчик, — объяснила она. — В Атланте.

— Здорово. А мои бабушка с дедушкой основали нашу ферму.

— «Семейный бизнес с 1964 года», — вспомнила она надпись на вывеске.

В глазах Норса что-то мелькнуло. Те же эмоции, что пробудились в сердце Мариголд, когда он так уважительно отозвался о её матери. Гордость и, возможно, облегчение.

— Точно.

— Так почему ты не хочешь стать фермером, Норс Драммонд?

— Не по мне это. — Он пригубил кофе. — Как с твоим ресторанным геном.

Но он не смог скрыть эмоций в голосе. Норс скорее страдал на ферме, чем испытывал к семье безразличие.

— Так почему ты не хочешь становиться фермером, Норс Драммонд? — повторила она вопрос.

Он хмуро улыбнулся.

— Я не вру, когда говорю, что мне это неинтересно. Ферму должен был унаследовать мой старший брат, но ему это тоже было не по душе. Два года назад он сбежал из дома посреди ночи. Забрал все свои вещи и уехал в Вирджинию к своей девушке. Они разводят модных собачек. Пагле и лабрадудлей[8].

Мариголд была шокирована переполнявшей голос горечью.

— Но… разве он не пошёл по пути к своей мечте, как ты сам этого хочешь?

— Моему отцу тогда диагностировали Паркинсона.

— Бл*дь. То есть чёрт. Прости.

Норс уставился в свою чашку.

— Ему всё тяжелее работать, и родители всё больше и больше полагаются на меня. Они хотят, чтобы я унаследовал ферму, но больше всего ею хочет заниматься моя сестра. Мои родители хорошие люди, но… в чём-то старомодные. Прошлым летом они сильно повздорили. Ноэль тоже сбежала.

Мариголд хотелось потянуться через весь стол и обнять его. Она всё понимала: любовь, стыд, необходимость остаться, пока всё не уляжется.

— Я пытался убедить её вернуться… пытался убедить родителей отдать ферму ей, чтобы я смог уйти.

— А почему ты просто не сбежишь? Как твои брат и сестра?

— Ферма едва приносит доход. Без меня родители разорятся.

Мариголд сглотнула. Она приняла такое же решение. Ей тоже пришлось забыть о своём будущем.

— Я-я тоже осталась помочь.

Норс поднял взгляд. Он снял броню.

— Это как-то связано с твоим отцом?

— В нашей семье всё связано с моим отцом.

— И поэтому ты живёшь вот так?

Теперь настала очередь Мариголд пялиться в кружку.

— Слышал про женщин, которые не знают, что у их мужей есть вторая семья?

— Да.

Мариголд пожала плечами.

Повисла пауза.

— Ты серьёзно? Быть того не может.

— В Шарлотте. Жена и две дочери.

Норс был поражён.

— Они не были счастливы, узнав о нашем существовании. Он выбрал жизнь в Шарлотте. С ними. Компенсировал всё. Им. Возможно, завёл третью или четвёртую семью. Не знаю. Мы узнали в прошлом году, как раз под Рождество.

Норс покачал головой.

— Поверить не могу, что такое бывает в реальной жизни.

Мариголд тоже не могла.

— А почему вы не сохранили свой дом?

— Потому что мы с мамой… были второй семьёй.

У Норса расширились глаза от шока.

— Он женился на той женщине до того, как встретил мою маму. Мы были его экзотичным хипповским проектом на стороне. — Мариголд выплюнула каждое слово с ядом. — Его жена, законная жена, отняла все деньги по суду. Ему пришлось продать наш дом, и мы съехали.

— Прости. Я даже не знаю, что сказать.

Мариголд оттолкнула кружку.

— Весной мы собираемся найти новый дом.

— Ты… останешься в Эшвилле? Будешь помогать матери?

Мариголд чуть не забыла, зачем вообще знакомилась с Норсом.

Чуть. Она решила, что если даже он не согласится — или точнее она никогда не наберётся храбрости спросить — ей будет достаточно сегодняшнего вечера.

— Мне тяжело, понимаешь? Я люблю этот город. Люблю его дома в стиле арт-деко и нескончаемые музыкальные фестивали, чрезмерно дружелюбных людей. Но… для меня здесь нет будущего. Нет карьеры. Как только мама найдёт постоянный дом, я перееду в Атланту.

Норс нахмурился.

— Будешь работать у бабушки с дедушкой?

— Нет. — Но она машинально улыбнулась, потому что он помнил. — Буду заниматься анимацией.

Она поддалась вперёд с новым рвением и рассказала ему о студиях, что всего в трёх с половиной часа езды от города. О рынке, что растёт с каждым годом, о том, как крупные телевизионные сети создают шоу. Она рассказала ему о своём YouTube-канале, успехе и устремлениях.

Иными словами, она рассказала ему всё, за исключением лишь ключевой роли, которую Норс должен сыграть в её проекте.

Норс подался вперёд.

— Ты хочешь поступить в колледж? Выучиться на аниматора?

— Хочу работать. Я готова работать. — Мариголд осеклась. — А ты хочешь в колледж?

— Да. Я… — Он засмущался.

Мариголд подалась вперёд, копируя его позу.

Норс указал на футболку и выпалил на одном дыхании:

— Я знаю, что это умирающее искусство, но я хочу изучать радиовещание. Хочу работать на радио.

В голове Мариголд во всю мощь зазвонил колокол.

— Как-то один человек сказал мне, что у меня подходящий голос для радио, — продолжил Норс. — И с тех пор я не могу выбросить эти слова из головы. Я обожаю радио и подкасты. Во время работы я, как одержимый, заслушиваюсь «Этой американской жизнью», «ВТФ» и «Радиолабом».

— У тебя и вправду хороший голос. Замечательный.

Норс опешил от такого энтузиазма, но Мариголд уже было поздно останавливать.

— Вынуждена признаться…

Она выпалила всю историю про то, что вся встреча была затеяна только ради его голоса.

Норс был ошарашен.

— … я тебя явно огорошила, и мне сейчас так стыдно, поэтому я затыкаюсь…

«…и умираю от стыда».

Тишина была долгой и мучительной, но, в конце концов, лицо Норса расслабилось.

— Прежде всего, — вкрадчиво и саркастически начал он, — я польщён, что ты пришла за мной, а не за ёлкой. Это доказывает, что у тебя отменный вкус.

У Мариголд изогнулись уголки губ.

— Я пришла за твоим голосом.

— Во-вторых, я не могу поверить, что тебе понадобился целый месяц — не говоря уже о том, что мне пришлось оказаться в твоей квартире — чтобы ты задала этот вопрос. Но, кстати, ты так его и не задала, поэтому я не могу дать тебе ответ.