К вечеру ураган достиг невероятной силы и все наращивал мощь. Сильно потемнело. Многие растения полегли под напором ветра. Арине стало понятно, почему стволы настолько эластичные: во время Стинвия они травой стлались по земле и не ломались. Черные тучи, извергая молнии, неслись низко над землей. Они волоклись по крыше, и вода с них стекала по восточным стенам, извиваясь по прихоти воздушных завихрений. Вместе с дождевыми тучами ураган принес тучи песка, пыли, щебня и камней, и все это неслось параллельно земле. Хлынул ливень, который тоже не подчинялся силе тяготения. Девушкам, всматривающимся в темное окно, чудилось, будто их засасывает вместе со всей этой летящей грязью.

Сиаль вздрагивала при каждом ударе грома.

– Все летит на Сиал! Он затягивает меня! Я не хочу, не хочу! – прокричала, наконец, она.

Арина кликнула работника, и тот, ворочая механизм за шторой, закрыл окно плитой.

– Не бойся, сиди на топчане, – успокаивала Арина девочку. – Скажи-ка лучше, куда подевались все животные?

– Под землю и в скалы, – на высокой ноте ответила та, доверчиво приткнувшись ей под бок в поисках поддержки и защиты.

Замок низко гудел, и сидеть в комнате вдвоем было жутковато. Девушки, зачем-то пригнувшись, побежали в холл, где укрывалось множество людей. По дороге их застигло несильное землетрясение, отчего зертилийцы попадали ниц. Арина, к своему изумлению, бросилась на пол вместе с Сиаль. Дрожь прекратилась, но храбрую дочь Кафа поднять с пола не удалось: она держалась, словно приклеенная. По восточным стенам под мерное гудение непрерывно грохотала шрапнель, временами перемежаясь с глухими ударами. Строители крепости поступили мудро, создав стены такими толстыми.

Снова загудело, затряслось, по каменным стенам пошла судорога, пол стал зыбким и ненадежным.

– Боги Сиала призывают человеческий род назад! Кончился наш век! – громко запричитала Туба. Дружный суеверный вой усилился. Сиаль совсем потеряла рассудок. Землянке захотелось стукнуть повариху, чтобы та пришла в себя. Надо было что-то делать с перепуганной девочкой. Арине и самой было сильно не по себе: что если прочные стены не выдержат напора стихии? Ужас толпы передался и ей.

Силком она оторвала Сиаль от пола и потащила в «апартаменты» Кафа. Тот посиживал за столом, освещенным светильником, как ни в чем не бывало, и писал. «Последнее сражение для потомков увековечивает», – не без иронии подумала Арина и вручила ему зареванную дочь. Та прилипла к отцовской груди.

– Разве ты не боишься гнева богов? – спросил землянку Каф, успокаивающе поглаживая по спине дочку.

– Меня беспокоит только одно: выдержат ли стены?

Каф негромко засмеялся, тонкие губы растянулись, а лицо осветилось. «Почему я решила, что он некрасив? – думала Арина, украдкой изучая его. – Или я начала к нему привыкать?»

– Замок Каф выстоял не одну стихию. Для того мои предки его и строили.

Арина не хотела уходить, рядом с воином она чувствовала себя в безопасности. Однако она пересилила себя и гордо удалилась в свою светелку, где и продрожала от первобытного страха всю ночь, охая при каждом толчке земли, скидывающем со стола горшки с растениями. Среди ночи ее любезно посетил Каф и довольно холодно осведомился о самочувствии. Арина пробормотала в ответ что-то бессвязное. Каф без спроса развернул рулоны с рисунками, внимательно все пересмотрел, выбрал один, свернул и молча направился к двери.

– Куда ты его понес?

– К себе. Повешу на стену.

Каф ушел (тоже гордый!), а пленница вздохнула с облегчением и разочарованием. Она походила по комнате, приводя мысли в порядок и вслушиваясь в сильное биение сердца. Чего она хочет, в самом деле?

Одна хочет того же, что и любая другая женщина: быть счастливой. Но она землянка и не может жить на другой планете. Это невозможно.

Она услышала знакомый нарастающий гул, пискнула – вот, опять! – и бросилась ничком на топчан, переживая новые толчки.

К утру Стинвий ослаб и превратился в сильный ветер с дождем. Землетрясения прекратились. Арина, используя внутреннюю лестницу, рискнула забраться на крышу. С неба хлестал теплый грязный дождь, и она промокла до нитки. Арина стянула с себя одежду, оставшись в нижнем белье, и улеглась на живот за зубцами стены, укрывшись от ветра. Она валялась под дождем, выбросив из головы все мысли до самой последней, и наслаждалась бездельем и покоем.

– Ты уже здесь? – услышала она за спиной раскатистый голос. Каф улегся рядом, под рукой у него примостилась осунувшаяся дочь.

– Сейчас увидите возрождение джунглей, – сказал Каф.

По воздуху прокатился недоступный для уха гул на низких частотах, хорошо ощущаемый телом. Деревья начали шумно выпрямляться, с них веером летела грязь. Арина остро жалела, что не может запечатлеть это невероятное зрелище.

Дождь очищался от грязи и очищал окружающий мир. Джунгли возрождались.

Сиаль потянула Арину вниз. Дочь Кафа, благополучно пережившая Стинвий, воспрянула духом. Она привела землянку во двор, заставила забраться на шурса, и они вдвоем взлетели на одном ящере. Арина не сопротивлялась: во-первых, она уже достаточно притерпелась к полетам, во-вторых, после боевого дракона домашний шурс уже не казался страшным. Они летели на запад, к морю Нотозавров. Хорошо заметный круг Сиала наполовину врос в горизонт, над которым дугой висела его светящаяся краюшка.

Впереди вместо моря показалась голая пустыня. Сиаль приземлила шурса на высокую скалу. Арина соскользнула с животного и с недоумением всмотрелась вдаль. Она узнала и скалу, и пляж, но куда, во имя богов Сиала, делось море? Гладкое дно блестело, словно отшлифованное.

– Жди, – велела Сиаль.

Ждать пришлось довольно долго. Ветер утихомиривался. Тучи рассеивались, показавшееся солнце обрушило на мокрую землю жаркие лучи. Но вот Сиаль протянула руку вперед. Горизонт шевелился. Арина приняла движение за парниковый эффект, но ей показалось, будто дрожащая линия расширяется. Так оно и было. Послышался угрожающий гул. Шурс насторожился и забеспокоился. Девушки сели верхом и взлетели.

Гул усилился. На поверхности дна появилась вода, натекли огромные лужи, они сливались друг с другом, пока не покрыли все дно. Дрожащая линия горизонта сразу, без перехода, превратилась в стену. Ревущий водяной вал с грохотом врезался в скалу и накрыл прибрежные леса. Разделенные скалой пенные водяные половины стремительно пронеслись далеко вперед. Огромные волны валами накатывали на берег одна за другой. Грохот моря заполнял все пространство. Скала дрожала и сыпалась камнями. Черный монолит не устоял и исчез в кипящем водовороте.

Девушки не торопились улетать. Они носились над бушующем морем верхом на перепуганном шурсе, оглушенные и потрясенные, обе кричали, верещал и шурс, но крик безнадежно тонул в реве триллионов тонн воды.

На обратном пути Арина прокричала в ухо Сиаль:

– Куда уходило море?

– На Сиал! – крикнула та.

«Оглохли обе, кричим, – подумала Арина. – А боги накупались от души».

Работники очищали двор от камней, песка и прочего мусора, наваленного ураганом. Пришлось чинить покосившийся забор: бревна выкапывали, ровняли вертикально и вкапывали на место. Ворота устояли, их снова раскрыли нараспашку.

Сторожевой выйпет, просидевший неподвижно полдня на одном месте, позировать для рисунка не пожелал. Стоило Арине расположиться напротив него с мольбертом, как он, энергично почесав узорчатое брюхо задней лапой, потрусил прочь.

– Стой, куда! – крикнула Арина. – Сиаль, ну-ка приведи назад это животное.

Сиаль схватила выйпета за вислые уши и подтащила на место.

– Сиди теперь с ним, тебя тоже нарисую.

Сиаль обрадовалась, уселась прямо на землю и приласкала выйпета, чтобы он не ушел. Рептилия откликнулась на ласку, но тут же ощетинилась.

– Что такое? – удивилась художница и тут услышала стрекот с неба.

Сиаль поднялась, с удивлением всматриваясь в небеса.