Для КПСС это было неслыханным оскорблением. Черненко не мог, да и не собирался себя перебарывать он так и не принял французской модели социализма.

Но, как я сегодня понимаю, в словах французского лидера была прекрасная «установка» на будущее: «Социализм, дарующий не диктатуру, а свободу, уважающий права человека, имел неплохое будущее. Как знать, пойми тогда в ЦК КПСС слова Марше и, может, что-то в сегодняшней нашей стране тоже сложилось как-то иначе, по-другому…

Глава 11

Прозаическая смерть Щелокова, странный визит Чурбанова…

Все началось при Андропове! Сначала возникло громкое дело о директоре «Елисеевского» магазина Соколове, потом проштрафилась фирма «Океан», потом пошло, поехало…

История с этими уголовными делами покрыта мраком неизвестности и таинственности до сих пор. Взять хотя бы факт стремительных расстрелов главных обвиняемых — Соколова, Трегубова… Они рассказали следователям все, что знали, а снисхождения не получили. Их расстреляли столь стремительно, что они не успели, кажется, даже подать прошений о пересмотре дел. Видимо, они представляли для кого-то огромную опасность.

Но не только работники торговли оказались на прицеле у бдительного и зоркого КГБ СССР. В поле зрения попали и крупные партийные функционеры: первый секретарь Краснодарского крайкома Сергей Федорович Медунов и министр внутренних дел Николай Анисимович Щелоков.

Между собой эти два человека связаны не были. Знакомы, несомненно! Все же в одной аппаратной «связке» долгие годы проработали, но «общих» криминальных дел как будто не имели. Во всяком случае, мне об этом ничего не известно.

Букет содеянного ими был похож: там и там огромные финансовые средства, там и там коррупция, там и там неприкрытые хищения, нарушение правил о валютных операциях…

Поэтому, видимо, не случайно, что их персональные дела рассматривались на одном и том же заседании Пленума в июне 1983 года, и по обоим кандидатурам принято решение: «вывести из состава ЦК за допущенные ошибки в работе…»

Это был лишь первый шажок. Ведь нельзя же в самом деле было судить членов ЦК КПСС. Сперва их надо было поснимать со всех постов, разжаловать и лишь потом судить…

Медуновско-щелоковская эпопея была известна еще со времен Брежнева. Об этих партийно-правительственных «излишествах» своевременно докладывали Леониду Ильичу, но…

Еще раз позволю себе прибегнуть к свидетельству Владимира Медведева:

«…Сейчас говорят, что именно Андропов повел решительную борьбу с преступностью, коррупцией. Да, он — когда стал Генеральным секретарем. Но где же он был раньше? Вся информация находилась у него в руках. Неужели бороться с преступниками нужно лишь на посту главы государства? Кстати, вся информация о Щелокове, Чурбанове, Галине Брежневой также шла к нему, но он не решался довести ее до Брежнева.

Некоторые робкие попытки, впрочем, были.

В один прекрасный день я находился в кабинете Леонида Ильича, когда ему позвонил Андропов. Связь переключили с телефонной трубки на микрофон, все было слышно. Я поднялся, чтобы выйти из кабинета, но Леонид Ильич взмахом руки попросил остаться. Юрий Владимирович докладывал о Медунове. Говорил о том, что следственные органы располагают неопровержимыми сведениями, что партийный лидер Кубани злоупотребляет властью, в крае процветает коррупция.

Как обычно, Брежнев ждал конкретного предложения от собеседника.

— Что же делать?

— Возбуждать уголовное дело. Медунова арестовать и под суд, — предложил Андропов.

Брежнев, всегда соглашавшийся с Андроповым, на этот раз долго не отвечал, потом, тяжело вздохнув, сказал:

— Этого нельзя делать, Юра. Он — руководитель такой большой партийной организации, люди ему верили, шли за ним, а теперь мы его — под суд? У них и дела в крае пошли успешно… Мы одним недобросовестным человеком опоганим хороший край… Переведи его куда-нибудь на первый случай, а там посмотрим, что с ним делать…

— Куда его перевести, Леонид Ильич?

— Да куда-нибудь… Заместителем министра, что ли.

На этом разговор окончился. Брежнев был очень огорчен: Медунов — его ставленник — подвел. В том, что Андропов говорил правду, Брежнев не сомневался…»

После этого Медунов, как видим, не выпал из обоймы руководителей и вполне успешно просуществовал до июньского пленума 1983 года. Много времени потребовалось Андропову, чтобы, уже находясь в должности Генерального секретаря и главы государства, самостоятельно принять решение — «вывести из состава ЦК». Но на этом дело изрядно застопорилось… Провинившихся увольняли, лишали регалий, проводили в отношении их следственные действия, но все как-то развивалось ни шатко, ни валко.

Видимо, и Юрий Владимирович проповедовал лозунг, провозглашенный в свое время главным идеологом страны — Михаилом Андреевичем Сусловым: «Стабильность кадров — залог успеха!» А, может, у него, сломленного тяжелым недугом, просто руки не доходили…

Медунов как будто жив и по сей день. Здравствует. На бедность не жалуется. В судебном смысле не слишком сильно пострадал. И к скоропалительной смерти его, как Трегубова с Соколовым, никто не подталкивал.

А вот с министром внутренних дел СССР — Николаем Анисимовичем Щелоковым — как раз перед этим самым пленумом пришлось разбираться Черненко. И сложность этой разборки, в частности, заключалась в том, что родной брат Константина Устиновича — Николай Устинович — ходил у Щелокова хоть и не в первых, но в заместителях: в то время он заведовал системой высшего и среднего образования в МВД СССР — всеми учебными заведениями вплоть до Академии МВД, что на Войковской, а также различными курсами, учебными пунктами и так далее…

Естественно, сложившееся положение вещей — с проворовавшимся «начальником всей милиции» — создавало для генсека Черненко немыслимые морально-этические трудности… И если Брежнев не мог (или не хотел) наказывать Щелокова лишь по той причине, что когда-то давным-давно они вместе работали в Молдавии, то Черненко (тоже работавший со Щелоковым в Молдавии) дополнительно был отягощен родственной связью с системой МВД.

Но отношение Брежнева и Черненко к Щелокову, кажется, были куда сложнее… Однажды, когда вся страна с упоением вчитывалась в главы эпохальных произведений Брежнева: «Малая земля», «Возрождение», «Целина», я задал неосторожный вопрос Константину Устиновичу.

— Не понимаю… Брежнев описывает молдавские годы, а про Щелокова ни слова. Отчего так случилось?

Черненко, тоже работавший в те годы в Молдавии вместе с Брежневым и Щелоковым и не только читавший указанные произведения Брежнева, но и принимавший самое активное участие в их публикации, внимательно посмотрел на меня и ушел от прямого ответа:

— Есть кое-какие обстоятельства…

На этом разговор и кончился. Прошло довольно много времени. Не месяцы — годы! И вот, в один прекрасный день, незадолго до того самого июньского пленума, он неожиданно вызвал меня к себе:

— Ты, Виктор, интересуешься, вопросы задаешь… Вот, почитай! — он положил предо мной добрую дюжину скрепленных машинописных листков.

— Я могу взять их себе? — наивно осведомился я, полагая, что в кабинете ознакомлюсь с документом более обстоятельно.

— Здесь читай! — сказал Черненко, а сам, чтобы не мешать, вышел в комнату отдыха.

Это было заключение военной прокуратуры СССР, направленное в адрес ЦК КПСС. Черненко, будучи завотделом ЦК, обязан был с ним ознакомиться первым.

В документе скрупулезно перечислялись все прегрешения министра внутренних дел: и то, что он захапал в личное пользование несколько служебных «мерседесов», и то, что не брезговал забирать к себе домой и на дачу, а также раздавать ближним родственникам, арестованные милицией вещественные доказательства и конфискованные произведения искусства и антиквариата… Но и это далеко не все, о чем говорилось в этом документе.

Помню меня поразили два факта — это организация подпольного магазинчика «для своих», в котором реализовывались те арестованные вещи, которые не глянулись самому шефу «над всей милицией»; и то, что члены семьи Щелоковых были замечены в обмене в банках огромных сумм в потертых, захватанных, довольно ветхих рублях…