Доделывая крепления для переноски, наследник силился унять мелкую дрожь в покрученных, почти старческих руках. Он всё время посматривал то на Хранителя, то на свой угол, где почерневшие от крови темнели вбитые в камень многовековые оковы и широкие кожаные ремни. В текущее время приступы начинали накатывать всё неожиданнее, и Эн-уру-гал не позволял себе далеко отдаляться от своей металлической «смирительной рубашки». Последний короткий припадок случился с ним около часа назад, но бывало и такое, что за одним приступом практически сразу следовал второй, а распознавать приближение безумия парню было сложно.

Упрашивая Хранителя отправиться за помощью, тем не менее, Эн-уру-гал прежде всего позаботился о том, чтобы самому не стать источником опасности для старика. Несколько нетяжёлых, но проверенных им оков, заготовленных на второй день болезни Хранителя, поджидали своего часа. Из провианта оставалось два грызуна, а импровизированный настил-палатку парень смастерил уже давно. Так что зависимость не являлась столь значительной преградой для ухода из Железного ущелья.

Эн-уру-гал приделывал и проверял четвёртое крепление, когда в его тело прокрались негромкие, ещё поверхностные изменения. Как и ранее, парень не отреагировал на первый сигнал, заметив появившиеся ощущения только с приходом уже знакомого ему онемения конечностей и появлением иллюзии странной тишины. Так начинался любой из его припадков.

Недоделанным носилкам не хватало ещё каких-то двух ударов импровизированным инструментом, но Эн-уру-гал быстро забросил занятие и направился к оковам. Он так боялся остаться неизолированным, что иногда вынужденно неволил себя задолго до начала реального приступа, просиживая в неудобном положении часами напролёт.

Закусив толстый, плотный кляп и обмотав концы веревки за затылком, парень попробовал прикусить язык. Не получилось. Натянув на себя что-то наподобие длинного плотного плаща и хорошо укутав открытые части тела, он продолжил. Зафиксировав вначале покрытую в несколько слоёв толстым палантином голову, а потом и обе кисти, наследник поправил цепи ногами, и оковы поднялись к стене, разведя руки в разные стороны. Для ступней у Эн-уру-гала имелись лишь вбитые крепления и приспособленные к ним ремни, правильно затягивать которые после смирения рук он никак не мог. Парень вдевал левую ногу, кое-как выкручивался и подтягивал ремень второй, а после вдевал правую, оставляя её по сути свободной. Благо, что в минуты буйства его тело не отличалось рациональностью поведения, а только металось, выпиналось, огрызалось, пыталось навредить себе, и конечности редко выскальзывали даже из незакреплённых ремней.

Просунув правую ногу и натянув что есть мочи оковы, Эн-уру-гал проверял их стойкость. Недавнее буйство прошло без особых поломок, крепления были в хорошем состоянии, но парень проверял их больше двадцати раз за сутки, не доверяя своему хитрому, затуманенному подсознанию, способному незаметно для него самого ослабить зажимы или надрезать ремни, что уже происходило ранее. Побрыкавшись что есть мочи, Эн-уру-гал успокоился – крепления держали как нужно, а фиксация не позволяла его конечностям послужить во вред. Он начал ждать.

Периоды ожидания прихода безумия всегда были нелёгкими и истязали если не физически, то душевно, давя на психику. Он часто замечал, что именно в последние минуты перед приступом в его голову, как назло, начинали влезать опасные мысли о прошлом. Они не оставляли его никогда, но в такие минуты эти мысли преобразовывались в больную объёмную реальность, которой было под силу помутить и абсолютно здоровый разум. То, о чём думал Эн-уру-гал, укладывалось в основу подбирающегося безумия. Если мысли неосторожно касались тех или иных отрезков прошлого, галлюцинации воскрешали именно их, и весь тот ужас, что был с ними связан, – смерти, насилие, боль.

Наследник тревожно озирался, сжимаясь в комок. Вот-вот начнётся. Тишина – предвестник приступа – становилась всё более вязкой и томящей. Эн-уру-гал жмурился, резко открывал глаза, опять жмурился и открывал глаза, подзывая видения, пытаясь сохранить остатки храбрости и смело встретить живые галлюцинации, но минуты бежали, а башня оставалась прежней.

Тело парня онемело от неудобной позы, а он всё ждал, рассеянно оглядываясь, насколько это позволяли впившиеся в лоб и подбородок ремни. Наверное, приближалась середина дня, а может быть, и вечерело. По отсветам с единственной бойницы нельзя было разобраться во времени, но Эн-уру-гал и без того чувствовал, что его добровольная неволя затянулась. Это было странно. Все признаки подступающего безумия были налицо, все, кроме одного – наследник абсолютно ни о чём не думал. Никакие мысли о прошлом не тревожили его, а ведь как бы он ни старался в предыдущие дни, ему ни разу не удавалось скрыться от поставляющего ему воспоминания подсознания. Но голова его действительно оставалась ясной, хоть при этом Эн-уру-гал и ощущал немеющую тишину, внутренние лёгкие спазмы мышц, органов.

Если это и было начало приступа, то совершенно новое, не похожее на прежние. Такие выводы вогнали парня в панику, и Эн-уру-гал опять принялся проверять надёжность оков и ремней, трясясь и вырываясь, будто уже поддавался безумию. Зубы его впились в кляп, голова усиленно надавливала на ремни, а сухожилия на руках и ногах рисковали порваться. Парень громко хрипел, стараясь привлечь внимание Хранителя, разбудить его. Но потом на Эн-уру-гала снизошло неожиданное, давно забытое спокойствие.

Наследник замер.

Странно, но тело его враз прекратило ныть и страдать, утихли все спазмы, горящие, внутренние сжатия, непроходящая уже давно головная боль, а душа словно воспарила, сбросив с крыльев пудовые цепи. Эн-уру-гал с опаской прислушивался к блаженному состоянию полного покоя и утраченного здоровья, ища подвох. Его постепенно покидало напряжение, а тело становилось вялым, расслабленным и будто исцелённым, но ум парня как мог препятствовал происходящему, всё ещё не веря, всё ещё ожидая подлого удара.

Веки наследника тяжелели. Ему сладко хотелось спать. Неспособный противиться густоте сна, его уюту, Эн-уру-гал проваливался в темноту, и на сей раз она была блаженной, свободной. До того как слиться с ней, парень отрешённо поелозил правой рукой. Мешала тяжесть, и Эн-уру-гал потряс кистью.

Засыпая, он мутно взглянул на раскрытую ладонь. Она была пуста, и в то же время в ней как будто что-то появлялось, а кожа наследника касалась чего-то твёрдого и гладкого, похожего на кристальный камень…

Глава 13

– Адмирал-командующий, опять затихли!

Доклад застал Хорса на переходе с командной на нижнюю смотровую боевую палубу, и гам от работающих корабельных энергетических генераторов заставил его переспросить.

– Всплески вновь прекратились, – ответили ему. – Молчат вторую минуту.

Хорс кивнул, и, оставив обход незавершённым, поспешил на командный мостик. Добежав до объёмной проекции боевых действий, адмирал выбрал участки гамма-всплесков на поверхности орбитальной сети, увеличив их детально. Последняя преграда подрагивала от полномасштабной осады, поглощая колоссальные объёмы энергии, но настораживали Хорса не столько обильность и плотность наступления авиации захватчиков, сколько неожиданные, непонятные затишья на некоторых участках сети, где, как он уже догадывался, действовали первородные, не показывающиеся на глаза, пугающие его до неприличия существа. Адмирал никому ни на йоту не демонстрировал своего страха, догадываясь, что наблюдающие за аномальными зонами военные и эксперты наверняка не меньше его самого поддаются этому естественному чувству перед неизвестным и неизученным фактором. Так что, прекращение явных действий противника такого рода вызывали значительно большее беспокойство, чем их энергетические удары. Ни Хорс, ни его штаб не имели представления, что за собой скрывают подобные периоды спокойствия в рядах невидимых существ.

Про себя адмирал думал: лучше бы пришельцам и дальше продолжать крушить щиты орбитальной сети. Их натиск негативно влиял на состояние обороны, но Хорс хотя бы мог положиться на аналитику и расчёты запаса прочности, которые обещали Галлии выдержку ещё на три часа. А так, когда наступала такая бездейственность, адмирал терялся, не понимая, радоваться ему, или напротив, заново пересчитывать и умышленно уменьшать потенциал щитов, предугадывая возможные решения невидимых рабов.