Волшебное воинство увеличивалось с каждым днем, и Ипва эксплуатировала муз по своему усмотрению, забывая, что собирала их отнюдь не для домашней работы. Возможно, она ждала, пока число учениц не станет достаточным, чтобы очистить мастерскую от «лишних» профессоров и муз. Так или иначе, требовалось освободить пространство для отряда Вазавра на ночь, а то и на две. Ипва собиралась передать командиру свиток господина Каэтта, чтобы помочь завоевать город Цвета Морской Волны. Так она надеялась снискать милость Авантигварда и доверие Терри. Она всё продумала и мысленно уже наслаждалась жизнью в шикарном особняке, где-нибудь на берегу моря Санмир. Правитель, несомненно, пожалует ей особняк у моря в награду за заслуги перед короной, и Ипва будет роскошествовать там, как какой-нибудь набоб. Нет, как три набоба! Перед ней предстанут невиданные возможности, ей будут доступны последние чудеса техники, и наука в стране расцветет под ее руководством. Более всего она мечтает о карьере и славе ученого, и всемирное признание ее ума станет для нее высшей отрадой.

Но довольно тебе, Ипва, купаться в вымышленном золоте — пора бы вернуться в реальность. Почему вдруг стали чахнуть музы войны? Вот уже двое суток ты гнетешь их, лишая самого насущного — отдыха и пищи. Забыла, что твои прислужницы тоже люди?

От внезапного осознания этого факта ардикта выпрямилась в кресле и так сильно надавила ногами на спину ослабевшей Минорис, что у той захрустел позвоночник.

— Хватит, хватит! — крикнула она на весь зал. — Перестаньте! Работа окончена!

Она велела им рассесться вдоль стены, а сама отправилась к повару.

Загипнотизированные, усыпленные музы не двигались с места и даже не смотрели в сторону Минорис, которая боролась с дверным замком, гадая, как бы его сломать.

— Я не была готова к тому, что ардикта станет морить нас голодом, — бормотала она. — Скоро этот подвал превратится в настоящий склеп. Вот куда она теперь пошла? Не иначе, за гробовщиком. Завтра истекает третий день без пищи и воды — значит, мы протянем ноги. Нет больше сил притворяться…

Когда-то Ипва хвалилась, что продумывает всё до мелочей. Но на сей раз она упустила из виду кое-какие обстоятельства, и одним из таких обстоятельств стал Лорик. Он выбрался из непрочного загончика в комнате Сэй-Тэнь, процокал по паркету через приоткрытую дверь и благополучно провалился в ту самую дыру, куда некогда упали Минорис с Ризомериллом. С недоуменным «ме-е-е!» проехался на хвосте по каменной трубе и плюхнулся прямехонько на белую перину. Гостям, угодившим в нехитрую ловушку, Ипва обеспечивала мягкое приземление.

Лорику очень повезло: музы у стенки в данный момент больше походили на статуи, чем на живых людей, и его появление не вызвало у них ровным счетом никаких эмоций. Что и говорить, если даже в голове у здравомыслящей Минорис на секунду возникла мысль: «Ням-ням, баранина!». Впрочем, эта мысль тут же исчезла, потому что в аппетитной «баранине» девушка признала Лорика.

— И что ж тебе в загончике не сиделось? — вздыхала Минорис, поглаживая его по волнистой шерсти. — Теперь тебя надо куда-то спрятать. Только вот куда?

Медлить было нельзя — с минуты на минуту должна была вернуться Ипва. Одно облегчение — музы не выдадут местонахождение Лорика, даже если пытать их самыми изуверскими пытками. В итоге, Минорис заволокла упирающегося барашка в лабораторию и заперла в шкафчике для посуды. Посуду она предварительно вынула и расставила по полкам. Правда, нашлась одна вредная колба, которая решила показать характер и разбилась вдребезги. Судорожные поиски совка и метлы ни к чему не привели, поэтому острые осколки пришлось собирать на ладонь.

— Ай-яй! — вскрикнула Минорис. Надо же было ей пораниться!

Кто-то снаружи стал поворачивать ключ в замке. Наскоро обмотав руку первой попавшейся тряпкой, она выбежала из лаборатории в главный зал, где вновь опустилась на четвереньки перед креслом «хозяйки». Только бы ардикта ничего не заподозрила! Ах, только б не заподозрила!

Ардикта разъяснила повару суть своей проблемы еще на кухне, и сейчас Мелисс вышагивал вслед за нею, придерживая животом неохватную кастрюлю.

— Так, сюда, осторожнее, — командовала Ипва. — Ставьте в центре. Огромное вам спасибо!

— Да уж не за что! — заулыбался повар. — Вижу, ваши ученицы совсем выдохлись. Как науку любят, а!

— Пылают бескорыстной страстью! — подтвердила Ипва.

— Пусть себе пылают, лишь бы поесть вовремя не забывали, — ухмыльнулся Мелисс. — А как ваш предмет-то называется? У вас здесь факультатив, что ли?

Ардикта сверкнула на повара ненавистным взглядом, и того из подземелья точно ветром сдуло. Минорис знала, что ей не достанется ни ложки из его стряпни. Пока музы толклись возле кастрюли, источавшей дивные ароматы, она глотала слюну и мысленно облизывалась. А верховная преподавательница, скрестив ноги на ее спине, почитывала какой-то научный журнальчик. Для Минорис она припасла другое «лакомство» — картофельные очистки и кожуру тепличных томатов. Дождавшись, когда музы покончат с варевом, она поставила перед изголодавшейся рабыней тарелку с отбросами и окунула ее туда носом.

— Лопай!

В этот момент из лаборатории послышалось блеяние. Почуяв запах съестного, Лорик засуетился в своем укрытии и проломил копытом дверцу ветхого шкафчика, да там и застрял. Минорис призвала на помощь всё свое самообладание, чтобы не выдать испуга. Зато ардикта не пожалела ушей окружающих и разразилась такими страшными ругательствами, что отборная матросская ругань не шла с ними ни в какое сравнение. Отпихнув Минорис, так, что та не удержалась на коленях, она стрелой вылетела из зала. То ли закончилось действие гипноза, то ли любопытство взяло верх над чарами, но все ученицы потянулись за ней, и скоро в лаборатории было не продохнуть. Минорис подошла на цыпочках и привстала, чтобы видеть, что творится у шкафчика.

Ипва искрилась, как бенгальский огонь. Казалось, еще немного, и она начнет метать молнии.

— Откуда здесь эта тварь?! — орала она. — Какой идиот догадался… — Тут ардикта запнулась и обвела взглядом собравшуюся толпу. — Нет, какая идиотка?! Что ж, это мы быстро выясним. А ну, построиться!

Шеренга образовалась быстрее, чем сгорела бы спичка. Надо признать, в этом была заслуга Ипвы. Она вымуштровала учениц так, что позавидовал бы даже Вазавр.

На сей раз ардикта не ограничилась простым разглядыванием предполагаемых виновниц, она искала различия. И одно различие прямо-таки бросалось в глаза: у всех руки были вытянуты по швам, а у последней музы — заведены за спину.

— Покажи руки, Минорис! — потребовала Ипва.

— Вы решили заняться хиромантией? — попыталась отшутиться та. Но от ардикты не отшутишься и не отвертишься. И обмануть ее редко кому случалось. Разъярившись, она схватила бедняжку за волосы и потащила к лаборатории по живому коридору из застывших муз, которые не удосужились даже скосить глаза в сторону плачущей и умоляющей Минорис. Под конец она уже перестала плакать и умолять, а Ипва всю дорогу цедила, не разжимая зубов:

— Ах ты, дрянь! Гнусная предательница! Я так и знала, что ты выкинешь нечто подобное. Таких, как ты, нужно или на гильотину, или на костер. Но я придумала кое-что получше: будешь донором крови, донором клеток, тканей и всего остального. Захочу поставить на тебе серию опытов — вколю снотворное или просто ударю по голове. Побудешь в шкуре моих крысок!

На Ипву было страшно смотреть: ее лицо перекосилось от ярости, а звериный оскал сделал ее до ужаса неузнаваемой. Пылающая электрическая корона и взметающаяся электрическая мантия стали срастаться с плотью, проникать в органы, завладевать разумом. Теперь Ипву жгла изнутри уже даже не злоба. Ее душил огонь. Она чувствовала, что сгорает, подобно метеору, прорывающемуся сквозь слои атмосферы.