— Вы должны парить в эфире, легкие, как бабочки, — мелодично давала указания Овенарис, стоя на одной ноге и разводя руки в стороны. — Тянуться к небу, как тростинки бамбука. Слейтесь с природой, ощутите гармонию…

«Ага, как же, — подумала Лироя. — И ощутите дружеское плечо соседа, спасшее тебя от падения». Несколько человек в зале не удержались на ногах и шлепнулись на животы — «бамбуковый» лес поредел на три или четыре «деревца».

— Концентрация, концентрация! — напомнила Овенарис и закрыла глаза. Должно быть, она слилась с природой. А потерпевшие неудачу музы встали с пола и, разгладив одежду, приняли исходное положение. Урок продолжался добрых два часа.

Такрана взмахнула волшебной палочкой, и над кафедрой расцвел голубой цветок. Палочка была безобидной лишь условно, потому что иной раз с ее помощью создавались такие оптические и осязательные иллюзии, что начинающая муза могла и не устоять.

— О! Блёстки! — показала пальцем какая-то ученица.

— Не блёстки, — поправила ее Такрана, — а пыльца.

Она еще раз взмахнула палочкой, и цветок пропал.

— А теперь скажите, кто из вас хотел бы стать богаче самого Авантигварда? — поинтересовалась у муз преподавательница. Те дружно подняли руки.

В тот же миг на столе перед каждой ученицей возникла груда золотых монет, браслетов, колец с бриллиантами — в общем, всего, что только можно пожелать.

Пока музы примеряли драгоценности, Такрана прохаживалась между рядами в своей пушистой накидке, склонялась над каждой партой и заглядывала девушкам в глаза, справляясь, по нраву ли им подарки. Она надеялась и одновременно боялась уловить в их глазах огоньки алчности и азарта. Смогут ли музы равнодушно расстаться с драгоценностями, когда волшебная палочка прочертит в воздухе свой приговор?

«Вот мы сейчас и узнаем», — промурлыкала Такрана себе под нос, и парты опустели в мгновение ока. Ученицы тщетно искали на своих запястьях золотые браслеты и ощупывали шеи на предмет ожерелий. Всё это испарилось по велению Такраны.

— Так не честно! — возмутился кто-то.

— Издевательство! — прошипели с задних столов.

Такрана сделала вид, что не расслышала. Она продефилировала к кафедре и с изяществом сломала волшебную палочку, из которой тут же посыпались тысячи искр, а потом повалил серый дымок.

— Вот и всё! — объявила она, швырнув «останки» волшебного атрибута в мусорную корзину. — Вас разве не предупредили, что на этом уроке вы отрекаетесь от колдовства?

Но корзина крепко приковала к себе ошеломленные взгляды учениц, и ответа не последовало.

«Впервые вижу такую реакцию! — подумала Такрана. — Предыдущие группы переживали утрату гораздо спокойнее. Может, что-то не в порядке с палочкой?»

На лицах присутствующих застыло выражение вселенской скорби. За окном кабинета застрекотал сверчок, но тотчас затих. Такрана не выдержала:

— Ну что вы! Нельзя же так расстраиваться! Вот вам новые палочки! — И она раскрыла перед собой веер позолоченных волшебных палочек. Как тут заволновались ученицы! Повскакивали со стульев и, отталкивая друг дружку, бросились к кафедре.

— Поразительно! — воскликнула Такрана, стоя с вытянутыми руками. — Вот бы вы с таким же рвением расхватывали билеты на экзаменах!

Она не могла больше контролировать ситуацию: в то время как на нее наступала толпа, музы, получившие волшебные палочки, уже вовсю тренировались.

— Подай мне мешок драгоценностей! — приказывала одна.

— Сделай радугу! — взмахивала палочкой другая.

— Сотвори мне туфельки с пряжками! — чуть ли не взвизгивая от удовольствия, распоряжалась третья.

Такрану, наконец, оставили в покое, и она пришла в ужас, увидав, что творится в аудитории. Набрав в легкие побольше воздуха, она крикнула:

— Девочки, девочки! Что за балаган?! Мы же в приличном заведении!

Те немедленно прекратили колдовать, и в помещении установилась прежняя тишина… Нет, не прежняя. Какая-то напряженная. Ученицы не сели за парты, как им полагалось. Всё их внимание сосредоточилось на двери. Такрана угадала ход их мыслей и заградила собою проём.

— Не пущу! Вы должны разломать эти палочки и отречься… отречься от…

Надо было видеть, как она отбивалась, как старалась заслонить дверь своим хрупким телом. Но ученицы оказались сильнее, и через несколько роковых мгновений проход был очищен. Музы-предательницы ринулись в коридор.

— На помощь! — не своим голосом крикнула Такрана. — Измена!!

На зов вскоре прибежали Кронвар и Има-Рин, но о том, чтобы остановить муз, уже не могло быть и речи. Разве ж их всех переловишь?!

Ответ на этот вопрос могла дать только Ипва, поскольку музы, завладев волшебными палочками, отправились к ней в подземелье.

— Так-так, очень хорошо, — с расстановкой говорила Ипва, шагая вдоль стены, где выстроились ее новые прислужницы. — Подчиняющее заклинание работает безупречно, и я могу собрать целую армию непокорных, которые отныне будут покоряться только мне! Слышите, мне! — победно возгласила она, но ни одна из учениц не шелохнулась. — Более хитроумного способа добыть палочки, да еще и тех, кто бы с ними управлялся, не изобрести!

Она окинула шеренгу быстрым взглядом и со злорадством отметила про себя, что музы стали похожи на бездумные машины, наподобие генератора тока. Она могла читать их, как раскрытую книгу.

— С вами и еще сотней таких, как вы, я стану управлять училищем и сумею сломить любое сопротивление! — торжествовала она.

«Если Такрана не прекратит проводить сеансы отречения от колдовства, быстрое пополнение армии мне обеспечено. Потому что заклятие способно передаваться только через волшебные палочки… Ну, а я уж позабочусь о том, чтобы уроки нашей утонченной дамы продолжались», — подумала Ипва. Потом краска вдруг прихлынула к ее щекам, и в глазах запылал огонь ярости.

— А ведь всё из-за тебя, Каэтта! — крикнула она в сторону, как если бы там, в цепях и кандалах, томился ее сын. — Это ты истощил источник моего терпения! «Что за Вестница Весны?» — стал допытываться ты. Что ж, ты удовлетворил свое любопытство, не так ли? Удовлетворил ложью! Ха-ха-ха! А правды я вовек не открою, разве… разве только расскажут очевидцы, — Тут она перешла на зловещий шепот. — Но с ними мы разберемся. Очень скоро…

Очень скоро Минорис поняла, что не сможет сделать больше ни шагу по направлению к лаборатории ардикты. На ум не приходило ни одного путного оправдания. В сущности, Минорис была отступницей, а отступников непременно наказывают, если не лишают жизни. Она прислонилась к каменной кладке и ощутила, как колотится сердце. Нет, дальше идти нельзя. Нужен план.

В следующую минуту из глубины коридора послышались чьи-то шаги, и Минорис задрожала всем телом: «Пожалуйста, только не сейчас! Только не Ипва!»

Несколько мгновений спустя она уже мчалась по коридору, неуклюже вписываясь в повороты и задевая препятствия. Одним из таких препятствий стал обладатель загадочного кинжала, Катори-сан. Он как раз направлялся в свои покои, чтобы предаться размышлениям о тщете всего сущего и обрести душевное равновесие. Но траектория его движения в корне изменилась, как только в миллиметре от него просвистел неопознанный летающий объект, коим, как вы могли догадаться, была Минорис. Вслед за Минорис гналась разъяренная Ипва, которая ненавидела, когда от нее убегают. Ореол вокруг нее светился особенно ярко, а шипящий электрический «хвост» сделался настоящим оружием, которое опрокинуло не только ошеломленного китайца, но и нескольких муз, потихоньку кравшихся за ним по пятам. Музы пришли в сильное замешательство, обнаружив, что их всех смело в одну кучу, причем преподаватель находится в самом ее низу. Они отдавили несчастному азиату всё, что только можно было отдавить, и, перебивая друг друга, принялись просить прощения. Но Катори-сан, истолковав это происшествие по-своему, повелительно поднял руку и объявил музам, что с сегодняшнего дня берет их к себе в обучение.