А Красная Армия быстро приближалась к Одессе. Белогвардейское командование распорядилось затопить «Занте», чтобы он не попал в руки большевиков. Казаки и юнкера с остервенением ломали надстройки, приборы, механизмы, бросали гранаты в котельные и машинные отделения. И вблизи Одессы отправили корабль на дно.
Два года лежал эсминец под водой. Осенью 1921 года обросший ракушками, облепленный илом корпус подняли, привели на Николаевский завод. Но как раздобыть средства на достройку эсминца? Время было тяжелое, в стране царила разруха. И тогда украинские крестьяне-незаможники (бедняки) взяли шефство над кораблем. Они послали рабочим и морякам хлеб, мясо, сахар, засеяли сотни «морских» гектаров пшеницы.
В марте 1923 года корабль был готов к боям и походам. На его корме сияли медные буквы: «Незаможник», — разве моряки могли забыть тех, кто, отрывая от себя по рублю, собрал деньги на достройку корабля!
Вся Одесса пришла в порт встречать «Незаможник». Играли духовые оркестры. Тысячи незаможных крестьян побывали на корабле.
В мировой печати появились сообщения о подъеме и восстановлении бывшего «Занте». Недобитые белогвардейцы, окопавшиеся за рубежом, пришли в ярость. Стали искать тех, кому было поручено уничтожить «Занте». Казаков обвинили в… «большевизме». Те твердили одно: не может быть, чтобы «Занте» восстановили, корабль был покалечен так, что его отремонтировать невозможно.
Но в 1925 году «Незаможник» пришел с дружественным визитом в Турцию, затем посетил Италию. Белые с нескрываемым изумлением глядели на сверкающий корабль.
Гитлер приказал взять Одессу к 20 августа 1941 года. В германском генеральном штабе было все рассчитано: пятикратное превосходство в живой силе, почти двадцатикратное в артиллерии. Начальник генерального штаба Гальдер торопил: «Войска, действующие в районе Днепра и Киева, требуют в среднем 30 эшелонов в день (боеприпасы, горючее). Эти грузы должны быть доставлены в течение 10 дней после занятия Одессы. В портах Варна и Бургас (на кораблях) имеется 65 тысяч тонн боеприпасов…»
На защиту Одессы встал «Незаможник». Ураганным артиллерийским огнем он поддерживал действия полков морской пехоты, уничтожал артиллерийские и минометные батарея.
Прошел август, сентябрь, начался октябрь, а «Незаможник» продолжал защищать Одессу.
Семьдесят три дня длилась героическая оборона Одессы, и все это время «Незаможник» был в боях. Фашисты яростно бомбили корабль. От близких разрывов бомб деформировалась бортовая обшивка, внутрь корабля поступала вода. Матросы, несшие вахту в котельном отделении, стояли по колено в воде, смешанной с мазутом, но держали нужное давление пара.
А потом была оборона Севастополя. Гитлер приказал командующему 11-й армией Манштейну взять Севастополь к 22 декабря 1941 года. Манштейн — в переводе «человек-камень» — уверенно ответил: будет сделано. На штурм города генерал бросил лучшие дивизии, они лезли напролом, не считаясь с потерями. Ряды защитников Севастополя таяли, Манштейн готовился доложить Гитлеру о захвате города. План «человека-камня» был сорван. 20 декабря «Незаможник» вместе с другими кораблями в Новороссийске принял части 79-й морской стрелковой бригады и направился в Севастополь.
Манштейн бросил против корабля армаду бомбардировщиков. У мыса Фиолент «Незаможник» атаковало свыше десятка «юнкерсов». Отстреливаясь, корабль шел сквозь столпы темно-зеленых всплесков. Прорвавшись в Севастополь, он высадил морских пехотинцев и тотчас открыл огонь по врагу.
Ни одна крупная боевая операция на Черном море не обходилась без участия «Незаможника». В том числе и знаменитая Феодосийская десантная…
Захватив этот курортный крымский городок, фашисты готовились к встрече нового, 1942 года. Гитлеровцы были уверены в безопасности — русские не рискнут выйти в зимнее штормовое море. К тому же подходы к порту минированы, а на берегу множество артиллерийских орудий, прожекторов.
29 декабря около четырех часов утра фашистов разбудил грохот орудийной канонады. Огонь был с моря… А затем произошло невероятное: «Незаможник» и другие корабли подошли прямо к причалам и высадили десант…
«Незаможник» сражался с фашистами все 1418 дней войны. Он одним из первых входил в освобожденные Севастополь и Одессу, помогал выбивать врага из портов Румынии. Все офицеры, старшины и матросы корабля были награждены орденами и медалями. И было за что: «Незаможник» прошел с боями 45 тысяч миль, участвовал в конвоировании 60 транспортов и танкеров. Артиллеристы эсминца потопили танкер противника, уничтожили 6 минометных и артиллерийских батарей. Зенитчики отравили более 60 воздушных атак, сбив 3 фашистских самолета.
8 июля 1945 года Советское правительство за мужество и отвагу экипажа наградило корабль орденом Красного Знамени.
После войны «Незаможник» еще долго плавал по Черному морю, на нем обучались молодые матросы.
9 мая 1948 года в день 25-летия вступления корабля в строй, на него пришли украинские комсомольцы — сыновья и дочери тех незаможных крестьян, что в трудные годы помогли возродить корабль. Они вручили экипажу шефское знамя.
Орденоносный корабль-ветеран верно служил Советской Родине, пока не сдал боевую вахту ракетоносцу. Частица «Незаможника» — рулевой штурвал был передан в музей на вечное хранение.
Старый «Меднис»
О буксирном пароходе «Меднис» на Краснознаменном Балтийском флоте ходили легенды. Это он в начале Отечественной войны выручил крейсер «Киров», проведя его по мелководному каналу. В другой раз «Меднис» бесстрашно подошел по минному полю к подорвавшемуся эскадренному миноносцу и отбуксировал его в базу…
И почти всегда, когда говорили об этом корабле, вставляли словечко — «старый».
Так вот, старый «Меднис», осыпаемый бомбами, доставлял боевым кораблям снаряды, под носом у гитлеровцев, окопавшихся в Петродворце, проводил в Ораниенбаум баржи с оружием. Словом, маленький мирный буксир оказался самым расторопным и неутомимым помощником линкоров, крейсеров, миноносцев, подводных лодок.
«Хорошо бы достать с «Медниса» какую-либо реликвию», — думали мы. И в том, что это необходимо, окончательно убедились, встретив в музее армейского генерала, Героя Советского Союза.
— Не скажете ли, — спросил он, — жив ли старый «Меднис»?
Снова «Меднис»… И конечно, старый… Откуда генералу известно об этом буксире?
— Как же мне не знать и не помнить старого «Медниса»? Да он, можно оказать, спас наш стрелковый полк…
Осенью 1941 года полк с тяжелыми боями отходил к берегу моря. Вскоре бойцы услышали грохот волн, разбивавшихся о гранитные скалы.
Фашисты торжествовали, сбрасывали с самолетов листовки: «Сдавайтесь в плен! Положение безвыходное».
И вдруг кто-то из красноармейцев закричал:
— Моряки идут! Подмога!
Вдали показался буксирный пароходик с цепочкой барж. Дул сильный порывистый ветер, начинало штормить, пароходик то взлетал на гребни, то скрывался, и тогда виднелся лишь кончик его мачты.
Борясь с волнами, пароходик подошел к берегу. Это был «Меднис». И по внешнему виду — палуба и надстройки поблекли, словно поседели от морской соли, — и по тому, как надтреснуто-хрипло, совсем по-стариковски звучал его гудок, как натужно стучала машина, чувствовалось: судно на плаву много-много лет.
Красноармейцы сразу окрестили буксир «самоварчиком» — за обилие до блеска начищенных медных кранов и краников, за то, что внутри что-то урчало, пыхтело и тонко присвистывало, как в старом бабушкином самоваре.
— Капитан Руткис! — представился командиру полка широкоплечий моряк. — Мы очень спешили. Начинайте погрузку.
Гитлеровцы заметили караван, вокруг «Медниса» стали рваться снаряды. В воздухе вновь появились вражеские самолеты.
Капитан Руткис невозмутимо отдавал приказания, а его матросы действовали деловито-спокойно, будто и не слышали грохота и воя смерти. Бойцы уважительно посматривали на экипаж «самоварчика»: храбрые ребята, видали всякие виды: не одну бомбу приняли на себя — вон сколько заплаток-то на корпусе.