— Требовать?.. Да, да!.. Видите ли, мой почтенный… вы… вы видели жену?

— Сию секунду только от Антонины Семеновны-с.

— Жена вам ничего не сообщала?

— Как же-с, то есть это насчет займа-с.

— Ну да, ну да! Выручи, голубчик Геронтий Петрович,— сказал господин Тупицын, пожимая руки капиталисту.— Хоть за мной и есть… там… но уж все вместе отдам, в самом непродолжительном времени. Вот из Петербурга должен получить месяца через три порядочный куш. Тяжба там у меня, ну и совсем решено в мою пользу. Только теперь-то вот обернуться нечем, как рыба об лед бьюсь. Пожалуйста, выручи, Геронтий Петрович! до зарезу нужно.

И при этом Михаил Максимыч сделал известный жест, как будто перерезывает себе горло.

— Отчего же, ваше превосходительство, и не выручить ближнего-с; это даже и долг христианский повелевает-с.

— Я никогда, почтенный мой Геронтий Петрович, не сомневался,— произнес самым задушевным тоном господин Тупицын,— что у тебя в тысячу раз больше христианского чувства, чем во всех здешних тузах… Только на словах они все друзья… покуда их обедами кормишь.

— Это точно бывает-с, ваше превосходительство! Нет-с, я не так… Отчего же, коли можно, отчего не извлечь из бедственного положения-с, тем более что вы не кто другой-с, ваше превосходительство.

— Так я могу рассчитывать, почтенный Геронтий Петрович, а?

— Постараюсь, постараюсь, ваше превосходительство. У меня в настоящее время, ей-богу, ни копейки не найдется-с, кроме разве того, что на мое скудное существование оставлено-с. Но уж я для вашего превосходительства постараюсь, все силы употреблю.

— Постарайтесь, голубчик Геронтий Петрович! Век не забуду вашего одолжения.

— Только изволите ли видеть, ваше превосходительство, у меня тоже к вам будет всепокорнейшая просьбица-с.

— Что такое, что такое? — быстро спросил господин Тупицын.— Я все… изволь… что только от меня…

— От вас, единственно тут вас, ваше превосходительство, иначе бы и затруднять не осмелился.

Михаил Максимыч очень обрадовался, что и капиталист в нем имел нужду. Ему казалось, что сам бог устраивает все это так кстати.

— Все мы, как ваше превосходительство изволили сами выразить, обязаны, по долгу христианскому, взаимно помогать друг другу. Это в писании так значится.

— Ну да, ну да! В чем же дело?

— Не оставьте, ваше превосходительство. В ваших руках, смею доложить-с, счастие целой жизни моей находится.

— В моих руках?

— В ваших, и ничьих более. В законный брак вступить имею вожделение-с.

— Вот как! Ну, что же, посватать, что ли? Или посаженым отцом быть? Изволь, изволь, Геронтий Петрович: будь у меня дочь, я бы тебе ее с руками отдал.

— Много признателен, ваше превосходительство,— отвечал Подгонялов, низко кланяясь.— Только я не насчет того, чтобы в посаженые отцы ваше превосходительство просить-с; тут совсем иного рода казус вышел-с. Казначея Агапова изволите знать, ваше превосходительство?

— Ну, как же! Ну…

— Так вот его дочка-с… Сильно зацепила ретивое, ваше превосходительство.

— Ну и прекрасно! Это доброе дело, коли ты за богатством не гонишься. Отец, чай, и во сне не видал такой партии, радешенек!

— То-то и удивительно, ваше превосходительство, что в нем-то главная загвоздка и есть, главное-то препятствие.

— Что-о-о? Неужели не хочет?

— За другого, изволите видеть, просватал-с; за Шатрова, за учителя.

— Какая глупость!

— Истинно не могу в толк взять, ваше превосходительство, какие он при этом виды питает?

— Странно, очень странно. Но что ж я-то тут могу? Семейные дела до меня не относятся.

— Оно действительно, ваше превосходительство, не относятся, но опять с другой стороны если взять, то и относятся-с.

— То есть как же это с другой стороны? Я что-то не понимаю.

— Да со стороны, если можно так выразиться-с, начальственной-с. Потому, как вы ему теперь начальник будете, ваше превосходительство, то в вашей власти ему всегда приказать: сделай, мол, то-то; я тебе приказываю.

— Но как же приказать дочь-то выдать? Это ни с чем несообразно, Геронтий Петрович.

— Как несообразно, ваше превосходительство? Ведь его судьба некоторым образом вся от вас зависит. Конечно, все мы в руцех божиих, но после бога — в начальнических.

— Конечно, я могу употребить свое влияние, положим, это так. Ну, а если не согласится, что ж я с ним буду делать? Ведь не на костре его жечь… отдай, да и только! Ведь мы не во времена инквизиции живем.

— Жечь не жечь, ваше превосходительство; зачем жечь? а припереть его эдак хорошенечко к стенке не помешает! Осмелюсь повторить, ваше превосходительство, ведь он в вашей совершенно власти, как есть в вашей. Ведь на волоске одном висит от гибели. Если вам только благоугодно будет, можете его хоть сейчас под суд-с. И солдатом будет-с. А пятидесяти-то лет начинать лямку тянуть, оно не так-то аккуратно…

— Да что ты мне тут поешь, Геронтий Петрович, под суд, в солдаты?.. Да за что же я его?..

— Как за что, ваше превосходительство? Антонина Семеновна сами мне изъяснять изволили, что у него в казенных деньгах сильный недочет-с,— сказал Подгонялов, переминаясь и вертя в руках картуз.

Господин Тупицын вытаращил глаза. Он понял, что его супруга брякнула капиталисту даже то, чего и не следовало.

— Недочета нет, это вздор,— возразил он, сконфузясь.— Я у него брал, это так, но я надеюсь,— прибавил он с чувством собственного достоинства,— что вы не считаете этих денег пропащими.

— Сохрани меня творец всевышний иметь подобную мысль! Как я осмелюсь, ваше превосходительство, помилуйте! Я только полагал, что, может быть, к приезду-то ревизора вы не изволите успеть пополнить-с, так как теперича нуждаетесь в капиталах; сумма тоже немаловажная-с.

— Так если б я не пополнил, я отвечать буду, не кто другой,— продолжал гордо господин Тупицын.

— Точно так-с, конечно-с… если расписки есть у него-с.

— Разумеется, есть.

— А мне Антонина Семеновна выразили, что вот, мол, добрый какой казначей, без расписки дал, а его вдруг погубить теперича… Так я поэтому только и осмелился заметить.

— Если я не дал еще расписки, так единственно потому, что не успел. Я дам, непременно дам сегодня же.

— Это, конечно-с, время не ушло. Только не лишнее ли это будет, ваше превосходительство? Во-первых-с, давать он не имел ни под каким видом права; а во-вторых, не все ли одно, что вы словесно объясните при ревизии, что деньги вами взяты, что он расписку предъявит. Впрочем, мое дело сторона-с. Так вашему превосходительству не угодно будет снизойти на мою всепокорнейшую просьбицу-с?

— Я все-таки не взял в толк хорошенько, чего вы именно желаете?..

— Дело простое, ваше превосходительство. Вы его только постращать при чиновниках извольте-с. Ведь это не то что погубить,— постращать только, что если, мол, ты не найдешь денег к такому-то сроку, так я, мол, тебя под суд. Ну, а уж я тем временем дельце-то обделаю. Скажу, хочешь, Василий Степаныч, выручу, отдай дочку. А не отдашь — пропадешь. Наденут амуницию.

— Да, помилуйте, как же я постращаю его, когда деньги я сам брал?

— Да кто же это знает, ваше превосходительство, что вы изволили взять? А может, он и сам растранжирил. Ведь документа нет-с.

— Да ведь это подлость! Ведь он мне в лицо плюнуть может!

— Вашему-то превосходительству? Что это вы, господь с вами, ваше превосходительство, да виданное ли это дело-с! И подлости тут тоже никакой я не вижу, осмелюсь доложить… Ведь мало ли что нынче подлостью называют-с! Так на все и смотреть-с! Уж нынче век такой-с, только и смотрят — как бы тебя подлецом обозвать. Эдак, пожалуй, и жить совсем нельзя будет, если всего бояться… Ведь говорят же вот, что обеды давать, а купцам не платить по счету тоже подлость. С просителя благодарность взять — подлость; от казны чем ни на есть попользоваться — подлость. Так много ли после этого, сами вы рассудить извольте, ваше превосходительство, честных людей на свете божием останется? А впрочем, как вашему превосходительству будет угодно, только уж и я насчет своего содействия к уплате недоимок в опекунский совет обнадежить не могу, если со стороны вашей не последует такого же желания оказать мне ничтожное одолжение.