– Я понял. Тебе стало жаль его, – не унимается Джек. – Ты дал ему трахнуть себя просто из жалости. Тебя, видимо, это заводит.

Внезапно раздается громкий шлепок. Когда я поднимаю глаза, Джек с шокированным лицом держится за щеку, а Мики прижимает руку к груди.

– Пошел ты сам, Джек. Это тебя мне жаль, а не Данни. Тебе даже не светит стать таким замечательным человеком, как он, – выплевывает Мики и одновременно дотягивается до моей руки. Я еще не видел его в таком бешенстве. Он прямо пылает.

Я гадаю, стало ли мое лицо таким же ошарашенным, как у Джека.

– Почему все вечно вертится только вокруг него? – кричит Джек. Отпечаток ладони Мики отчетливо выделяется у него на щеке, но я не думаю, что боль в его голосе звучит по этой причине. – Если б не он, всего этого дерьма никогда не случилось бы. Если б не он, той тупой сучке Дашиэлю не пришлось бы уходить той ночью от Дитера. Если б не он… – Джек замолкает, захлопнув ладонью рот.

Как только он произносит имя Дашиэля, все мое внимание переключается на него. Известная мне информация перестраивается со скоростью света, и это настолько выбивает из колеи, что меня начинает подташнивать.

Джек знал Дашиэля, видел Дашиэля у Дитера?

Какого дерьма не случилось бы? И какое отношение оно имеет ко мне? Той ночью?

Какой ночью?

– Какой ночью? – шепчу я, пока во мне вздымается ужас. Мои пальцы обводят прямоугольник блокнота в кармане. Снова и снова, точно он не блокнот, а талисман.

– Забудь, что я сказал, – бормочет из-под руки Джек, но в его голосе слышен надлом.

– Какой ночью? – повторяю я.

– Забудь.

– Нет, – отвечаю я просто. – Какой ночью Дашиэль ходил к Дитеру?

С ужасным криком, похожим то ли на вопль раненого животного, то ли на истерический смех, Джек ударяется головой о подушки дивана и ногтями вцепляется в ткань.

– Джек, ты знаешь, что произошло с Дашиэлем? – Голос Мики дрожит.

Мои пальцы впиваются в Микину руку. Я не могу сделать вдох. Сердце все трепыхается и трепыхается, словно бабочка, унесенная ураганом.

– Это не я. Клянусь, я не при чем, – мямлит Джек. – Это был идиотский несчастный случай. Дитер… он сказал, мы должны… – Он хватает ртом воздух, точно слова его душат. – Я не могу! Я больше так не могу!

– Что за несчастный случай? – Я словно в миллионе миль от этой комнаты.

– На лестнице…

Джек начинает истерически всхлипывать, и единственное, что у меня получается разобрать, это: «Дитер заставил меня помочь ему выбросить тело».

Глава 49

Дитер

– Я пойду вместе с тобой, – говорит Мики, пока с огромными и испуганными глазами спешит за мной до входной двери.

Я только отрицательно кручу головой. Даже не смотрю на него по-нормальному. Ему нужен отдых, а с этим я должен разобраться самостоятельно. Это лишь между мной, Дитером и Дашиэлем.

– Что происходит? – спрашивает Донна, выглянув из комнаты, где она, по-видимому, живет вместе с Винни.

– Останься, – прошу я Мики, пока открываю дверь. Хочу закрыть ее за собой, но там, вцепившись в дверной косяк, стоит Мики.

– Данни, пожалуйста, не ходи туда в одиночку. Ты пугаешь меня.

– Я вернусь за тобой, – обещаю я. Беру его лицо в ладони и мягко целую, а потом разворачиваюсь и бегу сквозь болезненно-желтый свет вниз по разрисованной граффити лестнице.

***

Без Мики рядом мое сердце становится холодным и мерзлым, как ночь. Я бегу по дороге, направляясь к дому, где живет Дитер. После того, как Джек пришел в совсем невменяемое состояние, мне удалось добиться от него одного-единственного внятного ответа – о том, что несколько дней назад Дитер выписался из больницы.

Я ощущаю себя острым ножом, целеустремленно разрезающим темноту. Если что-то окажется на пути, я пройду сквозь любое препятствие. В голове ни единой мысли, только решимость заставить Дитера рассказать мне о том, что произошло с Дашиэлем.

***

Ветхое викторианское здание, где живет Дитер, совсем не похоже на то, что я себе представлял. Дашиэль рассказал, где оно находится, очень давно, но до сих пор у меня не было причин заходить к Дитеру в гости. Когда-то, наверное, этот дом был красивым.

Входная дверь стоит нараспашку, и обстановка внутри похожа на сквот.

Некоторые квартиры заперты на замок. На других дверей вообще нет, и внутри одна темнота. Часть половиц в коридоре отсутствует, и я, пробираясь к лестнице, осторожно обхожу прорехи в полу. Здесь всюду люди, но большинство из них спит. Мне приходится перешагнуть через лежащую на лестнице пару. Они все так беззащитны – я могу быть акулой или мраком, который явился их поглотить. Если б я был ножом, я бы мог легко их разрезать, а они даже и не узнали бы. И никто бы ничего не узнал. Но, возможно, всем наплевать. Как наплевать на то, что произошло с Дашиэлем.

Мне не нравятся подобные мысли. И мне не нравится здесь.

Дитер живет на самом верху. Тут много лестниц. Где-то, как биение сердца, пульсирует музыка. Перила на последнем пролете сломаны, штукатурка на стенах осыпалась.

Здесь всего одна комната, и дверь распахнута настежь.

Внутри, на грязном матрасе посреди пустого узкого помещения с низко нависающим потолком, лежит Дитер. Сначала я думаю, что он отключился с открытыми глазами, но, пока я иду от одного конца матраса к другому, его взгляд движется следом за мной.

Платье на нем разорвано, один каблук сломан. Макияж размазался по лицу. Такое чувство, словно он кого-то или чего-то ждет. Но едва ли меня.

– Что произошло с Дашиэлем? – Это удивительно, до чего ровно звучит мой голос.

– Джек рассказал тебе, – говорит Дитер тихо. На его лице нет удивления. Только покорность. – Я знал, что он не сможет держать рот на замке.

– Что произошло?

– Это вышло случайно.

– Что «это»? – Мой голос звучит так холодно, так отстраненно. В голове одна мысль: этого просто не может быть. Весь последний час похож на кошмарный сон.

– Он упал вон там за перила.

Дитер давится чем-то, что звучит как смешок, и на секунду я начинаю его ненавидеть. До безумия сильно. Но потом, присмотревшись, замечаю, что по обеим сторонам его лица катятся и впитываются в матрас слезы.

– Я не хотел причинять ему вред. Я только хотел, чтобы он ушел, но он все не уходил, все продолжал твердить, какой ты распрекрасный. И какая я сука, потому что без конца тебя достаю. – Дитер делает судорожный вдох, словно неожиданно для самого себя испытав облегчение от того, что наконец-то рассказывает об этом. – Но знаешь, что, Данни? Если б ты хоть раз дал мне отпор, я бы перестал. Если б ты поднял голову и посмотрел на меня, как сейчас…

Дитер крепко зажмуривается. Я удерживаю взгляд на его лице, на слезах, которые катятся у него по щекам. Это больше не обо мне. И я бы хотел, чтобы оно никогда не было обо мне.

– Даш все не унимался. Хотя знал, что я влюблен в него. И за это я его немного возненавидел. Я просто хотел, чтобы он ушел, чтобы оставил меня в покое и перестал кромсать мое сердце. Я всего-то и сделал, что легонько толкнул его, но он потерял равновесие и упал, прямо через перила. Они сломанные и старые, и он упал в самый низ. Наверное, сломал себе шею.

Я прекращаю дышать. Я застыл. Я словно чувствую его, или, по крайней мере, пытаюсь, – тот момент, когда для него погас свет. А Дитер все говорит и говорит, поток его слов заваливает меня, и я подношу ладони к лицу.

– Когда мы спустились, он был уже мертв. Я запаниковал. Кто-то наверняка слышал, как мы ругались, и полиция сказала бы, что это было убийство – умышленное, неумышленное или еще какое, – но это был просто несчастный случай!

– Джек был со мной. Он испугался. Я сказал ему, что полиция сочтет его соучастником и что он должен помочь мне. Он знал кого-то с машиной, и мы бросили тело на пустыре и порвали одежду, чтобы все выглядело, будто убийство совершил какой-то клиент. – Дитер ловит меня за руку и тянет ее вниз, к своему горлу. – Я трус, Данни. Я не могу покончить с собой. Вот, нажми сюда. Только сильно.