Невольно из памяти всплыло детское воспоминание, которое она не могла забыть все эти годы. Время наложило на лицо женщины свой безжалостный отпечаток, сгустив под глазами темные тени, собрав в уголках рядом с ними глубокие морщины, состарив правильные и изящные черты, наложив на них отпечаток грусти и печали. Но не тронуло теплой улыбки на немного поблекших губах, не вытравило цвет ярких глаз, не изменило теплого и понимающего взгляда, которым она смотрела на мир и прежде.

Пока Яснина рассматривала стоящую немного в отдалении женщину, не зная, как поступить, остальные уже приняли решение не мешать им, стараясь как можно быстрее покинуть таверну, чтобы не становиться невольными свидетелями встречи, не предназначенной для чужих глаз.

— Я подожду тебя наверху, — Велислава смущенно улыбнулась и торопливо вскочила со своего места. Она старалась не смотреть по сторонам, пока пробиралась к лестнице и поднималась по широким ступеням. Проводив ее долгим взглядом, колдунья решительно встала со стула, поворачиваясь лицом к женщине, которая склонила голову на бок и с непонятной улыбкой смотрела на нее. Длинная и толстая коса, в русых волосах которой не было ни одного седого волоска, скользнула от движения по ее руке, соскальзывая за спину. Темное, почти черное платье, одетое на ней, подчеркивало ее статную фигуру и невероятную бледность кожи.

— Мама, — неуверенно произнес Милослав, переминаясь с ноги на ногу с все возрастающим страхом глядя на нее. Насмешливо фыркнул Чеслав, приподняв брови и повернувшись к брату лицом.

— Вы все еще здесь? — Голос у женщины был глубоким и бархатистым, теплым и мягким. Такой голос можно слушать часами, наслаждаясь его глубокими и красивыми переливами.

— Но, — попытался возразить Милослав, которого прервали решительным и беспрекословным.

— Брысь, — женщина слегка повернула голову в сторону второго сына, — тебя это тоже касается. Увижу под окнами, оборву обоим уши. И не посмотрю, что у одного из вас уже есть свои дети.

— Хорошо, мама.

Чеслав вздохнул и направился к дверям, а Милослав немного замялся, продолжая смотреть на колдунью так, словно все никак не мог отвести взгляд. Его брат скорчил рожицу, хватая не слишком спешащего брата за руку и практически выволакивая его за дверь, плотно закрывая ее за своей спиной.

— Здравствуй…

Яснина улыбнулась, когда Ирада совершенно спокойно прошла по пустому залу, останавливаясь рядом с ней. На ее лице не было не волнения, ни страха, ни робости. Словно все эти чувства уже давно перестали ее тревожить, потому что слишком часто мучили и терзали, а со временем просто утратили свою силу и стали не властны над этой женщиной. Ее голос звучал ровно, он не дрожал и не срывался, в нем была только спокойная уверенность, что все происходящее — правильно. И именно так, и никак иначе, и должно быть…

— Я так долго ждала тебя…

Сказанные ею слова все поставили на свои места. Только теперь колдунья, пораженная до глубины души ее неожиданному спокойствию, которого ожидала меньше всего, поняла, почему Ирада так вела себя. Возможно, что никто больше в этой деревне и в их семье не верил, что наступит тот день, когда пропавшая долгие годы назад маленькая девочка вернется назад, домой. Вряд ли кто-то действительно верил в то, что она выжила и выросла. И, скорее всего, не было человека, ни разу не усомнившегося в том, что в один из обычных дней она начнет искать свою семью и ей удастся это сделать. Даже родной отец и братья были до глубины души потрясены ее появлением, потому что просто не могли поверить в реальность происходящего. Ее возвращение не оставило равнодушными даже совершенно посторонних людей, поразив и изумив местных жителей, знавших об этой давней истории. Все, кто знал о существовании дочери Вильдана и Ирады, были уверены, что она уже давно умерла, сразу после своего исчезновения, оставив своим родным лишь призрачную и обманчивую надежду на то, что где-то в этой огромной стране живет и взрослеет их дитя.

Но был лишь один человек, ни на одно мгновение не поверивший в это. Ее мать не приняла слова утешения и успокоения, не позволила никому убедить себя в том, что ее мечты и надежды ничем не оправданы и не подкреплены. Она не заменила своего пропавшего ребенка другими. Отдавая им всю свою материнскую любовь, ласку и тепло, она бережно хранила и лелеяла это чувство и по отношению к своей дочери, вспоминая о ней каждую свободную минуту. Она жила в ее памяти, в душе и сердце все эти годы, поэтому Ирада даже не сомневалась в том, что однажды судьба смилостивится над ними и пошлет им долгожданную встречу, ведь по-другому и быть не может. Ведь она задолжала матери больше тридцати лет, отняв у нее дитя, поэтому пришло время возвращать старые долги…

— В таком случае, разве я могла не вернуться?

— Я пришла, чтобы позвать тебя домой. Чеслав и Милослав перенесут ваши вещи и покажут дорогу твоей спутнице. Может, я и тороплю события, но здесь есть место, где тебя так долго ждали и впредь всегда будут счастливы видеть.

Яснина не колебалась ни секунды, принимая непростое для нее решение. Да, она все еще не могла привыкнуть к тому, что ее семья, настоящая и родная, теперь знают о ее существовании и без колебаний готовы принять свою ново обретенную дочь любой, вне зависимости от того, кем она стала. Возможно, колдунья и предпочла бы отказаться и остаться на постоялом дворе, где ей было бы уютней и куда комфортней, ведь, судя по рассказам говорливого хозяина местечка, в котором они остановились, в доме старосты и его жены кроме них жили и старшие сыновья с супругами и детьми. Он с особой охотой и гордостью рассказывал о том, что Вильдан, очень любимый всей огромной деревней, собственноручно достраивал им же и заложенный дом. Староста нее доверил никому это дело, хотя в их деревне было множество мастеров, расширяясь специально для того, чтобы его дети не отселились в другие дома, а оставались с ними, но не теснились в крошечных комнатушках и не ругались из-за этого между собой.

Она не хотела оказаться под многочисленным и пристальным вниманием такого количества людей, с которыми ее роднила кровь, но и ответить отказом на предложение Ирады просто не могла. Яснина прекрасно сознавала, какое это непростое и важное для нее решение — прийти сюда, к ней, оставив столько прожитых лет и пролитых слез в прошлом, зачеркнув все, что она пережила за это время.

Когда они оказались на улице, решимость колдуньи немного угасла, потому что на протяжении всего пути к дому, в котором жила семья старосты, их сопровождали долгие и пристальные взгляды. Только то, что в них не было ничего негативного, спасло тех, кто их бросал от какого-нибудь страшного проклятия длительного срока, отучившего их раз и навсегда от дурной привычки лезть в чужую жизнь без особого на то приглашения. Ирада спокойно и доброжелательно улыбалась в ответ на особо пристальные взгляды прохожих, останавливающихся посреди дороги и с недоумением смотрящих им вслед. В памяти колдуньи почему-то именно сейчас всплыли слова старика-хозяина таверны и постоялого двора, о том, что она всегда говорила, что ее дочь вернется к ней, живой и невредимой. Возможно, дар в их семье передавался не спонтанно и неконтролируемо, а упорядоченно — из поколения в поколение, только получившие его различались между собой. Кому-то удавалось принять дарованную ему силу, а кто-то просто не хотел становиться магом и обретать мощь и практически безграничные возможности. Предпочитая жить спокойно среди таких же, как он сам, простых людей, не выделяясь из общей массы.

На улице их никто не ждал, поэтому Ирада сама открыла калитку в воротах и пропустила вперед колдунью.

— Боятся, — с улыбкой пояснила она, заметив беглый взгляд, которым Яснина окинула очень широкий двор с добротно и качественно построенными из хорошего дерева хозяйственными постройками, украшенными резными фигурками, покрытыми яркой краской, — а Вильдан все еще спит. Он ненадолго очнулся, после того, как его принесли домой. Успел только рассказать мне, что произошло, потому что все вокруг словно воды в рот набрали, стараясь утаить от меня случившееся, а сами такой шум подняли, что соседи сбежались — думали, у нас пожар начался.