Очень любил мальчик кататься на салазках.

Однажды задал он корму коням и бычкам, напоил собак, а сам взял салазки, затащил на горку, катится вниз и напевает:

Пронюхали ведьмы-лаумы, что мальчик с горки катается, на другое утро наладили огромные сани, едут и распевают:

А мальчик кормит дома скотинушку и отвечает:

А потом взял салазки и тоже вышел покататься. Едут лаумы и поют:

А мальчик им в ответ:

Лаумы говорят:

— Ладно, пусть уж горы твоими будут. — А сами большие-пребольшие санки волокут, одна другую катают.

И мальчишка катается: у-ух! — и вниз.

Сшили лаумы большущий кожаный мешок. Летит мальчишка с горки, — и вместе с салазками прямо в мешок угодил. Завязали лаумы мешок, взвалили на сани и повезли домой. Привезли, свалили в клеть. Потом затопили печь — мальчишку жарить. А у него был в кармане ножик. Разрезал он мешок, выбрался из него, огляделся. А в клети лаума спала. Сгреб ее мальчишка, в мешок посадил и завязал, а сам влез на крышу и под стрехой притаился.

Наготовили лаумы кипятку, прибежали, схватили мешок и поволокли. Из мешка визг-вой несется, они и думают — мальчишка это кричит. А тот сверху видит: мешок в печь толкнули и сварили. Жуют лаумы мясо, косточки обгладывают и поют:

А мальчик с крыши отвечает:

Тут и увидели лаумы, что мальчишка жив. Он — прыг с клети и бежать. А лаумы — вдогонку. Добежал он до дуба, взобрался на сук и сидит. Подбежали лаумы, да как его достанешь? Принесли они топоры и давай дерево рубить. Только не берут топоры — затупились.

Бежит мимо лиса и спрашивает:

— Кумушки, кумушки, что вы тут делаете?

— Дуб рубим.

— Давайте я вам топоры наточу. Кладите мне на хвост. Сложили лаумы топоры на лисий хвост. Спустилась лиса в ложбинку, била-била по камню — все топоры зазубрились.

— Вот, — говорит, — наточила.

Опять принялись лаумы дуб рубить. Топоры и вовсе не берут. Бросили они тогда топоры, и ну зубами грызть. Видит мальчишка, что скоро повалится дуб. Испугался и стал звать:

Услыхали кони да быки, бегут на выручку. Кони ворота выломали, быки привязи оборвали, собаки с цепей сорвались — летят-спешат. Как по льду помчались — цок-цок-цок! Услыхали их лаумы.

А тот, сидя на дереве, отвечает:

Прибежали кони да быки, видят — хозяин на дубу сидит, а лаумы дерево грызут. Тут принялись кони топтать их да лягать, быки — на рога брать, псы — трепать да рвать. Вмиг смяли, растерзали, в порошок истолкли. С той поры там не снег на солнце сверкает, а лаумин жир блестит.

Вздумалось как-то мальчику-сиротинке по свету погулять, людей повидать. Шел он, шел, — и видит большую усадьбу. Жили там двое стариков. Попросился сиротинка к ним переночевать. Пустили его старики, только говорят:

— Плохо тебе придется, милый, здесь ведьмы водятся. Видишь, глаза нам выхлестнули, как бы и с тобой того не случилось.

Не испугался мальчик и остался в усадьбе. Велели ему старики пасти коз. Смастерил он себе дудочку, сломил хворостинку и погнал коз прямо в сад. Вот пасет мальчик коз и видит — летит ведьма. Как закричит она:

— Ты зачем в нашем саду коз пасешь? Мы и отцу твоему и матери глаза выхлестнули, и с тобой то же будет!

Не испугался мальчик, — отвечает:

— Что ж поделаешь, выхлестнешь, так останусь без глаз. Только сперва дай мне на дудочке поиграть.

Ведьма и согласилась. Заиграл мальчик, а ведьма — в пляс. Плясала-плясала, устала, на брюхе ползет. Подбежал мальчик, хлестнул ведьму хворостиной и убил. Пригнал он коз домой и рассказал старикам, как дело было. Обрадовались старики его удали.

На другой день мальчик опять погнал коз в сад. Прилетела другая ведьма и кричит:

— Ты зачем в нашем саду коз пасешь? Мы и отцу твоему и матери глаза выхлестнули, и с тобой то же будет!

А мальчик отвечает:

— Что ж поделаешь, выхлестнешь, так останусь без глаз. Только сперва дай мне на дудочке поиграть.

Ведьма и согласилась. Только он дудочку к губам поднес, ведьма в пляс пустилась. Плясала-плясала, устала, на брюхе ползет. Подбежал мальчик, хлестнул ее хворостиной и убил.

На другой день он опять пригнал в сад стадо. Прилетела третья ведьма и кричит:

— Ты зачем в нашем саду коз пасешь? Мы и отцу твоему и матери глаза выхлестнули, и с тобой то же будет!

Мальчик и говорит:

— Что же поделаешь, выхлестнешь, так останусь без глаз. Только сперва дай мне на дудочке поиграть.

И эта ведьма согласилась. Заиграл мальчик, и ведьма в пляс пошла. Плясала-плясала, устала, на брюхе ползет. Подбежал к ней мальчик и говорит:

— Верни глаза моему отцу и матери, тогда тебя отпущу.

Ведьма и говорит:

— Ступай в баню и найдешь в синем ларчике отцовы глаза, а в красном — материны. Еще там пузырек с кровью увидишь, сперва помажь глазницы этой кровью, потом глаза приставляй.

Только сказала это ведьма, мальчик и убил ее. Пригнал коз домой и спрашивает родителей:

— Батюшка, матушка, хотите на белый свет глядеть?

Родители отвечают:

— Как же не хотеть, сынок!

Истопил тогда мальчик баню, вымыл стариков, помазал глазницы кровью и приставил глаза. Старики обрадовались и принялись благодарить мальчика.

Вот однажды прилетел к старикам ворон и закаркал:

— Карр, карр, пожалуйте на свадьбу!

Напекли старики пирогов, сели на козлов и поскакали на свадьбу, а дома одного мальчика оставили.

Все ключи ему отдали, только один с собой взять хотели.

— Батюшка, сколько я тебе добра сделал — сад у ведьм отнял, глаза вам вернул, а тебе жалко ключ оставить, — стал просить мальчик.

Стыдно стало старику, и отдал он ему последний ключ. Как только остался мальчик один, отпер ключом заветную дверь и увидел красавца-коня. Вывел его, оседлал и поскакал по свету погулять, людей повидать.

Вернулись старики со свадьбы, глядь — ни мальчика, ни коня. Пустился старик в погоню. Гнался-гнался и догнал. Упрашивает мальчика вернуть коня, а тот отвечает:

— Батюшка, сколько я тебе добра сделал — у ведьм сад отобрал, глаза вам вернул, а тебе жалко мне коня отдать.

Стыдно стало старику, вернулся он домой. А дома старуха его поругала, опять вдогонку за мальчиком послала. Гнался старик, гнался и догнал мальчика. И на этот раз упросил его мальчик не отнимать коня. Вернулся старик ни с чем, а жена давай ругать его и велит воротиться за конем. Опять поскакал старик. Гнался он, гнался — не догнал.