В том месте, где Грин в случае необходимости привязал бы веревку, чтобы при ее помощи втащить яхты наверх, он и обнаружил все три пропавших суденышка. Они стояли, плотно прижавшись друг к другу, на самом краю склона, и их корпуса были скрыты наваленным сверху кустарником. А отличить их высокие мачты от стволов деревьев мог только тот, кто окажется рядом.

Грин несказанно обрадовался, развернулся и быстро побежал обратно рассказать о находке остальным, и... врезался в дерево. Алан поднялся, громко ругаясь, с разбитым носом, и тут же споткнувшись снова упал. С этого момента он стал жертвой ночного кошмара или заговора, с целью поймать его и заставить двигаться как можно медленнее. При том, что подъем дался Алану очень легко, при спуске он рассадил себе голени, расквасил нос и весь исцарапался, выдираясь из колючего кустарника. Смятение Грина не уменьшилось, сверкание молний прекратилось — они освещали ему путь. Госпожа Удача, выведенная из себя постоянно получаемыми ударами, выбралась из кармана рубашки и удрала в лес. Грин попытался вернуть ее, но кошка явно была по горло сыта такими приключениями — по крайней мере сейчас.

Грина посетила дикая идея вцепиться в кошачий хвост и последовать за Госпожой Удачей через тьму. Кошка исчезла. Этой мысли не суждено было сбыться. Скорее всего Госпожа Удача развернулась бы и вцепилась в его руку, так что ее все равно пришлось бы отпустить.

Ничего не оставалось, кроме как продолжать путь.

После десяти минут неистовой борьбы, во время которых Грин понял, что сбился с дороги и теперь удаляется от края острова, тучи рассеялись. С восходом луны вернулась нормальная видимость и здравомыслие. Алан успешно вернулся в бухту.

— Что случилось? — спросила Арма. — Мы уж думали, что ты свалился с обрыва.

— Ничего особенного не случилось, — ответил Грин, раздраженный тем, что так легко заблудился. Он рассказал, где находятся яхты, и добавил: — Прежде чем дело дойдет до шлюпбалок, нам нужно при помощи веревок спустить одну из яхт с холма. Потребуется и толкать, и тянуть, и вообще пустить в ход все силы, какие только у нас есть. А потому все на холм, даже дети!

Уставшие беглецы взобрались вверх по склону и по пологой лощине столкнули одну из яхт к краю холма. Грин подобрал одну из лежавших на земле мокрых веревок и перекинул ее через ствол дерева. На коре дерева уже была выемка — от множества подобных операций. Один конец Алан вручил половине беглецов, поручив Мирану командовать ими. Другой конец он привязал к большой железной петле на корме яхты, приказав второй половине отряда помогать ему, а сам принялся толкать яхту вниз по склону, в то время как первая половина медленно, осторожно ослабляла переброшенную через ствол веревку.

Когда суденышко остановилось у шлюпбалок, Грин отвязал веревку. Теперь надо было подать яхту назад и поставить ее между шлюпбалками так, чтобы можно было подхватить ее талями и поднять. К счастью, лебедка и канаты наличествовали. К несчастью, лебедка была ручной и заржавевшей из-за плохого ухода. Она работала с большими усилиями и громким скрипом. Последнее роли не играло: отряд производил достаточно шума. Только то, что ветер был с востока, не давало дикарям определить местонахождение выживших.

Но похоже, мысли Грина все — таки притянули дикарей сюда. Гризкветр, которого отправили на дерево наблюдать за окрестностями, крикнул:

— Я вижу факел! Что-то движется в лесу, за полмили отсюда. Ой! Там еще один! И еще!

— Как по-твоему, они движутся по тропе, ведущей сюда? — спросил Грин.

— Не знаю. Но они идут в эту сторону, хотя и петляют, как Самдру, когда он заблудился в Зеркальном лабиринте Черного Гил-Ка-Ку! Да, они наверняка идут по тропе!

Грин лихорадочно принялся привязывать тали к осям яхты. От волнения он покрылся испариной и яростно ругался, когда от спешки его пальцы начинали заплетаться. Но на самом деле завязывание четырех узлов заняло не больше минуты — Алану просто казалось, что время проносится мимо.

Покончив с этим, Грин приказал всем покинуть яхту. На борту должны были остаться только женщины и дети.

— Вы что, думаете, что лебедка всех вас выдержит? — нетерпеливо рявкнул Грин. — А ну слезайте!

— Вы что, сами останетесь на острове, а нас бросите посреди Ксардимура на этом кораблике? — запричитала одна из женщин, остающихся на яхте.

— Нет, — ответил Грин, стараясь говорить как можно спокойнее. — Мы спустим вас вниз. Потом мы поднимемся на холм и столкнем остальные яхты с обрыва, чтобы дикари не могли за нами погнаться. А потом мы тоже спустимся и присоединимся к вам.

Видя, что женщины боятся, и смягчившись под их жалобными взглядами, Грин окликнул Гризкветра:

— Спускайся! И марш на яхту!

Когда мальчишка кубарем скатился с холма и остановился рядом с Грином, тяжело дыша и ожидая приказаний, Алан сказал:

— Я поручаю тебе охранять этих женщин и детей, пока мы к вам не присоединимся. Понял?

— Понял, — улыбнулся Гризкветр и выпятил грудь — от осознания важности порученной ему задачи. — До тех пор пока ты не поднимешься на борт судна, я буду его капитаном, да?

— Ты — капитан, и неплохой капитан, — сказал Грин, похлопав мальчишку по плечу. Он приказал вращать лебедку до тех пор, пока яхта не приподнялась на несколько дюймов. Как только ржавый механизм со скрипом выполнил свою задачу, Грин начал спускать судно через край острова, в степь. Перемещение происходило медленно; колеса яхты начали вращаться; нос слегка задрался, потому что канаты, идущие к носу, были натянуты сильнее; пришлось немного стравить канаты, удерживающие корму, чтобы выровнять судно; повинуясь приказу Грина, находившиеся на борту женщины подтянули узлы, которые одновременно ослабли. После этого Грин вздохнул с некоторым облегчением, поскольку, если бы хоть один из узлов отказался скользить наравне с другими, судно могло накрениться или даже перевернуться.

Несколько мгновений Грин смотрел, как яхта скользит прочь. По инерции она еще двигалась вдоль острова, но нос ее был устремлен перпендикулярно его курсу. Движение замедлилось, и по мере удаления острова яхта начала уменьшаться. Оттуда долетел плач Пакси и разбил овладевшее Грином оцепенение. С воплем «За мной! » он принялся подниматься по склону.

Поскольку Алан первым вскарабкался на гребень холма, у него было время бросить взгляд на лес. Пламя факелов колебалось и мерцало, время от времени скрываясь за стволами деревьев. Из глубины острова доносился барабанный бой.

Из леса вылетела Госпожа Удача, вскарабкалась по Грину, как по дереву, и устроилась у него на плече.

— А, это вы, сударыня? Нагулялись? — спросил Грин. — Я знаю, ты не могла устоять перед моим неотразимым обаянием, правда?

Госпожа Удача не ответила. Она с беспокойством смотрела в сторону леса.

— Не бойся ничего, моя очаровательная малышка, — произнес Алан. — Им не достанется ни волоска с моей прекрасной белокурой головы. И ни одной черной шелковистой шерстинки с твоей.

Тут на вершину холма один за другим взобрались, тяжело дыша и пыхтя, остальные беглецы. Грин приказал им взяться за корму яхты, и минуту спустя они скинули судно с холма. Когда яхта перевалила через край и с треском рухнула вниз, они едва удержались от радостных воплей. Это была их маленькая месть за перенесенные страдания.

— Теперь беремся за следующую, — скомандовал Грин. — А потом пускаемся бежать так, словно за нами гонятся все демоны Гил-Ка-Ку!

Они с ворчанием дотолкали последнюю яхту до небольшого уклона, а потом набравшись сил для завершающего рывка, отправили кораблик в его последнее путешествие.

И в это мгновение из леса вынырнули несколько дикарей, опередившие тех, кто нес факелы.

Грину хватило одного взгляда, чтобы понять, что сейчас дикари отрежут отряд от края острова. Дикарей было около десятка. Мало того, что они численно превосходили беглецов, так к тому же это были здоровые мужчины, а не уставшие женщины. И еще у них были копья, а у людей Грина — только сабли.