- Если я не продолжу заниматься, то пробуду здесь еще долго, - ответил парень, оборачиваясь к девушке. - Конечно, в этом есть и свои плюсы, и это просто огромные плюсы, - довольно улыбнулся Мезенцев, - но у меня есть долг, который я намерен отплатить.

Девушка с нежностью посмотрела на Григория.

- Конечно, я все понимаю, - сказала она, подходя к нему вплотную и беря возлюбленного за руку. - Просто, мне до сих пор кажется, что ты недостаточно окреп. Когда тебя привезли, без сознания, я думала, что с ума сойду. Ты всю неделю спал, а я сидела рядом и мечтала увидеть тебя снова здоровым и радостным. Я так хотела, чтобы ты открыл глаза и посмотрел на меня, но ты спал..., ты лежал словно...

- Я знаю, как это выглядело со стороны, - перебил ее Мезенцев. - Зрелище не из приятных.

Он взглянул в ее роскошные глубокие глаза.

- Я знаю чего ты боишься, - сказал он. - Поверь, милая, я вовсе не собираюсь геройствовать и не собираюсь подставляться, но... так уж сложилось, что каждый из нас троих - уникален, а люди, которые хотят нас убить, от которых нам пришлось вас защитить, очень могущественны. Чтобы нам выжить, следует действовать одной монолитной командой, а команда - это отлаженный механизм, где каждая деталь работает так, как должно. Если меня не будет в команде, ее эффективность упадет в разы. И... меня, к сожалению, некем заменить.

Он обнял Оксану, нежно поцеловал ее в губы, такие сладкие и манящие, такие страстные и нежные одновременно.

- Я буду осторожен, обещаю. Ребята ни за что не подвергнут меня риску, тем более, сейчас, когда я нахожусь не в лучшей своей форме. Но я ни в коем случае не должен быть для них обузой, поэтому мне нужно тренироваться. Иначе наше дело обречено на поражение.

Оксана понимающе кивнула. Взгляд ее ясных глаз красноречивее любых слов говорил, как она забоится и переживает о своем милом и единственном.

И ведь не только она. Родители, которые уж несколько лет жили отдельно от Григория, так же не могли налюбоваться на своего единственного сына. Они не думали, не гадали, что их чадо занимается столь опасными делами, и теперь, порой, глядели на своего отпрыска по-другому, как на серьезного повзрослевшего и вообще серьезного человека.

Солнце уже начало клониться к горизонту, а Григорий, работавший словно одержимый, и не думал заканчивать свою тренировку. Однако его прервали, и на сей раз столь дерзкий поступок совершил ни кто иной, как Макс.

- Пойдем, - буркнул тот.

- Что-то случилось?- окликнул его молодой человек.

Кинетик рассеяно взглянул в глаза псионику, отвернулся.

- Поговорить надо.

Разговор вели в большой комнате, за столом и без посторонних ушей. Кондратьев строго-настрого запретил всем приближаться к входной двери на расстояние пушечного выстрела, и его слово, похоже, никто даже и не подумал нарушать. На суперсолдата поглядывали с опаской, но без враждебности, однако Михаилу на все эти взгляды было ровным счетом наплевать. Его интересовала эффективность и дела, которые сами собой делаться не собирались.

- Гриша, - сказал он, когда вся команда оказалась в сборе, - нам нужно то, что, возможно, хранится у тебя в голове.

По комнате разлилась давящая тишина, а Мезенцев неожиданно для остальных хмыкнул.

- Мне уже это недавно предлагали. Я отказался. - Григорий коротко пересказал свой диалог с неким дознавателем, после чего добавил: - Надеюсь, ваше предложение мне понравится больше.

Макс и Михаил переглянулись.

- Хорошее у тебя чувство юмора, - скромно сказал Долматов. - Одобряю. Да, наше предложение - очень хорошее. Оно заключается в том, что нам необходимо найти генерала Суворова и через него выйти на остальных. Улавливаешь ситуацию?

Мезенцев согласно кивнул.

- Улавливаю, но пока не до конца понимаю, чем я могу вам помочь.

Слово взял Кондратьев:

- Ты же владеешь метальной передачей, так?

- Ну, так..., а что?- спросил Григорий, пока не понимая, к чему клонят его боевые товарищи.

- Все очень просто, - продолжил Михаил. - Ты должен попытаться максимально полно и четко провести трансляцию своих недавних воспоминаний, чтобы мы с Максом смогли раздобыть в них полезную для нашего дела информацию. Пересказ разговора с этим дознавателем - вещь, конечно, нужная, но если бы мы могли слышать его своими ушами, видеть поведение этого человека своими глазами... улавливаешь разницу?

Мезенцев медленно кивнул, соглашаясь с Михаилом.

- Кроме того, - сказал Удав,- крайний интерес представляют воспоминания тех парней, которые были посланы тебя убить. Именно они доказывают вину генерала Суворова. Благодаря им, мы с Кондратом смогли уцелеть. Но этого не достаточно, чтобы отыскать эту крысу. Нужно еще раз все как следует просмотреть.

Григорий вновь согласно кивнул.

- Поможешь нам?

- Естественно, - с готовностью ответил Григорий. - Когда приступаем?

Лицо Михаила тронула кривая усмешка.

- Прямо сейчас, если ты не возражаешь.

- Нет, - мотнул головой Мезенцев.

- Что тебе нужно для... спецмероприятия? - спросил Макс.

Григорий уставился на него с таким выражением лица, как будто только что услышал предложение, состоящие из кучи незнакомых слов.

- Особо ничего, - тем не менее, ответил псионик и кивнул в сторону кровати. - Я прилягу?

- Конечно, - с готовностью сказали сразу оба. - Водички принести?

- Холодной, - согласился Мезенцев. - Кружки хватит.

Долматов вышел в сени и принес полулитровый бокал, наполненный вкусной колодезной водой.

- Сырая, - сказал он, ставя бокал на стол, - не кипяченая. Пойдет?

- Более чем, - ответил ему Григорий.

Псионик лег на спину, устроился поудобней и закрыл глаза.

Сосредоточение пришло не сразу - сказывалось длительное отсутствие практики - но необходимое для ментальной передачи состояние сознания все же было с успехом достигнуто. Мезенцев погрузился в себя, вызывая перед внутренним взором яркие, четкие картины своих и чужих воспоминаний. Генерал Суворов, отдающий приказ проверить реабилитационный центр спецназа ФСБ, группа убийц, стремящаяся уничтожить прикованного к больничной койке псионика, ментальный всплеск, предупредивший Макса и Михаила, дознаватель пытающийся при помощи фармакологии выудить из Григория необходимые ему сведения... Недавнее прошлое приобрело хронологически упорядоченную последовательность, разбилось на эпизоды, которые в свою очередь, организовались в информационные пакеты, приспособленные к ментальной передаче. Мезенцев сосредоточился пуще прежнего, настраиваясь на ментальные сферы Михаила и Макса. Они напоминали ему два фонаря, светящих где-то вдалеке абсолютно темного, огромного по своим размерам помещения. Ментальна сфера Кондратьева светилась золотисто-зеленым светом с проблесками рыжего и черного, в то время как ментальная сфера Удава сверкала кроваво-красным со всполохами ярко-фиолетового, коричневого и черного пламени. Они выглядели абсолютно разными, но каждая из них по-своему кричала об опасности человека-носителя и угрозе, исходящей от него.

Григорий "скопировал" ментальные пакеты внутри своего сознания, разбил их на два независимых потока, как следует прицелился, ориентируясь на две светящиеся сферы, и отправил мысленные импульсы.

Кондратьев, привычный к ментальной передаче со стороны Григория, закрыл глаза, задержал дыхание. Информация хлынула в его голову бурным ручьем, раскрываясь яркими картинами чужого прошлого.

Долматов замер, напрягся. Стороннее вмешательство в его голову хоть и казалось деликатным, несло в себе изрядную долю специфических ощущений, многие из которых показались Удаву неприятными. Ему почудилось, что у него внезапно выросла еще одна голова, которая на краткое мгновение стала для всего организма главной. Он попытался изгнать эти противные ощущения, но в это время ментальная передача закончилась.

Мезенцев открыл глаза, привстал с кровати.

- Получилось? - спросил он, будто изначально не был уверен в своих возможностях.