С переходом к обороне 74-я бригада заняла позиции в трех километрах южнее Сахарной фронтом на юг. 1-я бригада 50-й дивизии, примкнув к ней левым флангом, развернулась фронтом на юго-запад и запад. 73-я бригада, выведенная в резерв к хутору Каршинскому, одним полком заняла позицию также фронтом на запад. От Каршинского до Сахарной по левой стороне Урала была организована конная разведка.

Левобережная группа продолжала наступление, тесня противника в глухие степи, но вследствие задержки 75-й бригады в I армии и запоздалого ее перехода в наступление отставала от правобережной до ста километров. Ее отставание ставило под угрозу удара казаков тыл правобережной группы. Кроме того, противник сосредоточил за Уралом войска, и левобережная группа оказалась не в состоянии овладеть Джамбейтинской Ставкой, чтобы выйти на уровень правобережной группы. Это вынудило Чапаева перебросить часть сил восточнее Урала из перешедшей к обороне правобережной группы для удара во фланг и тыл противнику на Джамбейты. В связи с этим 25 августа им был отдан приказ, которым его войска разбивались на три группы: первая — правофланговая группа, под командованием командира 73-й бригады, в составе 73-й бригады, без 218-го полка, 74-й бригады и 1-й бригады 50-й дивизии; вторая (средняя) — под командованием командира 218-го полка И. К. Бубенца в составе 218-го, 223-го стрелковых полков, кавалерийского полка дивизии и Кубанского кавалерийского дивизиона; третья — левофланговая группа, под командованием командира 75-й бригады, в составе 75-й бригады, без 223-го полка, и 2-й бригады 47-й дивизии.

Первой, правофланговой, группе приказывалось прочно закрепиться в районе форпостов Сахарная, Каршинский, Мергеневский; вырыть окопы полного профиля с траверсами; построить мост через Урал и вести разведку на флангах.

Командиру второй группы, переправив 27–29 августа 218-й стрелковый, 25-й кавалерийский полки и Кубанский кавдивизион на Бухарскую сторону в районе Мергеневского, установить связь с 223-м полком, находившимся против Лбищенска на восточной стороне Урала, и не позже 2 сентября выйти на линию Вишневый Ильмень, урочище Тайла, Бунс-Кундук и Тарджиманский (на южном берегу оз. Челкар).

Третьей, левофланговой, группе, действовавшей северо-восточнее оз. Челкар, к 2 сентября выйти на рубеж Мунашевский, Донгалюк, Тленкеевский, Томусайский, держа связь со второй группой и с 3-й бригадой 47-й дивизии I армии.

Разграничительная линия с I армией — река Утва, озеро Соркуль[667].

Фронт, на котором действовали войска Чапаева, достигал 250 километров, промежутки между группами достигали 80—100 километров. Технических средств, обеспечивавших связь между ними, не было. Самолеты не использовались из-за отсутствия горючего. Присланная для них авиасмесь оказалась негодной[668]. Резервов в распоряжении Чапаева не оставалось. Противник мог проникать в тыл большими силами.

Чапаев, ярый противник распыления войск, теперь находился именно в таком положении, поставлен был в такие условия. Месяц назад, докладывая командарму о положении дивизии после освобождения Уральска и в частности о 75-й бригаде, добиваясь ее возвращения из I армии, он писал: «Такой участок для одной бригады охранять невозможно. Распыленная по одной роте, она не в силах охранять данный участок. Части могут быть легко разбиты противником, а поддержка ниоткуда не придет… Согласно уставу, в корне преследуется распыление частей, и считаю строго недопустимым в дальнейшем такое положение…»[669].

Теперь положение стало еще более тяжелым во всех отношениях. 22 августа Чапаев запрашивал штаб IV армии: «Прошу указать, где находятся правофланговые части I армии ввиду того, что части левофланговой группы за Уралом все больше и больше растягивают свой левый фланг»[670].

Сутками позже им была послана телеграмма командарму: «В 25-й дивизии нет патронов, об этом говорилось по прямому проводу по всем направлениям и в штаб-IV… Посылались телеграммы, послан приемщик с требовательными ведомостями, но до сих пор нет никакого результата… Тотчас, немедленно шлите огнеприпасы, иначе положение становится опасным»[671].

26 августа Чапаев доносил о получении противником орудий, броневиков, аэропланов и пополнения людьми, о проникновении его большими отрядами в тыл на различных участках и особенно на Бухарской стороне. Сообщал, что серьезность положения заставила его перебросить часть сил восточнее Урала, хотя такая переброска с главного, гурьевского, направления весьма опасна: противник мог в любое время обрушиться на ослабленные части. Просил срочно слать пополнение, а также дать ему 17-й бронеотряд, который направлялся в I армию[672].

Как бы в ответ на его просьбу Чапаев в тот же день получил телеграмму начальника штаба IV армии: «Ввиду переброски 2 полков 3-й бригады 50-й дивизии в XI армию, в районе Сломихинской остается один полк этой дивизии, на который возложить какую-либо наступательную операцию не представляется возможным. В силу вышеуказанной причины, а также имея в виду необходимость обеспечения правого фланга и тыла частей вашей дивизии, оперирующих в районе Сахарная, от глубокого обхода вдоль течения реки Кушум на Лбищенск, командарм приказал занять и прочно обеспечить обладание районом Кызыл-Убинской»[673].

Занятие указанного района и обеспечение правого фланга дивизии возлагалось на командира 1-й бригады 50-й дивизии Зубарева. Иными словами, отстраненного Зубарева вывели из подчинения Чапаеву и поставили действовать вместе с ним — обеспечивать фланг дивизии. (После разгрома штаба 25-й дивизии в Лбищенске и гибели Чапаева Зубарев пьянствовал, задерживался контрольными органами[674], а в 1920 году изменил Советской власти и был расстрелян.)

28 августа противник перешел в наступление в разрыв между 25-й дивизией и I армией и атаковал 224-й полк с целью выхода на левый фланг и в тыл частям третьей группы. На поддержку полка были высланы два батальона от 418-го и 419-го полков. Занимаемое положение удалось удержать. Связь с частями I армии, которые не придерживались разграничительной линии, отсутствовала[675].

С удалением все дальше в степь от основных пунктов снабжения резко ухудшилось материальное обеспечение войск. Так, в политсводке по IV армии от 31 августа отмечалось: «В 224-м полку недостаток обуви, в авиаотряде нет белья, табаку, обмундирования, обуви, винтовок… В 217-м полку огневое снабжение слабое. Дезертиров-10. Нужно пополнение политработниками. В перевязочном отряде недостаток транспорта, перевязочных средств, табаку, сахару. Раненых эвакуируют пешком… В 1-й и 2-й бригадах недостаток обмундирования и винтовок, транспорта. В 1-м артдивизионе недостаток транспорта. Замечается массовое заболевание красноармейцев»[676].

В дальнейшем трудности еще больше увеличились. В сводке по армии от 5 сентября сообщалось: «25-я дивизия. В 218-м полку недостаток патронов, снарядов, обуви… В 1-й бригаде недостаток средств связи, вещевое снабжение плохое. В перевязочном отряде большинство больны тифом. В 1-м кавполку боеспособность низкая, недостаток фуража, лошадей, обмундирования, политработников… Во 2-й бригаде наблюдается заболевание тифом. Недовольство, усталость красноармейцев. Разлагающе влияют части 50-й дивизии… Снабжение неудовлетворительное…»[677].

Штаб IV армии, находившийся в городе Пугачеве (бывшем Николаевске), в 350 километрах от действовавших войск, плохо вникал в их нужды, не помогал.