— Пока нет, Асикага-сан, но найду.

— Вчера Казу был у нас. Спасибо, что сняли с него подозрения.

Хиро решил не упоминать о том, что пересмотрел свое отношение к возможной вине Казу.

— Благодарю вас, что заступились за него. Ваше мнение было весьма полезно.

— Это не просто мнение, —  Ичиро распрямил плечи и выпятил подбородок. —  Я знаю, что Казу не виновен.

— Приношу свои извинения, —  ответил Хиро. —  Спасибо, что поделились своим знанием.

Ичиро кивнул.

— Прошу меня извинить. Самураю не следует опаздывать на свои занятия. Опоздание свидетельствует о неуважении к учителю.

Высоко подняв голову, он направился к особняку. Походка мальчика была неспешной, отчего он выглядел куда благороднее, чем мужчины вдвое его старше.

Мальчик едва сошел со двора, когда Акира спросил:

— Чтобы покинуть Киото, вам нужно сначала спросить разрешение у священника?

— Я могу ходить и ездить, когда захочу, —  ответил Хиро, —  но...

— Знаете, вы служите не тому священнику, —  сказал Акира. —  Миссия отца Вилелы велика и почетна. Ваш отец Матео допускает серьезные ошибки.

— Неужели? —  поинтересовался Хиро.

— Люди не равны между собой. Это не только глупое предположение, но и неуместное заявление в среде крестьян. Невежество простолюдинов ведет их к безрассудству, даже без привлечения иноземных священников.

— Уверяю вас, он никому не желает вреда.

— А я уверяю вас, его намерения не имеют значения. Из-за его упорства и повторения подобной ошибки последствия могут быть гораздо хуже, чем изгнание.

Из конюшни второй раз появился Масао, ведя двух лошадей.

Акира схватил вожжи коня покрупнее и вскочил в седло. Бросил взгляд вниз на Хиро.

— Вам не мешало бы найти работу в другом месте.

Охранники у ворот вскрикнули от удивления. Мимо них во двор проскользнул маленький мальчик.

За ребенком побежали два самурая в лакированных доспехах, но мальчишка ускользнул от них. Он уставился на Хиро, но замер, увидев Акиру и лошадей.

Тонкие руки ребенка вцепились в выцветшее кимоно, словно ткань способна защитить его от ярости самурая. Он босыми ступнями топтался по земле. Похоже, он даже не замечал, как грязь забивается ему между пальцев.

По всему телу Хиро распространился холод, как будто он с головой окунулся в ледяное озеро. Мальчишка был ни кем иным, как единственным сыном соседа отца Матео.

— Стойте! —  поднял руку синоби. —  Я его знаю. Пусть говорит.

Вооруженный самурай помедлил и обменялся настороженным взглядом с другим.

Мальчишка наклонился вперед, пытаясь отдышаться.

Наконец он выпрямился.

— Хиро, идем скорее! Отец Матео умирает!

Глава 28

— Умирает? —  Хиро не мог в это поверить. —  Но почему?

— Собака Отосана сорвалась с цепи, —  в голосе мальчишки сквозило отчаяние. —  Она погналась за Аной. Отец Матео пытался помочь, но собака бросилась на него.

В голове Хиро крутилась тысяча вопросов: каким образом акита отвязалась, что она делала в доме и почему хозяин не заметил, что собака убежала, и не предотвратил нападение.

Но он не остановился, чтобы задать эти вопросы.

— Мне нужна эта лошадь. —  Хиро забрал у Масао поводья и вскочил в седло.

Когда синоби осадил коня, Акира сказал:

— Можете его взять.

Хиро оглянулся, удивленный тем, что самурай не стал возражать.

— Возможно, ваш иезуит мне и не нравится, —  сказал Акира, —  но ни один человек чести не откажет в помощи. —  Он кивнул. —  Езжайте.

Хиро усадил соседского ребенка себе за спину. Почувствовав на своей талии обе руки мальчика, синоби приложился пятками по бокам коня.

— Я поеду в Оцу, —  крикнул Акира, —  и привезу Дена в Киото ближе к вечеру.

Хиро едва расслышал его слова за стуком конских копыт по деревянному мосту.

Всю дорогу до дома он гнал животное в галоп, распугивая прохожих. Из-под копыт летели комья грязи. На этот раз он не пытался остаться незамеченным. Если отец Матео умер, не имеет значения, увидит его кто-нибудь или нет.

Когда они добрались до дома иезуита, синоби опустил мальчишку на землю, спешился сам и отдал ему поводья.

— Иди в храм Окадзаки и попроси священника вернуть лошадь в сегунат.

Малиновые брызги на траве у веранды. Кровавые капли, образовавшие дорожку по всему крыльцу, и один кровавый след на пороге.

Идя по кровавой дорожке, Хиро пытался подсчитать, сколько крови потерял священник. Не так много, чтобы успеть умереть от её потери, но достаточно, чтобы Хиро забеспокоился, что опоздал.

След вел в прихожую, дальше в гостиную и уходил под дверь комнаты отца Матео. На деревянных сёдзи и бумажных панелях крови не было. Кто-то, возможно, Ана, помог иезуиту добраться до его комнаты.

Хиро положил руку на дверь, одновременно желая и не желая увидеть, что там за ней. Он сделал глубокий вдох и вошел.

От порога до центра комнаты весь татами был заляпан пятнами крови. Там же, на спешно расстеленном футоне, с закрытыми глазами лежал отец Матео. Его бесформенные, окровавленные руки покоились у него на животе. Алые пятна покрывали шею и переднюю часть его коричневого кимоно.

Его лицо побледнело. Он не шевелился.

— Матео! —  Хиро поспешил к иезуиту.

Отец Матео открыл глаза.

— Я удержал собаку. —  Он попытался улыбнуться, но не смог. Из кровавой раны у основания горла по шее стекала алая струйка.

— Ты быстро обернулся. —  В комнату торопливо вошла Ана с горшком горячей воды в одной руке и лоскутом шелка кремового цвета в другой. —  Таро, должно быть, отыскал тебя в сегунате.

Она сунула шелк в руки Хиро и поставила горшок рядом с отцом Матео.

Окровавленная шея иезуита и его разорванные руки дали Хиро понять, что воды будет недостаточно.

— Вскипяти еще и чайник, —  сказал он. —  Добавь туда щепотку соли. А когда понесешь его сюда, пожалуйста, захвати аптечку с полки, что стоит у моего стола.

Ана кивнула, спокойная как и всегда, но в её глазах Хиро увидел беспокойство.

Когда женщина вышла из комнаты, он встал на колени и пристальнее вгляделся в раны.

Из раны с левой стороны шеи отца Матео катились тяжелые капли. К счастью, кровотечение почти остановилось, хотя кожа на горле священника казалась изорванной в клочья.

На левой руке отца Матео виднелись проколы, сочившиеся смесью красной и розоватой жидкостей. Окружающая плоть была разорвана и опухла, являя сломанные кости, измельченные, вероятно, силой укуса. Кровь покрывала руки, кое-где она все еще была красной, но в основном уже потемнела и свернулась.

Правая рука священника выглядела чуть лучше, но и то в сравнении с левой. Следы от зубов был мельче, да и рваных ран не было. Опухоль была менее заметной, но, пока синоби не промоет раны, он не сможет понять, какой урон нанесен.

Хиро потянулся было к левой руке священника, но замер. Окровавленные рукава и грудь отца Матео предполагали и другие травмы.

— Где еще она тебя покусала? —  спросил Хиро.

Отец Матео начал поднимать руки, но остановился, поморщившись и дернувшись от боли. Он резко вздохнул от боли. Медленно выдохнув, но без дрожи, он сказал:

— Руки, левое плечо... шея. Могло быть и хуже.

Хиро кивнул.

— Надо тщательно их промыть. Будет больно.

— И так уже больно. —  Иезуит закрыл глаза. —  Делай, что должен.

Хиро отвернул рукав отца Матео, обнажая глубокие рваные раны на левой руке иезуита. Прокусы были не столь многочисленны, как на кистях, но выглядели глубже. Похоже, связки тоже были порваны. К счастью, кость оказалась нетронутой.

— Не думаю, что рука сломана, —  сказал Хиро. —  Можешь пошевелить пальцами?

Отец Матео открыл глаза.

— Это трудно, я и пробовать не хочу. Я попросил Ану послать за врачом, но она настояла на том, чтобы дождаться тебя.

— И она права, —  отозвался Хиро. —  Я смогу обработать твои раны лучше любого врача в Киото. Это было частью моего обучения.