- Ладно, - сказала я. – Расскажите мне почему?

- Это тяжело.

- Просто расскажите мне.

- Было тяжело не поговорить с ним. Он был моей первой любовью, моей единственной любовью. Он изменился. Он…спокойнее, сдержаннее. Такой же, как был, когда мы встретились подростками. Что-то изменило ее к худшему. Но, Оливия, у него было два сердечных приступа, и он их оба пережил. Я любила его. Всегда любила. Мужчину, за которого вышла замуж, ушел на некоторое время, по некоторым причинам. Но теперь он вернулся. Мы оба намного старше…Ты не поймешь этого, по крайней мере, пока, в любом случае…

- Пола, - сказала я, прерывая ее, потому что она опасно мыслила. – Это все может быть правдой. Вообще-то, я не сомневаюсь, что это правда. Но это не тот же мужчина, от которого вы сбежали.

- Но…

Я снова ее оборвала. Единственное ее слово несло тонны слабости и отчаяния, и от этого мне стало грустно.

- Пола, подумайте о Максе.

- Я надеялась, что ты поговоришь с ним об этом.

А вот теперь я разочарована. Она и не собиралась пошевелиться. Это вполне очевидно.

- Нет.

- Пожалуйста, Оливия, он послушает тебя.

- Уверена, что да, - произнесла я. – но я не могу помочь вам с этим, Пола. Я просто не могу.

- Тогда сохрани это, пожалуйста, между нами, - умоляла она.

- Это несправедливо. Я рассказываю Максу все. Пола, послушайте себя. Вы действительно хотите вернуться назад? Вы так хорошо справлялись. Макс создал невероятную жизнь себе. И для вас, могу добавить.

- А теперь это не твое дело.

- Вообще-то, да. И мне жаль, что приходится быть такой грубой в этом, но вспомните, вы обратились ко мне с этим. Если вы просто искали от кого-то поддержки, то мне жаль, я не могу сделать этого. Я абсолютно точно знаю, как Макс это воспримет, как и вы. Я не собираюсь быть частью этого. И я не собираюсь лгать ему.

Она молчала, и я дала ей около тридцати секунд, чтобы заговорить, но она ничего не сказала.

- Пола, хорошенько подумайте об этом. И когда вы будете готовы принять верное решение, дайте мне знать. Но если вам нужен кто-то, кто поговорил бы с Максом, то это должны быть только вы. Я должна рассказать ему, но дам вам неделю, чтобы сделать это самой.

И это последнее заявление в разговоре, в котором я разделалась с мамой Макса, так же как и со своими собственными родителями, - теперь их очередь действовать.

***

Было нелегко говорить Максу, и даже тяжелее наблюдать за ним в тот день, когда он поехал домой, навестить свою мать

Я ждала конца недели, а потом подняла эту тему за ужином. Максу требовалось знать, почему я не сказала ему сразу же, а я объяснила, что сказала его матери, что это она должна рассказать, и что дала ей неделю.

Макс не винил меня. Во всяком случае, так он меня успокаивал.

Он приберег свою ярость для своей матери, а когда позвонил ей, я сидела рядом и слышала весь разговор. Было жестоко и разбивалось сердце, когда я слушала голос Макса от сурового до почти надломившегося, и видела, как его лицо осунулось, как будто он только что узнал, что потерял члена своей семьи. Именно так и я себя чувствовала.

Макс уехал к ней домой один и приехал домой за полночь. Он позвонил заранее, чтобы дать мне знать, когда уезжает, а я сидела в гостиной, читая сценарий, чтобы убить время, когда увидела свет фар на подъездной дорожке.

Я вышла, чтобы встретить его на крыльце.

Когда он вышел из машины, то выглядел, будто прошел через ад, и именно так он охарактеризовал разговор со своей матерью.

Мы зашли внутрь и сели на диван в кабинете. Я прижалась к нему, пытаясь успокоить его, но его тело было напряжено.

- Она одинока, - сказал он. - Вот из чего все исходило.

- Она виделась с ним?

Макс покачал головой и прижал пальцы каждой руки к своим вискам.

- Нет.

- Ты поверил ей?

Он кивнул.

- Я допрашивал ее большую часть времени об этом. Господи, я, блять, не могу в это поверить.

Я обвила свою руку вокруг его.

- С чего все началось? О чем они разговаривали?

- Он позвонил ей потерянный однажды. Она сказала, что они начали прямо с разговора о прошлом. Обо мне, о своих подростковых годах, об их медовом месяце. Полагаю, обо всем хорошем, что они помнили. Обо всем, что происходило…раньше.

- Воспоминания, - произнесла я.

- И отрицание, - резко добавил Макс.

- Может одиночество стихнет, и она перестанет говорить с ним.

Он повернулся ко мне и взял меня на руки, притягивая ближе.

- Мне жаль, я пытался уладить все с твоей семьей.

- О чем ты?

- Это не было моим делом, - сказал он тихо, его подбородок расположился на моем плече, пока мы сидели в обнимку. - Некоторые вещи просто неисправимы.

Мои глаза наполнились слезами. Это правда. Печальная правда.

- Ты очень сильно старался, - сказала я.

Он отстранился от меня.

- В чем?

- Во всем. И большую часть времени это работает на тебя. Но ты не можешь заставить делать людей что-то в реальной жизни, как можешь сделать это на страницах. Вот почему ты стал писателем в первую очередь, - я пожала плечами. – Так что теперь стало более очевидным, что ты не можешь контролировать то, что не можешь контролировать.

- Глубокомысленно, - сказал он, надломив улыбку в первый раз за день. – Ты права. В любом случае, у нас много работы, на которой нужно сосредоточиться. Это важнее. Но у меня есть кое-кто, кто проследит за всем этим. Если он появится или она поедет к нему, я узнаю об этом.

Макс рассказал мне, что позвонил Карлу, подумав, что как адвокат, он может свести его с хорошим частным детективом, и к тому времени, как Макс добрался до дома, дело пошло в работу.

- А потом что? – спросила я. - Что ты собираешься делать, если это произойдет?

Он раздумывал мгновение.

- Не знаю. Может, ничего.

Это звучало для меня, как единственный правильный выбор.

13.

Меньше чем за месяц до начала съемок, однажды утром я сидела в своем кабинете, когда позвонил Джим Теймс.

- Оливия, слышал, что все хорошо развивается.

- Намного лучше, - ответила я. – Великолепно. Все идет великолепно.

- Это…великолепно.

- Хочешь поговорить с Максом? – спросила я. – Я знаю, что он едет в своей машине, так что должен ответить.

- Нет необходимости. Я знаю, что он чертовски занят. Я хотел связаться с тобой, чтобы дать знать, что отправил кое-что к вам в офис.

- О, правда? Двух- или четырехдверную? – я закрыла браузер своего ноутбука. Я насмотрелась достаточно для одного дня сайта Переза Хилтона (американский телеведущий, журналист и блоггер)

Джим усмехнулся.

- Точно. Как будто машина сможет впечатлить тебя, в твоей высококлассной жизни.

Я проигнорировала его небольшой подкол.

- Что ты отправил, Джим?

- Свою крестницу.

Я закрыла глаза, понимая к чему все идет.

- Она великолепна, - сказал он. – И ей не нужна большая роль. Просто что-то с небольшим текстом. Это даже не выйдет за рамки бюджета. Я заплачу ей.

Я откинулась в своем кресле и продолжала держать глаза закрытыми, сосредоточившись на дыхании. Я должна была знать, что будет какая-то уловка в ее предложении полностью финансировать фильм. Макс тоже должен был знать. Но ни один из нас даже не предполагал этого.

Джим продолжил:

- Думаю, она будет хороша в сцене с администратором гостиницы. В той сцене, где главный герой выходит из себя в коридоре, а администратор говорит ему успокоится, она прекрасно написана. Диалог просто блестящий.

- Я поговорю с Максом, - ответила я ему.

Минуту спустя, я говорила с Максом по телефону.

Когда рассказала ему о звонке, который только что был с Джимом, Макс сказал:

- Будет сделано.

- Что?

- Мы сделаем это, никаких проблем.

- Макс, мы уже взяли кое-кого на эту роль.

Он сказал, что это правда, но мы можем предложить другую, какую-то небольшую роль для этой актрисы, и освободить место для крестницы Джима.