Делагарди иногда посещает учения, смотрит внимательно, но не вмешивается. Другим шведам и тем более наемникам это неинтересно. Ну, как бы, не больно и хотелось.
Залетные разбойники атамана Шило были не единственными татями в этих краях. Голод и последующая смута сорвали с места множество народа и немалое количество из них взялись за кистени. Купцы по дорогам могли путешествовать только с большой охраной, да и та не давала никакой гарантии. Торговля хирела, хирел и Новгород. Покончить с этими разбойниками было задачей куда более хитрой, нежели с залетной бандой. Тем более что многие были просто местными жителями. Убрал такой крестьянин кистень подальше и все, он не тать, а простой пейзанин. Стоит, кланяется как китайский болванчик и купи его за рупь за двадцать! Ну, да нет таких крепостей, которых не брали бы… Макленбургские герцоги!
По реке плывет, ну не утюг, и не из села Кукуева, а ладья из Новгорода. Барка, судя по осадке, груженая и возможно чем-то ценным. Людей на ней немного, да и выглядят они отнюдь не богатырями, так что когда неопытный кормчий ненароком посадил ладью на мель, снять ее своими силами у них не получилось. Помаявшись бедолаги, отправились искать помощь, каковую и нашли в ближайшем селе. Пока незадачливые купцы и их приказчики совместно с местными крестьянами разгружали ладью, пока сняли облегченное судно с мели день и закончился. Чин по чину расплатившись с помощниками и уговорившись на завтрашнюю погрузку корабельщики завалились спать. Нет часовых, знамо дело, поставили, как же без них время-то какое беспокойное. Однако надолго умаявшихся за день работяг на всю ночь не хватило и под утро, и они провалились в сладкий сон. Так и спали бы незадачливые путешественники, да разбудили их лихие люди, едва поднялось осеннее солнышко. Крестьяне помогавшие давеча разгружать ладью, заявились на этот раз людно, конно и оружно. В смысле на телегах и со всяческим дубьем в руках. Огнестрела ни у кого видно не было. Несколько человек было вооружено получше других. На головах шишаки, на поясах сабли, одеты в простёганные тегиляи, прочие же простые селяне только с дубинами и рогатинами в руках.
— Эй, болезные! — заорал один из лучше вооруженных татей (видимо главарь). — Ну-ка поднимайтесь да грузите ваше добро на телеги!
— Ну, вот видишь Клим. — Шепчу я Рюмину. — Я же тебе говорил, что тати здесь живут, а ты селяне, селяне!
Клим, вздохнув, обратился к душегубам плаксивым голосом.
— Ох вы окаянные, да как же вас земля носит!
Рядовые разбойники тем временем пинками поднимали остальных членов нашей экспедиции. Один из них желая, очевидно, выслужится, подскочил к Климу, чтобы ударить его. Но не тут-то было, ловкий колыванец увернувшись от кулака подставив татю подножку. Тот неловко грохнулся на песок, и тут же получив под ребра пинок затих. А это что? Один из разбойников тянет из-за спины лук, а вот этого нам не надо! Расстояние для допельфастера далековато, но сегодня удача на моей стороне и тяжелая пуля попадает в лук расщепив его и вывернув руку незадачливому стрелку. Мои люди так же прекращают изображать статистов и выхватив ножи и пистолеты укладывают татей мордой в прибрежный песок. Некоторые пытаются бежать, но со стороны деревни рассыпавшись цепью уже скачут мои драбанты.
— Эй, бестолковые! — Кричу я главарям разбойников. — Ну-ка, бросайте свою хурду на землю! Да поживее, а то я злой, когда не высплюсь, а ведь всю ночь вас душегубов караулил.
Через несколько минут все кончено. Незадачливые разбойники повязаны, почти не оказав сопротивления.
— Чего с татями делать будем, ваше высочество? — Спрашивает Клим.
— Вообще-то местный обычай достаточно суров. Провинившиеся в такого рода преступлении без долгих разбирательств развешиваются на окрестных деревьях. Так сказать в назидание. Но я же не изверг какой!
— Этих что вооружены получше вязать и в ладью. И этого обормота заодно, что на тебя кинулся. — Командую я. — Прочим сделать кроткое внушение, дабы более не грешили, да и отпустить по домам. Ну и посечь, как же без этого.
— Посечь? Так мы профоса-то с собой не брали. — Озадачено чешет репу Клим.
— Тьфу ты нашел проблему, раздели селян пополам и пусть одна половина выдерет другую, потом поменяются. А кто не согласный в Новгород в разбойный приказ, пусть с ними Одоевский разбирается. Да побыстрее, возвращаться надо, неровен час дожди зарядят, будем по грязи телепаться.
Едва я со своим отрядом вернулся в Новгород мне сообщили что встречи со мной ждет Делагарди. Пришлось сразу же переодеваться. В рейдах, чтобы выглядеть купцом, я одевался в местное платье. Ну, вот зипун, косоворотка и порты уступили место камзолу и бархатным кюлотам на французский манер. Теперь великий герцог готов принять своего непосредственного руководителя. Именно так, Делагарди мой номинальный начальник. Впрочем, он прекрасно понимает что германский фюрст и королевский зять большая величина и потому ведет себя крайне корректно.
— Заходите друг мой! — Радушно приглашаю я генерала. — Мой дом ваш дом, я всегда рад вас видеть.
— Почтительно приветствую ваше королевское высочество! — Почтительно склоняется Делагарди.
— Ах, оставьте эти несносные церемонии! Какие новости?
— Я собственно, поэтому и прибыл к вам с визитом. Пришло послание от короля и вот еще.
С этими словами генерал подает мне довольно увесистый свиток. Смотрю на печать, ого, любезная моя Катерина Карловна прислала письмо пропадающему на войне муженьку.
— Что пишет король?
— Читайте сами, — отвечает генерал и подает еще один свиток.
Эх, как же мне не хватает малыша Мэнни! Продираюсь глазами сквозь вязь готических букв. Ага. Король доволен, и выражает нам свое благоволение. И вас тем же концом и по тому же месту ваше величество! Ага, мирный договор с датчанами почти подписан, они, правда, хотят контрибуции, но Аксель не уступает. Правильно делает, работа у него такая! А вообще rabano picanto (хрен) королю Кристиану, а не контрибуцию! Перетопчется кузен, не маленький. Что еще? Ага, не дают Густаву Адольфу покоя Сигтунские ворота. Вот сними их и положи ему на тарелочку!
— Что вы об этом думаете? — Спрашивает Делагарди.
— Что тут скажешь, если вы хотите вызвать бунт, то лучше повода не придумаешь. — недолго думая отвечаю я.
— Я тоже так думаю, но что ответить королю?
— Да так и ответьте, не время, мол. Вот еще не много все успокоится, а там глядишь, король вызовет вас ко двору и это станет заботой вашего приемника, а не вашей.
— Вы полагаете, меня отзовут? — Заинтересовано спрашивает генерал.
— Ну, когда это точно случится, я вам сказать не могу, но его величество собирается реформировать армию, а вы, по его словам, лучший шведский военачальник. Так что вам и карты в руки.
— Карты? — Озадачено переспрашивает Якоб.
Тьфу ты черт! К картам европейцы еще не пристрастились, по крайней мере, шведы. А вот у англичан говорят, при дворе картами не брезгают даже дамы. Впрочем генерал кажется понял мою мысль.
— Ваше королевское высочество, все хочу у вас спросить. — переводит разговор в другую плоскость Делагарди.
— Спрашивайте, друг мой, сделайте одолжение.
— Зачем вам это нужно?
— Что вы имеет в виду? — Недоуменно отвечаю вопросом на вопрос.
— Вашу охоту на местных разбойников.
— Ах вот вы про что! Ну, на это есть сорок причин, во первых мне скучно!
— Остальные причины можете не называть. — Засмеялся Якоб, которому я уже как-то рассказывал байку о Ходже Насреддине. — А если серьезно?
— А я серьезно. Мне действительно нечем заняться. Я с гораздо большим удовольствием проводил бы время со своей молодой супругой. Мы женаты так недавно, что просто не успели надоесть друг другу. Я мог бы заняться своими землями в Германии, да мало ли чем еще. Кроме того, разбойники, и вам это известно не хуже меня, превратились в настоящий бич здешних мест. И то что шведская власть в моем лице борется с ними весьма положительно воспринимается местными жителями. Кроме того, разве вы не обратили внимание, что наш любезный князь Одоевский в последнее время сильно занят? Многоуважаемый Иван Никитич по уши завяз в разбойном приказе, занимаясь расследованием и судом татей, которых я ему так регулярно поставляю. Так что времени и сил на то чтобы втыкать вам палки в колеса у него просто не остается.