Галлюцинации. Мы видели, что между нормальным восприятием и иллюзией нет резкого различия, так как психофизиологические процессы, связанные с тем или другим явлением, тождественны. Последние виды иллюзий, описанные нами, почти могут быть названы галлюцинациями. Рассмотрим теперь этот вид ложных восприятий. Обыкновенно различие между галлюцинацией и иллюзией мы усматриваем в том, что иллюзия порождается некоторым внешним объектом, при галлюцинации же всякий объективный стимул отсутствует. Мы сейчас увидим, что те ученые, которые отвергают наличие объективных стимулов при галлюцинации, ошибаются и что галлюцинации нередко бывают только крайним проявлением обыкновенного процесса восприятия, когда вторичная мозговая реакция ненормально перевешивает периферический стимул, вызывающий деятельность мозговых центров. Галлюцинации, как правило, появляются внезапно и не зависят от нашего произвола. Они обладают весьма различными степенями объективной реальности. В этом отношении я должен предостеречь читателя от весьма распространенной неверной точки зрения: обыкновенно в галлюцинации видят образ, ошибочно проектируемый человеком вовне. Но полная галлюцинация есть нечто гораздо большее, чем образ, спроектированный в пространство. С субъективной точки зрения галлюцинация есть ощущение столь же живое и столь же реальное, как и то, которое мы воспринимаем при наличии вне нас реального объекта. Вся разница лишь в том, что в одном случае воспринимаемый объект имеется, а в другом случае его нет.
Более слабые степени галлюцинации называются псевдогаллюцинациями. Определенное различие между теми и другими было сделано всего несколько лет назад. Псевдогаллюцинации отличаются от обычных продуктов памяти и воображения большей живостью, тонкостью, детальностью, устойчивостью, немотивированностью и самопроизвольностью в том смысле, что при всех усилиях нашей душевной деятельности мы не в состоянии вызвать псевдогаллюцинации по собственному желанию. У Кандинского был больной, который после приема опиума или гашиша имел обильные псевдогаллюцинации. Так как этот больной обладал в то же время большой силой зрительного воспроизведения и был образованным врачом, то он легко мог сравнивать все три психических явления. Псевдогаллюцинации, хотя и проектируются вовне (обыкновенно не далее предельного отчетливейшего зрения, на расстоянии примерно фута от глаз), не имеют того характера объективной реальности, которым обладают галлюцинации, но в то же время отличаются от образов зрительного воспроизведения почти полной невозможностью вызывать их по желанию. В огромном большинстве случаев «голоса», слышимые некоторыми лицами, суть псевдогаллюцинации независимо от того, вводят они в заблуждение данное лицо или нет. Эти звуки описываются людьми, которые их слышат, как «внутренний голос», хотя подобный голос отличается от так называемой мысленной речи самого субъекта. Я знаю многих лиц, которые, спокойно и внимательно прислушиваясь к «внутреннему голосу», слышат совершенно непредвиденные замечания. Указанные душевные состояния — обычное явление при умопомешательстве, они могут разрастись до живой и вполне объективированной галлюцинации; последняя как спорадическое явление довольно обыкновенна, а у некоторых индивидов бывает часто. Статистические сведения о галлюцинациях, собранные Гэрнеем, привели к следующим результатам: примерно на каждые десять человек хоть один раз в жизни имел очень яркую галлюцинацию. Следующий рассказ здоровой женщины может дать понятие о том, что такое галлюцинация: «Когда я была еще 18-летней девушкой, однажды вечером крупно поспорила с человеком значительно старше меня. В порыве раздражения я машинально взяла толстую костяную вязальную иглу, лежавшую на камине, и изломала ее во время разговора на мелкие кусочки. В разгаре спора мне очень захотелось узнать мнение моего брата, с которым я была дружна. Я обернулась и увидела его сидящим у противоположного конца стола с руками, скрещенными на груди (что было мало свойственной ему позой): к великому моему смущению, я заметила на его губах саркастическую усмешку, которая свидетельствовала о том, что он не сочувствует мне, о том, что он, как я бы сказала тогда, «не за меня». Удивление охладило мой пыл — и спор прекратился. Через несколько минут, желая заговорить с братом, я обернулась к нему, но не увидела его. Я спросила присутствующих, когда он вышел из комнаты; мне сказали, что его вовсе здесь не было; я не поверила, думая, что он вошел в комнату на минуту и вышел из нее, не будучи никем, кроме меня, замечен. Часа через полтора он вернулся домой и не без труда убедил меня, что целый вечер находился вдали от дома».
Галлюцинации при горячечном бреде представляют смесь псевдогаллюцинаций, настоящих галлюцинаций и иллюзий. В этом отношении они сходны с галлюцинациями, вызванными опиумом, гашишем или белладонной. Самая обыкновенная галлюцинация заключается в том, что вы слышите, как вас кто-то называет по имени. Почти половина спорадических случаев, собранных мной, относится к этому типу.
Галлюцинация и иллюзия. Галлюцинации легко вызываются словесным внушением у лиц, подверженных гипнозу. Покажите такому человеку пятно на листе бумаги и скажите, что это фотографический портрет генерала Гранта, и испытуемый увидит на месте пятна фотографию. Пятно придает объективный характер образу, а внушенное понятие о генерале сообщает пятну определенную форму. Заставьте испытуемого рассматривать пятно сквозь увеличительное стекло; удвойте изображение пятна при помощи призмы или надавливая на глазное яблоко, отразите пятно в зеркале, переверните вверх ногами, наконец, сотрите его, и пациент скажет, что «портрет» увеличился в размерах, удвоился, отразился в зеркале, был перевернут и, наконец, исчез. Согласно психологической терминологии Бинэ, пятно на бумаге есть внешнее point de герerе (опорная точка), которое необходимо для того, чтобы придать внушенному образу характер объективной реальности, и без которого испытуемый получит только мысленный образ предмета. Бинэ показал, что подобные периферические points de герerе играют роль в огромном количестве не только гипнотических галлюцинаций, но и галлюцинаций душевнобольных. У последних галлюцинации бывают нередко односторонними, т. е. пациент слышит «голоса» только с одной стороны или видит какую-нибудь фигуру, только когда один его глаз открыт.
В подобных случаях весьма часто удавалось вполне точно доказать, что болезненный процесс во внутреннем ухе или помутнение преломляющих свет жидкостей в глазу были начальным стимулом для того нервного тока, который, проникнув в пораженные слуховые или зрительные центры, вызвал своеобразные психические явления в виде известных идей. Галлюцинации, полученные таким путем, суть иллюзии, и теория Бинэ, утверждающего, что всякая галлюцинация имеет первоначальным стимулом периферическое раздражение, может быть названа попыткой свести галлюцинации и иллюзии к общему типу, именно к тому, к которому принадлежит нормальное восприятие. Согласно Бинэ, и в восприятии, и в галлюцинации, и в иллюзии мы получаем отличающееся большой живостью ощущение при посредстве тока, идущего от периферических нервов. Ток может быть крайне слаб, но все-таки может оказаться достаточно сильным, чтобы возбудить максимальный процесс дезинтеграции в нервных клетках (см. главу XIX) и придать воспринимаемому объекту характер вовне существующей реальности. Природа воспринимаемого объекта всецело обусловлена системой возбужденных нервных путей. Во всяком случае известная сторона объекта создается под влиянием органа чувств, остальное конструируется возбуждением центральных частей. Но путем самонаблюдения мы не можем вскрыть, что именно в воспринимаемом объекте периферического и что центрального происхождения, и характеризуем этот объект просто как результат реакции мозга на внешнее раздражение, не разлагая этот результат на составляющие элементы.
Теория Бинэ дает объяснение огромного количества случаев, но, конечно, не всех. Призма не всегда удваивает призрачный образ, и последний не всегда исчезает при закрывании глаз. С точки зрения Бинэ, ненормально, сильно возбужденная часть мозговой коры порождает природу возникающего перед сознанием объекта, а периферический орган чувств сам по себе может сообщить образу достаточно сильную интенсивность, благодаря которой образ кажется спроектированным в реальное пространство. Но ведь интенсивность есть только известная степень напряжения ощущения. Почему же, спрашивается, в исключительных случаях эта степень напряжения не может быть вызвана причинами только центрального происхождения? Тогда мы имели бы известные галлюцинации, вызываемые центральным возбуждением, наряду с галлюцинациями, получаемыми посредством периферического возбуждения, которые только и допускаются, согласно теории Бинэ. Но, вообще говоря, не лишено вероятия, что галлюцинации чисто центрального происхождения действительно существуют. Другой вопрос, как часто они встречаются. Существование галлюцинаций, поражающих сразу несколько органов чувств, уже служит доводом в пользу нашего соображения. Ибо если мы допустим, что образ человека, видимый нами в галлюцинации, имеет для себя point de герerе во внешнем мире, то голос этого человека, слышимый нами, должен иметь своим источником центральное возбуждение.