— Ты обратила внимание, мы с тобой все время хохочем, как ненормальные?

— Ну и что? По-моему, это здорово! Главное, что не плачем.

— И ты меня совсем не боишься?

— А я должна тебя бояться?

— Ну меня вечно упрекают, что я на всех ору, ругаюсь, давлю… Но ты как-то не так на это реагируешь, не оправдываешься и не обижаешься, все обращаешь в смех и шутки.

— Я никогда не оправдываюсь. И обижаюсь очень редко.

— И не боишься, — уточнил он.

— Вот еще, стану я тебя бояться. Ты орешь нестрашно, понарошку. И сердишься так же. А даже если и на самом деле, все равно не боюсь. Мне с тобой весело и не страшно.

— Да как-то не хочется на тебя всерьез сердиться.

— Не хочется — и не надо. Ты ешь свой бутерброд. А я полюбуюсь.

Он со всего маху куснул огромное съедобное сооружение и чуть не подавился. Мы снова закатились смехом. Пришлось сначала попить водички, чтобы успокоиться, только потом бутерброд удалось съесть. Правда, сделали мы это вдвоем, разъяв его на части. По-русски я бы еще пошутила, но тут у меня словарный запас кончился.

Когда мы вернулись в спальню, Анри сказал тихонько:

— Я тешил себя мыслью, что знаю настоящую любовь, и очень этим гордился. Надо же было быть таким дураком. Мы с Жину никогда так не смеялись. Я все время боялся ее обидеть. А она боялась, что я буду покушаться на ее суверенитет. А ты ничего не боишься, и я с тобой ничего не боюсь. Сейчас я вижу ясно — в любви не должно быть страха.

— Все правильно. Если любишь, бояться нечего. Даже как-то глупо. Страшно только потерять, — я прижалась к нему и закрыла глаза.

Оказывается, я совсем забыла, как удобно и спокойно засыпается, когда тебя обнимает любимый мужчина. Правда, среди ночи я проснулась от того, что мой зад высунулся из-под одеяла и мерз. Зная, как бесплодна борьба за одеяло, я встала и полезла в шкаф. Там, естественно, нашла второе. Правда, без пододеяльника, но это детали. Снова улеглась, укрылась, и спала уже до утра.

Утром Анри разбудил меня на рассвете, как водится, поцелуями. Я с жаром ответила на его ласки, несмотря на то, что не вполне проснулась. Или благодаря? После этого логично было бы продолжать спать, но мой возлюбленный потянул меня за руку:

— Пошли!

И повел прямехонько к морю. Как раз поднялся прилив. Вода была холодная и живо разогнала остатки сна.

— Спать будешь после обеда, а сейчас позавтракаем и в Кемпер!

Я была не очень уверена, что нам туда надо, но спорить не стала.

В этот момент в кармане моего халата зазвонил телефон. Сережка. Действительно, мой сын интересовался, почему мама ему вчера так и не позвонила и не отвечала на звонки. Я глянула — мама родная! Восемь неотвеченных вызовов! Я постаралась успокоить сына: гуляла, купалась, а телефон оставила в комнате. А потом так устала, что заснула, забыв посмотреть на телефон.

— Мам, ну как ты, нормально?

— Сереж, у меня все О.К. Отдыхаю в лучшем виде. У тебя-то как? И у Катьки?

— У нас тоже все классно! Дом большой, пляж отличный, ребята не вовсе козлы, общаться можно. А у тебя точно все в порядке?

— Да сказала тебе, все отлично!

Я закончила разговор, но чувство у меня осталось странное.

Мы вернулись в дом, пошли на кухню, и я стала перебирать наши припасы, чтобы приготовить завтрак. Меня ждало огорчение: большую часть продуктов пришлось выбросить. День, проведенный в багажнике, не пошел им на пользу. А то, что осталось, годилось в основном для сухомятки. Ничего путного приготовить не получалось.

Я рассуждала сама с собой:

— Так, сырокопченый окорок — это хорошо. Маринованный лосось — тоже пойдет. Камамбер — это великолепно! Паштет надо немедленно съесть, вечером уже можно будет выбрасывать… Холодный ростбиф, горчица, соусы какие-то в банках… Овощи уже все попортились, и зелень сдохла. Сливочное масло! Правда, мало его… Кофе отличный, молока нет.

Анри внимательно за мной наблюдал, просто естествоиспытатель какой-то. Потом спросил:

— А что, собственно, тебе нужно?

— Мне? Мне нужны продукты, чтобы приготовить что-нибудь на завтрак.

— Ну например?

— Яйца, молоко, зелень, помидоры, лук — был бы омлет с луком и помидорами. Растительное масло, чтобы было, на чем жарить. Оливковое тут есть, но им только салаты заправлять. И кстати, салат! Зелень, овощи, молоко, йогурт, домашний творог. Нормальные продукты, а не остатки пиршества в замке. Мука и дрожжи — я бы хлеб выпекла, тут в углу есть хлебопечка.

— Ты стала бы все это готовить?

— Дома я всегда готовлю, и многие считают, что делаю это неплохо. А что? Ты бы не стал это есть?

— Да я из твоих рук съем что угодно! Раз тебе нужны все эти продукты, мы едем их покупать. Только кофе выпьем?!

Мы выпили кофе. Нам с собой как раз дали пакетик молотого, а в кухне нашлась итальянская кофеварка. У меня дома точно такая. Я еще допивала последний глоток, а Анри уже успел сбегать наверх, одеться и теперь на дворе заводил машину.

Я бросилась его догонять: нацепила, что под руку попало, и вперед. Причесывалась я уже в машине. А краситься и вовсе не стала. В последнюю минуту схватила свой фотоаппарат, и уже от машины сняла приютивший нас дом несколько раз.

— Молодец, что взяла. Сможем сегодня пофотографировать, — резюмировал Анри. Он нажал на газ и мы помчались.

Скоро мы миновали давешнюю деревушку и повернули на Кемпер. Тут уже телефон зазвонил у Анри. Он остановился и взял трубку.

— Да, я в Бретани.

………….

— Да, здесь.

……………

— Да, со мной.

…………..

— Не твое дело.

Тут он отключил телефон. Совсем. И посмотрел на меня.

— Звонил мой племянник. Спрашивал, не находишься ли ты здесь, со мной. Я, если ты заметила, не стал отрицать. У твоего сына собачий нюх. После разговора с тобой он разволновался, сказал, что никогда не слышал у тебя такого голоса, и уговорил Эрика проверить, не вместе ли мы. Фантастика! Мне кажется, голос у тебя был такой же, как обычно. Что-то после этого звонка я не в своей тарелке. Может, ты сядешь за руль? Права у тебя должны быть…

— Конечно, у меня есть с собой права!

Я достала их из сумочки и сунула ему под нос. Тогда Анри вышел из авто, и мы поменялись местами.

Он просто угадал мое желание. Всю дорогу мне хотелось самой вести машину, но я не решалась попросить. А тут все случилось само собой.

— Обрати внимание, у меня механическая коробка передач. Ты справишься?

— Дома у меня тоже механическая. Я не люблю автомат.

Я выжала сцепление, завела мотор и тронулась с места. Анри наблюдал за моими действиями с недоверием, сидел напряженный, не касаясь спиной сиденья. А я кайфовала. Уже через пару минут возникло чувство, что я знаю эту машину всю жизнь. Я бросила осторожничать и поддала газу. Тогда он спокойно откинулся на спинку сиденья и расслабился.

— Ты и впрямь неплохо водишь, Эрик прав. По-моему, это доставляет тебе удовольствие.

Я кивнула.

— Ну и отлично. Сможем меняться за рулем. Кстати, пока ты спала, я отправил документы твоей подруги в Тулузу.

Я чуть не въехала в ограждение.

— Как? Где ты их взял?

— Успокойся, веди машину внимательно. Отвечаю на твой вопрос: на рабочем столе твоего лэптопа. Ты же их там бросила. Я скопировал все, перенес к себе и послал. И конверт с ее документами не забыл. Из Кемпера отошлем, там есть почта.

И впрямь, для Мананиных документов я даже папочку не удосужилась завести, так и лежали они на видном месте. Файлы называются так понятно, что ошибиться было бы трудновато.

— А если бы не нашел сразу?

— Разбудил бы тебя. Правда, ты так сладко спала, грех было тебя будить.

— Ты такой внимательный! А я, лапша, обо всем забыла.

— Ты обо мне думала, ни о чем другом и помнить не могла. А вот я думал о тебе, и вспомнил о твоей подруге. Ты ведь рада? Только не начинай прыгать за рулем, пожалуйста!

Я сосредоточилась на дороге, и минут через сорок мы въехали в Кемпер. На мои глаза, более прелестный город трудно себе представить. Я влюбилась в него с первого взгляда. Город раскинулся на берегах реки с забавным именем Одэ (ударение на последнем слоге). Реку то и дело пересекают всевозможные мосты и мостики, увешанные вазонами с геранью сверх всякой меры. В чистой воде резвятся огромные форели. А по поверхности скользят разноцветные байдарки, и непонятно, кто крупнее — лодки или рыбы.