Корень рода

В Синем Залесье

ДЕРЕВНЯ Сарга показалась неожиданно.

Разбитый, гремящий всеми узлами и деталями колхозный грузовик еще минуту назад ковылял по ухабам проселка в дремучем лесу, и вдруг из-за поворота впереди возникли крыши домов. Лес равнодушно сомкнулся позади глухой стеной, и теперь по обе стороны от дороги простирались поля ржи.

Василий Кирикович разволновался, засуетился, снял с головы шляпу, поспешно вытащил из внутреннего кармана пиджака очки, протер стекла носовым платком.

— Здесь, Герман, начинается моя родина! — несколько торжественно объявил он сыну. — Страна Вепсария…

Взгляд Василия Кириковича был устремлен вдаль. Где-то там, за линией горизонта, в синем залесье стоит деревенька Лахта, в которой прошло его детство и которая так часто снилась ему в последние годы.

Герман, кареглазый брюнет лет семнадцати, с усталым равнодушием оглядывал окрестность, которая, впрочем, была довольно однообразной: невысокий холм с отлогими склонами, на вершине — деревня, а вокруг полей сплошным кольцом темнел дикий лес.

— Здесь уже чухари живут? — спросил он, не взглянув на отца.

— Да… Только запомни, еще раз говорю — не чухари, а вепсы. Вепсы! Чухарь — это… прозвище, что ли…

— Усвоил. Но как мы будем здесь объясняться, если ты забыл язык своих предков?

— Не совсем забыл… Я еще кое-что помню. К тому же, все вепсы отлично владеют русским…

Машина поднялась на холм, пропылила по узкой улочке между приземистыми темными избами с густыми зарослями черемухи в палисадниках и остановилась возле почты.

— Все, приехали! — объявил шофер, вылезая из кабины. — Не растрясло вас?

— Ничего, выдюжили! — Василий Кирикович вытер платком красную лысину и осторожно опустился на землю.

Герман тоже встал, потянулся, взялся рукой за борт, намереваясь выскочить из машины, но отец жестом остановил его.

— Послушай, — подошел он к водителю. — Может, ты подкинешь нас до Ким-ярь? Я уплачу, сколько нужно.

Шофер, добродушный, широколицый, удивленно вытаращил глаза.

— Да вы что? Туда же дороги нет!.. И потом, вы же сами сказали, что вас в Сарге встретят.

— Это верно. Но вдруг машина оттуда еще не пришла?

— Ма-ши-на? Какая машина? Откуда? — на лице водителя теперь было такое изумление, будто ему сказали, что в Саргу должен прибыть космический корабль с другой планеты.

— Как откуда? Из Ким-ярь. Я отцу послал телеграмму, чтобы нас встретили.

Шофер как-то странно взглянул на Василия Кириковича и сказал:

— Давайте, помогу сгрузиться, да и обратно двину.

— Жаль! — Василий Кирикович протянул ему деньги. — Возьми. Спасибо, что довез.

— Я ничего не возьму. Мне председатель сказал отвезти вас в Саргу, и все.

— Не ломайся! Деньги — они пригодятся.

Но водитель отвернулся и крикнул Герману:

— Подавай, парень, багаж!

Через несколько минут чемоданы, рюкзаки, тюки и ящики были выгружены.

— Вы на почте справьтесь, приехали за вами или нет! — крикнул шофер, отъезжая.

В просторном помещении, стены которого были оклеены красочными лозунгами и плакатами, за столиком сидела юная девушка с коротенькими, как у школьницы, косичками.

— А что, почта не работает? — спросил Василий Кирикович, остановившись в дверях.

— Почему же? Работает!.. Вам что?

— Я еду в Ким-ярь. Меня должны были встретить здесь, в Сарге…

— Вы, наверно, Тимошкин? — девушка улыбнулась ровными белыми зубками.

— Да.

— Это вы подали телеграмму из Омска в Лахту на имя Кирика Савельевича?

— Я…

— Понимаете, вашу телеграмму не удалось вручить…

— Как? — опешил Василий Кирикович. — Я подал ее неделю назад!

— Знаю. Но у нас же нет связи с Ким-ярь.

— Что значит — нет связи? — вспыхнул Василий Кирикович. — Кто у вас начальник?

— Начальник я, — растерялась девушка, и личико ее вытянулось.

— В таком случае, — Василий Кирикович понизил голос, — объясните, что все это значит? Держать телеграмму неделю — это же преступление! Почему не приняли мер к исправлению линии? Сколько времени она у вас не работает?

— Что не работает? — теряясь все больше, спросила девушка.

— Связь!

— Будто не знаете!

— Я ничего не знаю! Я вас спрашиваю, и будьте любезны отвечать, как положено!

— Хорошо. Я отвечу. У нас нет связи с Ким-ярь двенадцать лет!.. Что на меня так смотрите? Двенадцать лет нет ни телеграфа, ни телефона!

Схватившись за сердце, Василий Кирикович вышел на улицу. Рука машинально вытащила из кармана таблетку валидола.

— Что там? — спросил Герман.

Василий Кирикович положил таблетку в рот.

— Зайди ты, поговори… Я не могу!.. — и, держась за перила, спустился с крыльца.

Герман нехотя поднялся, сунул руки в карманы модных брюк и направился на почту.

— Ух ты, какая милая крошка! — воскликнул он, переступая порог.

Девушка смотрела хмуро, чуть исподлобья, глаза ее были влажными.

— Чем тебя обидел мой невоспитанный предок? А?

Девушка молчала.

— Между прочим, ты его тоже малость шибанула! Валидол сосет…

— Но я же не виновата, что не с кем было отправить вашу телеграмму!

— Усвоил. Телеграмма не вручена. Нас не встретили… Но это же сущий пустяк! Сейчас мы позвоним в эту самую Кимору и вызовем машину. Просто и хорошо! И не надо из-за этого портить настроение.

— Но в том-то и дело, что в Ким-ярь нет телефона!

— Ого!.. Это уже посерьезней… Да… — Герман на минуту задумался, потом вдруг подмигнул девушке и весело сказал: — В таком случае будем искать машину здесь!

— Вы, видимо, в самом деле ничего не знаете! — почти с отчаянием произнесла девушка. — В Ким-ярь машины не ходят. Туда нету дороги!

— Так, — улыбка сошла с лица Германа. — Тогда я не понимаю, кто и как должен был нас здесь встретить… Сколько до Киморы километров?

— От нас до Ким-ярь тридцать шесть километров. Вас могли встретить только на лошади. Но чем оттуда вызывать лошадь, лучше взять ее здесь.

— Пардон, мадэмуазель! Доисторические животные меня не интересуют! — элегантно поклонившись, Герман вышел.

Василий Кирикович, ссутулясь, сидел на чемодане. Герман закурил «столичную», лег на траву и уставился в бездонное июльское небо.

— Выяснил что-нибудь? — спросил отец.

— Все выяснил. К твоим предкам нужно добираться отсюда на динозаврах.

— Я серьезно спрашиваю!

— А я серьезно отвечаю. Если не найдем динозавра, то можно взять здесь копытное животное и катить на телеге, как во времена царя-гороха. Ни много ни мало тридцать шесть кэмэ! Не знаю, как тебе, а мне эта романтика-экзотика, о которой ты так много говорил, начинает надоедать.

Василий Кирикович вздохнул и снова побрел на почту.

— Так что же все-таки нам делать? — отрешенно спросил он.

— А вы не расстраивайтесь! Все, кто едут в Ким-ярь, делают просто: идут к нашему бригадиру, нанимают лошадь — и никакой канители!

— Да, но если бы телеграмма была вручена, мне не нужно было бы ни о чем заботиться! Нас встретил бы мой отец.

— Навряд ли… Куда Кирику Савельевичу ехать в такую дорогу? Старик и дома-то еле бродит.

— Как? Вы знаете моего отца? Он что, болеет? — встрепенулся Василий Кирикович.

— Болеть — не болеет, но сами должны понимать — восемьдесят с лишним лет.

— Да, да… Вы правы… Простите! Я не подумал как-то… Вы подскажите, где тут живет бригадир?..

«Еле бродит… Еле бродит…» Казалось, эти слова выстукиваются неровными ударами сердца.

— Ну как? — спросил Герман. — На динозавре поедем или на ишаках?

— Ты отдохни, Гера, — отозвался отец. — Кофе попей — он в большом термосе. А я пойду к бригадиру.