Мы провели в обсуждении дальнейших действий некоторое время, и, очевидно, когда мы разделились, восток начал сереть. Похоже, лугалы двинулись к домам своих хозяев, а рабы Кочихира сопровождали его. А именно Кочихир был нам нужен. Я предполагал, что самая большая группа его, так как в атаке в первую очередь принимали участие принадлежавшие ему лугалы. Этот след я выбрал для себя. Хамид и Нголо тоже хотели идти по нему, но я, используя свою власть, отстоял эту честь, чтобы народ Нового Мехико никогда не мог говорить, что Мануэлю Гомесу недостает храбрости. Теперь между нами и беглецами было такое большое расстояние, что не было причин не использовать радиопередатчики для переговоров друг с другом и с людьми в лагере. В последующие часы эти переговоры очень ободряли меня. Ибо это было медленное, трудное выслеживание охотников в их собственном мире. И я не уверен, что мне бы удалось это, если бы отряд состоял из милдиван и лугалов, которые используются на охоте. Но, к счастью, в нападении участвовали и лугалы с полей и шахт, домашняя прислуга, а они были менее осторожны. Позже, утром, меня вызвал Нголо.

— Мой отряд подошел к пещере и к навесу около нее, — сказал он. — Я сижу на дереве и вижу, как их встречают женщины и дети милдиванов. Они движутся к навесу. Я думаю, что это жилище их хозяина, и они не пойдут дальше. Должен ли я вернуться на луг и идти по другому следу?

— Нет, — возразил я, — он будет слишком холоден к этому времени. Ступайте на место, где вас не увидят, и вызывайте флиттер.

Через несколько часов сердце подпрыгнуло у меня в груди. Ибо я увидел дерево с несомненными следами выстрелов из бластера. Кочихир практиковался. Я вызвал Хамида и спросил, где он.

— На берегу реки, — ответил он. — Они здесь переправились. Думаю, как перебраться на другой берег.

— Дальше не ходите, — сказал я. — Мой след правильный. Быстрее возвращайтесь в лагерь.

— Что? — удивился он. — Разве я не присоединюсь к вам?

— Нет, — отказался я. — Я же очень близко. Возможно, так близко, что они увидят флиттер и насторожатся.

Думаю, что это был единственный разумный выход. Несколько раз я останавливался для еды и отдыха. Стимуляторы помогали мне выдержать такой длинный путь, что поразились бы даже презиравшие людей каиниты. К вечеру след стал таким свежим, что я замедлил ход и пошел со змеиной осторожностью. Здесь, в низине, воздух после захода солнца был не таким холодным, как на холмах. Около полуночи мой инфракрасный детектор отметил источник излучения, слишком мощный для человеческих тел. Я прошептал эту новость по рации и приказал прекратить связь, чтобы нас не услышали. Затем я двинулся вперед. Наконец я оказался на краю небольшой поляны. Здесь горел костер, отбрасывая пляшущие тени на стены большого прямоугольного сооружения без окон, прикрытого деревьями. Два милдиванина склонились над своими копьями. Из отверстия на крыше пробивался свет. Я осторожно достал свой парализующий пистолет. Два выстрела — и стражи упали. Я пробежал открытое пространство, укрылся в тени здания и стал ждать. Но ничего не было слышно. Только кожаный занавес мешал мне рассмотреть внутренность помещения. Я осторожно отодвинул его и заглянул в образовавшуюся щель. Хотя густой дым и мешал, но я смог рассмотреть, что внутренность здания представляет собой одну длинную комнату. Все вокруг было увешано прекрасными мехами. Около десяти милдиван, в основном, мужчин, сидело на корточках кружком около огня, горевшего в яме и освещавшего их свирепые плоские лица. В углу сгрудилось несколько лугалов. Среди них я узнал старого Черкеза и обрадовался тому, что он уцелел в битве. Лугалов из отряда Кочихира, по-видимому, отправили в бараки. Сам Кочихир рассказывал отцу, Шивару, о своем бегстве. И хотя момент был совсем неподходящим для радости, я дал обет поставить множество свечек перед святыми. Ибо все случилось так, как я надеялся: Кочихир не пошел домой, а явился на заранее условленное место встречи. Зерковский, Ченг и Будлис были здесь же. Они сидели в дальнем конце комнаты, кашляя от дыма. Их прикрывали шкуры, спасающие их от холода. Кочихир кончил свой рассказ и взглянул на отца, ожидая одобрения. Хвост Шивару двигался взад и вперед.

— Странно, что они так заботились о тебе, — удивился он.

— Они подобны слепым детенышам, — фыркнул Кочихир.

— Не уверен, — пробормотал Шивару. — Их сила велика. И… и мы знаем, что они совершали в прошлом. — Голос его внезапно стал острым, шепот резал, как ножом. — Или нет? Повтори, Кочихир, как их хозяин отдал приказ, они же поступили по-другому.

— Но это ничего не значит, — сказал другой милдиванин, седой и покрытый шрамами. — Сейчас мы должны решить, какую пользу извлечь из этих пленных. Ты считаешь, что на них можно обменять наших лугалов, а также Гумуша — Кочихир говорит, что он остался у них. Но я спрашиваю — зачем нам это? Лучше выставить тела пленных там, где земляне смогут их найти. Это послужит для них еще одним предупреждением.

— Правильно, — согласился Вокзахан, который сидел среди собравшихся. — Тулитур утверждает, что они слепы и глупы.

— Вначале надо попробовать обмен, — настаивал Шивару. — Если не удастся… — Его клыки сверкнули при свете огня.

— Убьем одного для примера, а потом поговорим, — гневно спорил Кочихир. — Они угрожали мне тем же.

Гул пробежал между ними, как между зверьми в зоопарке. Я с ужасом подумал о том, что они могут так поступить. Мой капитан говорил вам, что ни один милдиванин не имеет власти над другими. Как бы ни хотел этого Шивару, он не сможет помешать другим сделать так, как они пожелают. Я должен был принять решение немедленно. Бластер не мог перебить их так быстро, чтобы они не успели схватить оружие, лежащее под руками. К тому же луч мог убить наших людей. Парализующий пистолет лучше, но и он не сможет уложить их раньше, чем я окажусь под ударами топоров. Оставаясь на месте, я мог закрыть их в здании, так как оно имело один выход, но Зерковский, Ченг и Будлис по-прежнему останутся в их руках. То, что я сделал, несомненно, глупость, ибо я — не мой капитан. Я проскользнул в лес и вызвал лагерь.

— Вылетайте как можно скорее, — сказал я, оставив передатчик для указания направления.

Затем я обошел полянку и нашел дерево, нависающее над сооружением. Я взобрался на него и подполз к дымовому отверстию. Очки защищали мне глаза, но ноздри испытали всю прелесть дыма. Время тянулось страшно медленно, но наконец я услышал гром. Наши флиттеры падали с неба, подобно ястребам. Милдиваны закричали. Двое или трое из них побежали к дверям, чтобы посмотреть, что происходит, я уложил их парализующим пистолетом, но один успел крикнуть:

— Здесь земляне!

Я вновь заглянул в дымовое отверстие. В помещении была суматоха. Кочихир пронзительно крикнул и извлек бластер. Я выстрелил, но промахнулся. Слишком много тел было между нами, сеньоры, другого извинения нет. Я взял пистолет в зубы, ухватился за край дыры и спрыгнул вниз. Я коснулся пола и вскочил на ноги. Черкез попытался схватить меня за горло. Ударом ноги я отправил его в угол и принялся водить пистолетом. Кочихира не было видно в толпе туземцев. Я прокладывал путь к пленникам. Со свистом опустился топор Шивару. Благодаря милости Божьей я уклонился от удара, повернулся и усыпил его, потом проскользнул между двумя туземцами. Третий прыгнул мне на спину. Я ударил его по голове, и он упал, отбросив в сторону какого-то лугала. Я увидел Кочихира. Он приближался к пленникам. Они пытались убежать от него, слишком ошеломленные, чтобы защищаться. На лице Кочихира была написана ненависть. Он неумело прицелился в них, увидел меня краем глаза и повернулся ко мне. Рявкнул бластер, в полутьме сверкнул выстрел. Но я упал на одно колено и спустил курок. Луч бластера опалил мою парку. Кочихир упал. Я наклонился, подобрал бластер и встал рядом с нашими людьми. Вокзахан бросил в меня свой топор, но я сжег его в воздухе. Потом вновь поднял парализующий пистолет. Через одну-две минуты все было кончено. Граната обрушила переднюю стену здания. Каиниты падали в огне множества парализующих пистолетов. Мы не стали ждать, пока они придут в себя, и вернулись в лагерь.