— Ну, ну, после такого происшествия я заставил его рассказывать, да? Но скоро обед, и нет лучшего лекарства, чем натуральный бифштекс, а как только он сможет ходить, он явится в мой дом в Джакарте для хорошей оргии.

— О, огонь ада! — вспылил Пер. — Почему вы стараетесь, чтобы я чувствовал себя хорошо? Я испорчу вам весь праздник.

— Ну, сынок, постарался я его успокоить. — Ты был и хорошем настроении полчаса или час назад, и через полчаса ты снова будешь в хорошем настроении. Вновь переживать такие моменты — самое тяжелое наказание из всех, наложенных. Я тоже испытал это. Послушай, Пер, если бы  ван Рийн считал, что миссия провалилась из-за твоей ошибки, ты не выпивал бы здесь сегодня. Ты продавал бы мясо людоедам.

Ответом мне был намек на улыбку.

— Ну, дон Мануэль, — сказал ван Рийн, — теперь мы слушаем нас.

— Вы льстите мне, сеньор, но я не док, — ответил тот вежливо, академично и не совсем покорно. — Мой отец был охотником в Сьерра лос Воскес, и я отправился в космос вместе с наемниками Роджерса и стал там сержантом, а потом перешел на службу к вам. Не больше. — Он поколебался. — Я не много могу добавить о случившемся на Каине.

— Не говорите глупостей, — ван Рийн приканчивал третий или четвертый литр пива с момента моего прихода, знаком показывая, чтобы принесли еще. Мой собственный стакан тоже наполнили, и звезды и город снаружи стали слегка покачиваться. Я достал трубку, чтобы немного протрезветь. — Я читал официальные доклады вашей экспедиции, — продолжал ван Рийн. — Они сухи. Мне нужны детали. Те мелкие подробности, которые никогда не попадают в отчеты, наподобие тех, что привел Пер. И я должен себе представить планету во всей реальности, и тогда этот старый котелок, возможно, найдет разгадку. Ибо мой опыт охватывает множество планет, где я, даже я, Николас ван Рийн, падал мордой в грязь. А на ней, хо-хо, вмещается много грязи! Эволюция делает параллели, а также наклонные линии, как кто-то сказал сегодня вечером. Какая линия параллельна эволюции на Каине? Говорите, Мануэль. Смелее. Шутите, пойте песни, стойте на голове, если хотите, но рассказывайте.

— Как пожелаете, сеньор, — начал он. — Голос его был ровным. Когда моего капитана унесли, я стоял в задумчивости, пока Игорь Ющенков не поинтересовался:

— Ну так кто же поведет флиттер?

— Никто, — проговорил я.

— Но мы получили приказ.

Капитан ранен и потрясен. Нам даже не следовало поднимать его, — ответил я и сам спросил у стоящих рядом людей: Разве я не прав?

После некоторого колебания они согласились. Я наклонился над краем ямы и спросил Кочихира, будет ли он передавать с помощью барабана наши условия.

Нет, — тот был непреклонен, — нет, чтобы вы со мной ни сделали.

— Я ничего не собираюсь делать, — произнес я. — Сейчас вам принесут еду.

Остаток дня я бродил по сугробам, лежащим на склонах холмов. Да, это была окоченевшая земля, то устремляющаяся вниз долинами, то поднимающаяся холмами и кончавшаяся на горизонте зубцами гор. Я думал о доме и об одной девушке по имени Долорес, которую я когда-то, очень давно, знал. Люди не работали, они толпились, мало говорили, и к вечеру их дыхание инеем стало застывать на их парках. Я говорил с ними по очереди и отбирал тех, которые были мне нужны для выполнения заданий. Они были хорошими людьми, но мало кто из них имел охотничий опыт. Сам я не мог долго выслеживать каинитов, так как они пересекали широкую полосу скального грунта, на котором совершенно не были видны их следы. Но Хамиб ибн Рашид и Жак Нголо в свое время были охотниками. Мы приготовили все необходимое. Потом я отправился на корабль взглянуть на капитана — он лежал тихо. Я почти ничего не ел и мало спал. Когда я вернулся к яме, наступила темнота. Четверо людей, оставленных для охраны, темными тенями вырисовывались на фоне звездолета.

— Вы свободны, — сказал я, извлекая свой бластер…

Их шаги замерли вдалеке. Темные фигуры, скрывавшиеся на дне ямы, шевелились и бормотали. Послышался голос Кочихира;

— А, ты вернулся. Пришел меня пытать?

У этих каинитов глаза видят во тьме не хуже кошачьих. Я раньше думал, что они хихикают, видя, как мы слепнем после захода солнца.

— Нет, — отозвался я, — я только караулю вас.

— Ты один? — фыркнул он.

— С этим, — я показал бластер.

Он замолчал. Холод все больше охватывал меня. Я не думал, чтобы каиниты особенно ощущали его. Звезды медленно двигались над головой, и я начал постепенно отчаиваться в успехе своего плана. Доносился шепот пленников, но в остальном весь мир застыл в холодном безмолвии.

Это произошло с дьявольской быстротой. Лугалы все время безостановочно двигались. И вдруг они бросились на меня. Один вставал другому на плечи, и так они дотянулись до края ямы. Они шли на смерть, так они считали, но я промахнулся. Лугал, бросившийся на меня, был изумлен, что еще жив. Если бы я не промахнулся, на меня набросились бы другие. Два лугала оказались на мне, я пытался оторвать их руки от своего горла. Тяжелые кулаки били меня по голове и животу. Ладонь заткнула мне рот, мешая крикнуть. Тем временем все пленники выбирались из ямы и убегали. В конце концов я высвободил одну ногу и ударил лугала. Он покатился, крик боли застыл в его горле. Я обернулся и ударил другого по горлу ладонью. Когда он обмяк и свалился, я вскочил на ноги и закричал.

Мгновенно взревела сирена и вспыхнул прожектор. Люди бежали от корабля и навесов.

— Назад! — крикнул я. — Не бегите туда, во тьму!

Много лугалов не успело удрать, они отступили к дальней стене ямы, когда прибежали вооруженные люди. Своими телами они закрывали раненого милдиванина от наших пистолетов. Но мы стреляли лишь вслед бежавшим, да и то безуспешно. Охранники выстроились вокруг котлована. Я шарил по земле в  поисках бластера. Его не было. Кто-то забрал его: если не Кочихир, то кто-нибудь из лугалов, который все равно отдаст его Кочихиру. Жак Нголо подошел ко мне.

— Плохо, — решил он, узнав, в чем дело.

— Дьявольски не повезло, — согласился я с ним, — но мм должны преследовать их…

Я встал и стянул свою парку. Под ней был шлем и специальный космический костюм, который и защитил меня в борьбе. Я сбросил его, так как он теперь лишь мог помешать миг, и присоединился к другим. Хамид ибн Рашид нес мои припасы и запасной бластер. Я взял их, и мы втроем начали преследование. Благодаря милосердию Господа нам не привелось раньше испытать очки ночного видения. Они делали мир ясным, но каким-то уж очень нереальным, как во сне. Нашим компасом был инфракрасный следоискатель Нголо, игла прибора, дрожа, указывала направление, куда удалилась группа каинитов. Мы увидели их вскоре, когда они пересекали — безлесую часть холма, прячась за булыжниками. Но мы припали к земле, чтобы они не увидели нас на фоне неба. Мы задыхались от бега, когда достигли края леса, но продолжили идти под прикрытием деревьев, чтобы не выпустить каинитов за  пределы действия прибора. Он и так стал мерцать, поскольку множество деревьев начали закрывать от нас тепло тел каинитов. Я осторожно шел среди кустарников, раздвигая ветки. Через час мы углубились в долину. Повсюду стояли высокие деревья; небо было скрыто, и я должен был до предела увеличить напряжение в своих ночных очках. Картина начала проясняться. Каиниты двигались обычной походкой, уверенные в том, что им удалось скрыться, но даже без специальных предосторожностей не оставляли следов. Поскольку они не были начеку, мы подошли ближе, и надобность в инфракрасном приборе отпала. Наконец мы вышли на луг, примятая трава которого указывала, что здесь они проходили совсем недавно. И тут каиниты сделали то, чего я опасался. Отряд разбился на три или четыре группы, и каждая двинулась своим путем.

— Которую выберем? — спросил Нголо.

— Нас трое, значит, мы должны следовать за тремя, — ответил я.

— Бисмилла! — выговорил ибн Рашид. — С бластером или без него, я бы не хотел встретиться с ними в одиночку. Но чему быть, того не миновать.