Иван, как обычно, оказался в меньшинстве. Он довольно быстро освоился, поскольку еще на «гражданке» научился шить и умел за собой ухаживать. Буквально за два часа он пришил все эмблемы, буквы, погоны и подошел к сержанту.

Осмотрев работу Ивана, сержант улыбнулся. - Молодец! - сказал он. - Вот, учитесь! - и махнул рукой в сторону остальных курсантов.

Те подобострастно заулыбались.

Однако наш герой рано возрадовался. Немного подумав, сержант взял линейку.

- Вот, посмотри, - усмехнулся он, - нарукавная эмблема у тебя на пол миллиметра ниже требуемого расстояния. Да и погон, иоп твою мать, у тебя подшит на четверть миллиметра выше. Немедленно перешить!

- Но ведь я все правильно сделал, товарищ сержант! - взмолился Иван.

- Отставить!!! - заорал военачальник. - Ты что, плять, не слышишь приказ? Марш перешивать!!!

- Есть!

Иван сел на свое место в конце помещения и стал имитировать работу: возился с иглой, мусолил в руках гимнастерку, но ничего менять не стал. Через час подоспели и другие воины. Иван посмотрел работу одного рослого литовца, лидера прибывших из Прибалтики ребят. Он выполнил задание неплохо, но подшил погоны грубей, чем Иван. Местами и погоны и эмблемы отступали от заданного расстояния на пять - шесть миллиметров.

Но его работу сержант принял с похвалой. Также он поступил и еще с пятью курсантами, подошедшими к нему немного поздней.

Только после этого Иван осмелился приблизиться со своей формой к командиру.

- Вот это другое дело! - сказал довольный сержант, едва глядя на его труд. - Иди в роту, отдыхай!

Несмотря на унижение, которому, к радости большинства взвода, Зайцева подверг командир, быстрота, с которой он подшил воинские атрибуты, не осталась незамеченной товарищами. В казарме вокруг него стала складываться атмосфера ненависти и злобы.

Правда, два молодых воина подходили к нему и разговаривали на всевозможные житейские темы, но вскоре и они стали избегать Ивана из страха за свое благополучие, ибо «откалываться» от коллектива в советском обществе было очень небезопасно.

Иван, обнаружив, что вокруг него возникает своего рода вакуум, решил сделать вид, что ничего не замечает. - Пусть все идет своим чередом, - заключил он. – «Утро вечера мудренее»!

К десяти часам вечера остальные воины закончили работу. И, хотя наступил час отбоя, согласно воинскому расписанию, сержант, замкомвзвода, выстроив всех в проходе казармы, объявил, что «ввиду необходимости соблюдения санитарно-гигиенических правил, все немедленно проследуют на мытье в баню!»

Баня располагалась метрах в трехстах от казармы учебной роты. По требованию командира, курсанты разделись до нижнего белья и выскочили вслед за своим сержантом на мороз. Под мышками они несли выданное старшиной новое белье.

- А теперь - бегом! - последовала команда.

Пробежав расстояние до бани, новоиспеченные воины успели довольно сильно замерзнуть. С непривычки (в спальном помещении роты температура была от четырнадцати до семнадцати градусов) они мерзли еще в казарме. Однако в бане оказалось не так тепло, как они предполагали. В предбаннике было не лучше, чем в казарме, а в самой бане удавалось согреться лишь в потоке горячей воды из-под душа.

Но так как душем немедленно завладели самые крепкие и сильные парни, остальные были вынуждены довольствоваться самообливанием из тазов, в которые из кранов наливалась горячая и холодная вода.

В бане стояли шум и гам, изредка прерываемые бранью и криками сержантов. Иван, не вступая ни с кем в разговор, тем более что никто такового желания и не проявлял, быстро намылился и облил себя горячей водой. Затем он снова налил воды и опять облился. Повторив несколько раз эту процедуру, он согрелся. Опасаясь, что это удовольствие, как и прием пищи в столовой, будет скоро пресечено, он решил не быть захваченным врасплох.

Выйдя в предбанник, Иван быстро вытерся полотенцем и надел новое, еще не совсем просохшее белье.

- Прекратить мыться! - послышался вдруг резкий крик. В банное помещение вошел дежурный по части - майор. - Марш отсюда! - вновь заорал он. - Вы что, забыли, что уже давно отбой?!

Сержанты продублировали приказ более высокого начальника, и курсанты выскочили в предбанник, на ходу вытираясь и одеваясь.

Присутствие здесь Зайцева, который первым помылся и оделся, вновь не осталось незамеченным. Товарищи негодовали. Но так как им некогда было выражать свои эмоции, они лишь окидывали его ненавидящими взглядами. Майор вошел в предбанник.

- Сорок секунд на одевание. Марш на улицу! - закричал он. Молодые воины выбежали на холод и помчались в сторону казармы. Некоторые из них скользили по заснеженному асфальту и падали, но сразу же вскакивали и неслись вперед.

Но у входа в спальное помещение их ждал командир роты. - Стройся в две шеренги! - решительно приказал он.

Так молодые солдаты узнали, что значит армейская поговорка - «Чтоб служба медом не казалась»...

С четверть часа простояли они на морозе в одном белье после кратковременного мытья в бане, выслушивая назидания военачальников. Лишь после того как все командиры, от высшего до низшего, высказали свой гнев на нерасторопность курсантов, последовала команда: - По одному в казарму - марш!

Иван, померзнув на холоде, не сомневался, что вскоре все курсанты заболеют. Ведь с непривычки можно было вполне застудить себе не только легкие, но и все, что угодно.

Однако последствия банной выучки были не столь трагичны. И хотя кашляли потом почти все, лишь троих курсантов через два дня отправили с воспалением легких в госпиталь, а один простудил почки.

Этот последний и скончался через месяц, так и не дожив до всеобщей присяги.

- Погиб на боевом посту! - было вынесено заключение, и гроб с телом покойного без особого шума отправился с почетным эскортом на родину. История последствий не имела. - «Гавриков» всегда хватит! - сказал как-то на вечерней поверке, анализируя заболеваемость курсантов, командир роты.

Г Л А В А 6

Б О Е Г О Т О В Н О С Т Ь П Р Е В Ы Ш Е В С Е Г О !

На другой день состоялась встреча новоиспеченных курсантов с замполитом.

После утреннего ритуала - зарядки, завтрака и строевой подготовки - которые проводились повзводно - молодые воины были построены на плацу. Вся рота, состоявшая из четырех взводов, была в сборе. Иван Зайцев входил в состав четвертого взвода и вместе со всеми стоял по стойке «смирно». Ждали высокое начальство. Однако командиры задерживались. Когда терпение сержантов иссякло, последовала команда «вольно», и воины несколько расслабились.

Постепенно они стали, как говориться, «входить в колею», и трудностей вроде бы поубавилось. Ошарашив молодежь первыми испытаниями, сержанты, казалось, исчерпали свои возможности.

«Зарядка» оказалась не такой изнурительной, как в первый день. В основном бегали, но недолго, всего пятнадцать - двадцать минут, так как распорядок дня строго соблюдался. Затем начиналась «разминка» - обычная гимнастика, по завершении которой разрешалось заниматься на спортивных снарядах: подтягиваться на брусьях и турнике. Уложившись в положенное время, воины шли назад в казарму, где одевались до полной боевой готовности и строем следовали на завтрак.

На завтраке курсанты, помня об ограниченности времени, суетились и спешили. И хотя гуманные сержанты добавили несколько минут для приема пищи, времени для того, чтобы спокойно поесть, не хватало.

Когда молодые воины обнаружили, что их не поднимают так скоро, как в прошлый раз, они успокоились, перестали метаться. И в это время раздалась команда: - Подъем! Из столовой - марш!

Все помчались как можно быстрей на улицу. Как и следовало ожидать, кто-то выскочил первым, а кто - последним.

Тем, кто первыми встали в строй, сержант объявил благодарность. Ивану, который выскочил одним из первых, ничего не объявили, он остался незамеченным. Зато последние пострадали. Всем курсантам, выходцам из Риги, сержант объявил по одному наряду вне очереди на работу. Что это такое, молодые воины узнали поздней. Но в дальнейшем они стали так энергично выбегать из столовой, что однажды сорвали с петель дверь (за что также получили внеочередные наряды).