Он кивнул:

  – Да, спасибо. Мелисса Харт сказала, что возвращает её мне по вашей просьбе.

  Анна нахмурилась:

  – В самом деле? Может быть, Диксон нашёл куртку и увидел её. Боюсь, сэр Джордж занят у себя в кабинете. Он не любит, когда его беспокоят, то если вы хотите увидеться с ним...

  – Ничего страшного, – сказала Роза. – Мы едем на Британскую Империю.

  – На выставку, – объяснил Доктор не понявшей Анне.

  – Я на ней не была, – призналась она.

  – Можно понять, – усмехнулся Доктор. – Это же не ваша империя, – его усмешка замерла. – Простите.

  – Мы подумали, а вдруг Фредди захочет присоединиться, – быстро сказала Роза. – Ему было бы интересно.

  – Не сомневаюсь. Вы очень добры.

  По её интонации Роза поняла, что будет отказ.

  – Вы тоже могли бы поехать. Получился бы неплохой выходной.

  – Хорошая идея, – сказала Анна, – но я бы слишком переживала. Он... – она остановилась, что бы подобрать слова. – Боюсь, это для него не было бы безопасно.

  – Не думаю, что наёмные убийцы поджидают за каждым углом, – сказал Доктор.

  – Убийцы? – нахмурилась она.

  – Он же всего лишь мальчик, – вырвалось у Розы, внезапно расстроившейся из-за того, что могут быть люди, желающие ему зла.

  Может быть, то, что случилось с Бет, имело какое-то отношение к Фредди?

  – Это так несправедливо.

  – Несправедливо, – тихо согласилась Анна.

  Она прикусила губу, в точности так, как это несколько минут назад, сидя в этом же кресле, сделал Фредди. Выражения лица было почти такое же, за исключением разницы в возрасте.

  – Да. Так несправедливо.

  Какое-то время все молчали. Роза посмотрела на Доктора. Доктор пожал плечами. Затем встала и заговорила Анна.

  – Я попрошу Диксона отвезти вас в Уэмбли, если вам это удобно.

  – Спасибо, – сказал Доктор.

  – А Фредди можно покататься с вами на машине. Но потом Диксон сразу же привезёт его обратно. Чтобы ничего с ним не случилось.

  Она кивнула – решение принято. Хотя, судя по лицу, даже такой выбор дался ей непросто.

  – Я действительно не могу позволить, чтобы он один был за пределами дома. Но поездка на машине ему понравится. Спасибо.

  – Есть у нас в квартале пацан по имени Джош, – сказала Роза, пока они ждали. – Его мама никогда не разрешает ему играть или гулять на улице. Это так грустно.

  – А какой он? – спросил Доктор.

  Роза пожала плечами:

  – Никто не знает. Тихий. Одинокий.

  – В тихом омуте черти водятся.

  – Уж кому, как не тебе, знать это, – подразнила она его.

  Но он не ответил.

  Большая чёрная машина сильно шумела. Все машины, хотя их и было немного, похоже, были чёрные.

  – Чёрный сейчас играет ту же роль, что в твоё время серебристый, – сказал Доктор Розе, когда она поделилась этим наблюдением.

  Фредди был в восторге. Ремней безопасности не было, Розу это беспокоило. Ещё сильнее её волновало то, как Фредди скакал на кожаном сидении, глядя в окно и комментируя каждую мелочь – даже неинтересную. Доктор заметил её беспокойство и покачал головой; мальчик явно радовался, и не похоже, что это случалось с ним часто.

  Минут через десять Фредди успокоился, устав от впечатлений. Роза сидела рядом с ним на самом заднем сидении. Доктор сидел напротив них, спиной к водителю, как в карете. Стекло отделяло их от сидящего впереди Диксона.

  – Странно видеть Лондон, в котором так мало машин и людей, – сказала Роза.

  Доктор кивнул:

  – Скоро машин станет больше.

  – И женщин намного больше, чем мужчин, – обратила она внимание.

  – Это 1924 год, – сказал Доктор, словно это всё объясняло. – Женщин в Британии примерно на два миллиона больше, чем мужчин.

  Фредди кивнул:

  – Это из-за войны.

  – Конечно, – поняла Роза. – Вот почему так тихо.

  Доктор наклонился вперёд:

  – Вот почему так мало молодых мужчин. Грипп 1919 года убил больше людей, чем погибло за всю Мировую войну.

  Он снова откинулся назад и закрыл глаза:

  – Как бы люди сами себя не терзали, у природы это всегда получается лучше.

  Он снова раскрыл глаза, но они смотрели в никуда, словно он видел совсем другое. Розе пришлось наклониться вперёд, чтобы расслышать его слова:

  – ...падали посреди улицы. Школьники умирали за партами во время решения задач.

  – Приехали, – сказал Фредди, его приподнятое настроение контрастировало с внезапной меланхолией Доктора.

  Мальчик взял Розу за руку:

  – Ты мне всё расскажешь, хорошо?

  Роза улыбнулась и пожала его руку:

  – Обещаю.

  Это было впечатляюще: город из классических зданий, построенных из серого бетона. По размеру, масштабу, и чувству оптимизма это превосходило Купол Тысячелетия[5]. Каждая из стран, доминионов и колоний Британской империи была здесь представлена; некоторые из них имели собственные павильоны, другие теснились в одном павильоне по несколько. Английские сады и пешеходные дорожки не давали серой массе бетона доминировать.

  Розе трудно было поверить, что всего за восемьдесят лет до её времени Британия всё ещё была империей, хотя по объяснениям Доктора это было больше похоже на Европейский Союз – множество стран и государств, объединённых скорее общей историей, чем географией. Но, несмотря на то, что многими из этих стран Британия напрямую уже не правила, повсюду было ощущение гордости и причастности.

  В огромном павильоне Британского правительства гигантская рельефная карта мира отображала протяжённость Империи. Даже сейчас, по прошествии первой четверти двадцатого века, империя охватывала четверть мира. 

  Это было в равной степени скучно и захватывающе. Когда они уставали от чего-то одного, они просто шли дальше, пока что-нибудь не привлекало их интерес. Казалось, что они прошли уже несколько миль. К концу дня, когда свет начал тускнеть, а люди постепенно стали расходиться, Роза уже начала путаться в разных павильонах и выставках. Она помнила, как скривилась при виде коллекции лисьего меха – серебристого, чёрного, рыжего, и белого – но не могла вспомнить из Канады он или с Ньюфаундленда. Или вообще из Бирмы.

  Она помнила, как они оба смеялись с загона со страусами, но были ли они из Южной Африки или с Тристан-да-Кунья? Загон был за полно размерным работающим макетом завода по обогащению алмазной породы – это она запомнила.

  А ведь были не только павильоны – каждый в стиле великолепных зданий той страны, которую они представляли. Был ещё поезд из Южной Африки, в котором Доктору и Розе подали на обед сандвичи. Были дрожащие чёрно-белые кинохроники местной жизни в различных доминионах и колониях. Племя из Западной Африки жило в точной копии собственной деревни, в тени бетонного павильона из Индии, стиль которого напоминал Тадж-Махал. Повсюду были небольшие второстепенные выставки.

  В Индийском павильоне казалось, что каждый князь из этой страны имел свой собственный стенд, где его люди лезли из кожи вон, чтобы показать достижения своего правителя и достопримечательности своего региона.

  – А из России, значит, ничего, – заметила Роза, когда они подходили к последним зданиям.

  – Нет, она не часть этой империи.

  – У них своя есть.

  Доктор кивнул:

  – Да. Она не в самой лучшей форме, но какое-то время ещё продержится.

  – Революция, – сказала Роза, мысленно возвращаясь к вчерашнему разговору у сэра Джорджа. – Не самый лучший, наверное, способ править империей. Убивая короля и всё такое.

  – Царя. И его жену. И их детей. Нет, не лучший... А впрочем, – добавил Доктор, – Карлу I отрубили голову[6].

  – Так это ещё когда было.

  – Давность делает это лучше? – Доктор щёлкнул языком. – Всего десять минут отсюда на ТАРДИС. Цели и средства их достижения – это всегда непросто.