По счастливой причуде ее маленького мозга, мисс Икорка не подозревает меня в том, что я и есть данный безответственный тип, хотя я подхожу под его описание по всем статьям. Самая тонкая задача — постараться сделать так, чтобы мисс Икорка не встретила меня в компании с кем-то, кто может случайно проболтаться и назвать меня по имени. А это практически невозможно в «Фениксе», где все вокруг меня знают и любят, начиная от хозяев и девочек-хористок, и кончая кучей братьев Ники, которые в последнее время носятся по всему отелю, по горло занятые непонятно чем.

Никому, наверное, не нужно объяснять, что сыщик, вынужденный большую часть времени прятаться, как мышь в норе, фактически, связан по рукам и ногам.

Итак, листья каллы предоставляли моему телу надежное укрытие, хотя я время от времени выскальзывал из-под них, чтобы подкрепить гаснущие силы свежим карпом.

Это, прямо скажем, становилось все труднее.

Неизвестно по какой причине, столь же загадочной, сколь возмутительной, маленькая мисс Икорка тоже избрала мой пруд излюбленным местом отдыха. Ни намека на врожденную кошачью грацию, никакого скольжения тенью по берегам — она просто открыто валялась на камнях, окружающих пруд, распушив хвост и помахивая им из стороны в сторону.

Для существа женского пола, выросшего на улице и знакомого с общепитовской сетью помоек, это просто поразительная наивность. Я почувствовал альтруистическую потребность предостеречь бедное создание, но взял себя в руки и не стал. Честно говоря, юность нуждается в жестоких жизненных уроках, а мисс Икорке это более чем необходимо. Показывая зубы, когти и тому подобные вещи старшим (уж не говоря о собственных предках), нельзя рассчитывать, что останешься безнаказанной.

Фактически, я все последнее время должно быть, вел поистине ангельскую жизнь, ибо, когда я задремал в своем скиту под листьями каллы, никем не замеченный, даже собственной не ведающей правды дщерью, и особенно ею, кто возник в сиянии солнца и белом одеянии на краю пруда? Кто же, как не шеф-повар Сонг собственной персоной!

Ослепительные лучи сверкали на широкой стальной поверхности его карающего тесака. Обычно эти тесаки используются для рубки таких вкусных вещей, как мясо, но шеф-повар Сонг, будучи азиатом по происхождению, рубил им также и овощи, а однажды я даже заметил несколько кусочков грибов, осквернивших зеркально-гладкое, острое, как бритва, лезвие!

Когда повар Сонг крадется к пруду, держа в руках карающий меч (или тесак), я всегда спасаюсь бегством с замечательной сочной морковкой в зубах. Мои морковки вкусны, и даже иногда имеют оранжевый оттенок, но еще у них есть чешуя и плавники. Никто не охраняет императорских рыб кои так преданно, как шеф-повар Сонг. И никто не может так искусно слямзить самые нежные куски прямо из-под носа и тесака шеф-повара Сонга, как Полуночник Луи.

Так что мисс Икорка совершила непоправимую ошибку, развалясь у пруда на глазах у повара. Я-то знал, что она обделила себя навеки, предпочитая великолепной свежатинке искусственные, отталкивающе-зеленоватые, Бастет знает из чего слепленные гранулы из коробки с «Кошачьим счастьем». Но шеф Сонг этого не знал. Он знал только, что наша порода — заклятые враги его обожаемых и всячески лелеемых толстеньких питомцев. К тому же, ему было известно, кто тут главный мастер по части рыбалки. Так что дайте только Сонгу увидеть нечто черное — он тут же впадает в ярость.

Поэтому сейчас, обнаружив у пруда прекрасно видимую Икорку, он тут же с проклятьями схватился за свой тесак.

Я не мог выдержать такого зрелища, поэтому зажмурился. Икорка была обречена. Сейчас он вырежет ей сердце. А также печень, почки и все остальные жизненно-важные органы. Я бы посоветовал особо брезгливым клиентам избегать заказывать еду в ресторане «Хрустального феникса» в последующие несколько дней.

Однако, не услышав ничего такого — ни душераздирающих воплей, ни звона тесака о камни, ни новых проклятий, я удивился и рискнул приоткрыть один глаз.

Мисс Икорка встала навстречу грозному повару и потянулась к нему с нежным мяуканьем.

О, я вас умоляю!.. Этот акт святой невинности ей не поможет.

Шеф-повар Сонг еще сильней прищурился и оглядел Икорку с ног до головы. Я не могу его за это осуждать — она чрезвычайно хорошенькая штучка.

— Худая, — объявил он.

Я и сам предпочитаю полненьких.

— Глаза… золотые. Не зеленые.

Ну, извините, я не виноват.

Мисс Икорка уселась у его ног, такая нежная, тихенькая и аккуратненькая, обвив хвостиком ножки, как будто мухи не обидит.

Шеф-повар шагнул к пруду и быстро пересчитал плавники. Жадная банда в рыбьем обличьи немедленно столпилась у берега, ожидая своего любимого угощения — несъедобных гранул, продающихся по квотеру за горсть в автоматах, установленных вокруг пруда для постояльцев отеля.

Шеф Сонг, будучи шефом, знал трюки, позволяющие извлечь эту дрянь из автомата, не скармливая ему монету. Он посыпал мерзкие катышки прямо в ненасытные рыбьи пасти.

Несколько штук упали на камни и покатились. Мисс Икорка издала тоненькое жалобное мяуканье, догнала один катышек и слопала.

— Странная котик, — удивленно выпрямился повар. — Не хотеть рыб, хотеть рыбный еда.

Она подняла голову, посмотрела на него своими огромными, золотыми, точно карпы, глазами и нежно мяукнула.

— Хорошая котик, — он погладил ее маленькую головку, такую же черную и грешную, как ее душа, рукой, свободной от тесака.

Она деликатно понюхала его пальцы и лизнула один из них.

Мой желудок чуть не вывернулся наизнанку. То же самое, видимо, случилось с шефом Сонгом. Он убежал к себе на кухню так быстро, как любая уважающая себя личность, столкнувшаяся с подобным извращением в семействе кошачьих.

И все же отлично разыгранная сцена полного равнодушия к рыбе, похоже, спасла ее шкурку. Я должен отдать должное чертовке, она умна.

Но она не воспользовалась своей удачей, чтобы стащить карпа и сбежать, как это непременно сделал бы я. Нет. Она уселась, преданно глядя на дверь, за которой скрылся повар, как будто созерцала врата храма. Да хватит уже придуриваться, детка; твоя аудитория свалила, остался только я, а меня не впечатляют все эти дамские кошачьи штучки!

Фактически, она прогневала фортуну, потому что дверь открылась, и шеф Сонг вновь появился у пруда.

Я съежился. Если он поймет, что Икорка обнаруживает склонность болтаться по окрестностям, он немедленно расправится с ней!

Тесака у него в руках не было, но я подумал, что он, возможно, приготовил какую-нибудь веревку, чтобы поймать эту дурочку и отправить в приют для бродячих животных.

Не успел я развить эту мысль, как шеф склонился над Икоркой. В какой-то момент я даже вообразил, что он ей поклоняется. Факт тот, что он принес ей жертву! Две, фактически. Я увидел две фарфоровые плошки бело-голубой расцветки.

Мисс Икорка углубилась в одну из них, поощряемая непереводимым воркованием повара.

Отрава. Все еще хуже, чем я думал. Я встал, готовый выполнить свой отцовский долг, пусть забытый, и предостеречь маленькую вонючку.

Шеф Сонг выпрямился, и в его руке сверкнул тесак.

Что я мог сделать? Подвергнуться экстремальному риску? Он необходим при моей работе и половой активности. Я припомнил, когда мне в последний раз требовалось противоядие. Это было старое дело, в котором тогда оказались замешаны некоторые недружелюбные фигуры, называемые койотами. Так что мне известна одна травка, заставляющая жертву выблевать отравленную еду. Она неприятна на вкус и имеет еще более неприятный запах, но мисс Икорке определенно нужен урок на будущее.

Как только повар уйдет, я укажу ей на ее ошибку, а потом героически препровожу пострадавшую в ближайшему табачному киоску, чья продукция гарантирует самому прожорливому едоку избавление от токсичного содержимого желудка.

Шеф Сонг, кивая и улыбаясь, точно робот-убийца, наконец, удалился с места преступления.

Я только собрался начать выполнять свой план, как мисс Икорка сорвалась с места и поспешила за ним. После виртуозного исполнения нескольких тошнотворных трюков, вроде обвивания его ног своим хвостом и потирания всем телом о штанину, она была приглашена внутрь.