Определиться с планируемой манерой поведения в кабинете у главы журнала я так и не смогла. Без умолку тараторящая о чем-то незначительном Сестрица и неуклонно догоняющий нас на светофорах зеленый мотороллер никак не давали сосредоточиться.

Упрямое Существо, похоже, задалось целью довести меня до белого каления. При выходе из ДК я наткнулась на Настасью, которая расспрашивала Тигру о подробностях исчезновения девочек. Сестрица при этом с таким восторгом ловила каждое слово Существа, что я даже задалась вопросом, не проколоты ли случайно у Тигры гланды. Иначе чего бы Настасья с таким интересом заглядывала в рот рассказчице? Услышав, что я направляюсь на «смотрины», Тигра понимающе закивала, небрежно бросила что-то вроде: «А. Ну этого типа я беру на себя», и уселась на свой мотороллер. С тех пор я пыталась убедить её, что «брать на себя» никаких типов не стоит. А стоит как раз не брать на себя слишком много и оставить меня в покое. Хотя, не скрою, в глубине души мне было жутко интересно узнать: что же Существо, спрашивается, с «этим типом» собирается делать?! Конечно же, допустить встречу почтенного издателя с Тигрой (с этим Ужасом, с этим концентратом идей прогрессивного сумасшествия!) я никак не могла. Даже ради собственного многоуважаемого любопытства.

Парковка стоила мне одну гривну и массу растраченных нервов. Нет-нет, парковщик был чрезвычайно мил, и место для Форда подобралось вполне приличное. Но Существо! Тигра и не думала бросать преследование. Теперь она кружила на своем зеленом жеребце вокруг уже пешей меня.

– Исчезни! Испарись! – вяло взмолилась я, уже потеряв всякую надежду на ответную реакцию Существа.

– Послушайте, всему есть предел! – вдруг заговорила Тигра, остановив мотороллер и даже перестав улыбаться, – Я понимаю, что в вашем образе и при вашей профессии полагается быть крутой. Но ведь только для дегенератов крутизна измеряется степенью грубости, правда?

Признаться, я слегка оторопела. Где-то с полминуты ушло на осознание того факта, что Существо может изъясняться столь изысканными словесными конструкциями, а потом еще столько же на переваривание смысла сказанного.

«Вот тебе и «двух слов связать не может», вот тебе и «язвительная манера»…» – мягко прошелестела в мозгу ужасная догадка о собственном несправедливом отношении. Конечно, я прогнала её, отказавшись слушать. Исключения лишь подтверждают правила. Может, у Существа случилось временное помутнение рассудка и от этого оно вдруг разговаривать научилось.

– Видишь ли, – неуверенно начала я, понимая, что стоит все-таки что-то ответить, – Я не…. Не то имела в …

Тьфу! Ну вот, теперь я разучилась разговаривать. Может, это вирус? Точно! Существо стало нормально формулировать мысли, а я мямлить… Переходящий вирус.

Тигра вместе с Настасьей звонко хохотали, когда я пыталась объяснить им свою теорию. Похоже, даже обернись я сейчас хладным трупом, происходящее показалось бы им прекрасной шуткой. Относиться ко мне всерьез эти особы и не собирались. Пришлось прибегнуть к некоторым ухищрениям.

– Значит так! – очень серьезным тоном сообщила я, – Игры в сторону! Хотите помогать, отправляйтесь ко мне домой, точнее, в офис, точнее, в дом, который днем служит офисом, точнее … Впрочем, неважно. Разыщите Георгия. Он там наверняка где-то в районе холодильника. Настасья знает, о ком речь. И расскажите ему все, что знаете об этом деле.

– Но я могла бы помочь в разговоре с Шумиловым… – начала Тигра.

– Исключено! – почти закричала я.

– Что ж, – Существо обиженно пожало плечами, надуло большой жвачный пузырь и шумно втянуло его обратно внутрь себя, – Тогда я пас. Пойду на свои четыре стороны. В вашем офисе мне делать нечего. Все что могла, я уже рассказала Кроне.

– Кому?

– Ну… Вашей сестре.

Тигра с удовольствием надула еще один жвачный пузырь и, не прощаясь, уехала прочь.

– Как она тебя назвала? – по возможности сильнее сдвинув к переносице брови, я строго глянула на Сестрицу.

Настасья мило улыбнулась, привычным жестом нащупала что-то в своем рюкзачке и извлекла это наружу.

– Вот!

В моих руках было слабое подобие визитки. На обскубанном маникюрными ножницами куске белого картона вычурным шрифтом темно-синим фломастером было выведено:

«КРОль НАстя. Для друзей – КРОНА. Звонить всегда ».

Ниже следовали домашний, рабочий и сотовый номера телефонов. Ну, предположим, с рабочим понятно – это был мой домашний номер телефона. А вот с сотовым? Тем не менее, я решила похвалить сестру. Все-таки ребенок старался.

– Нужная вещь, – назидательно заметила я, решив не обращать внимания на искореженное имя Сестрицы, – Только поясни, кто ты такая и зачем даешь визитку. Напиши, скажем: «Секретарь детективного агентства». Да, и еще. Настя, у тебя ведь нет мобильного телефона!

Настасья скривилась, словно от зубной боли.

– Ну, что ты придираешься, – затараторила она, – Ну, неужели не понятно! Это я для солидности. Потом скажу, что телефон дома оставляла. Кто ж будет иметь со мной дело, если у меня даже сотового нет?! И потом, визитки я нарисовала только для трех актеров театра. Вдруг, что еще вспомнят. Да и не будут они звонить по номеру сотового. У них самих ведь мобилок нет…

Так-с. Очередная дань времени – обмен несуществующими номерами несуществующих мобильных телефонов. Просто так. Из вежливости. Дабы не дать этому маразму окрепнуть окончательно, я разрешила Настасье вписывать в свою визитку мой номер сотового, клятвенно пообещав подзывать Сестрицу всякий раз, когда ей будут звонить.

Обогнув кишащее импортно одетыми людьми импортное здание Макдоналдса, мы с Настасьей спустились по узенькому переулку и попали на нужную улицу. Отсылая меня к Шумилову, режиссерша принялась так подробно объяснять мне, где находится офис издателя, что передо мной замаячила перспектива слушать эти объяснения до поздней ночи. Испугавшись, я попросила просто записать мне адрес офиса и теперь собиралась найти нужный дом самостоятельно. Как только мы с Настасьей оказались на искомой улице, начался дождь.

– Ты зонт брала? – больше из вредности, нежели, надеясь на положительный ответ, спросила я.

– Не-а.

– Зря. Взяла бы – дождя б не было. Впредь всегда таскай его с собой.

– Эх, валенки я тоже дома оставила. Будем теперь снега ждать…

Подобный диалог скрашивал нам бездеятельное топтание на одном месте под ветхим козырьком старинного подъезда. Дождь все усиливался, и я откровенно нервничала. Потому, что опаздывала. Потому, что прилизанные сосульки мокрых прядей, свисающие с моей головы, никак нельзя было назвать прической приличной женщины. Потому, что Тигра, похоже, обиделась. Потому, что все вообще представлялось мне теперь в мрачном свете. Настасья, напротив, прибывала в наилучшем расположении духа.

– Мы с тобой как настоящие английские сыщики! – романтично вздыхая, проговорила Сестрица, – Напряженно думаем о страшно запутанном деле, глядя на беспрерывные потоки дождя.

– Ага, – тут же отреагировала я, – Сыщики. Только вот дождь, почему-то, как у английских, а зарплата – как у наших, отечественных. Несправедливо!

Ничуть не щадя мою нервную систему, кто-то еще больше усилил дождь и включил ветер. Пришлось искать более надежное укрытие. Мы зашли в подъезд.

– Ух ты! Давай посмотрим, а? – Настасья тут же нашла что-то интересное.

Подсвеченная зловеще-тусклой лампочкой, на двери квартиры номер один красовалась бронзовая табличка:

«Музей одного литератора. Выход платный».

Несколько раз протерев глаза, я решила, что передо мной просто-напросто опечатка.

– Думаю, здесь хотели написать «Вход», – как можно более безразлично сообщила я Настасье, дабы укротить её, наверняка уже разыгравшиеся, фантазии.

– Ну, Катюшенька, ну миленькая… – заканючила Сестрица, – Ну давай зайдем! Все равно ведь ливень пережидать. А я взамен обещаю весь завтрашний день сидеть в офисе и тебе не мешаться.

Отказаться от такой «манны небесной» я себе позволить не могла. И потом, действительно ведь интересно. Прямо в центре родного города, никому не ведомый, располагается литературный музей, а мы его, значит, игнорируем. Нехорошо.