– Вы себе представить не можете, чего мне стоило принять такое решение…

– Ну уж не меньших усилий, чем мне пришлось затратить, чтобы вытащить из тебя весь этот рассказ.

Теперь предстояло позадавать наводящие вопросы и с их помощью выяснить, что из рассказанного просто бред, плод Ксюшиных страхов и скрытых чувств к Кириллу, а что – настоящие факты. Я подливала Ксении чай и старалась не коситься на её голову слишком подозрительно. Как в такой маленькой голове может уместиться такое количество противоречий? Реальность с вымыслом перемешались там настолько, что отличить одно от другого представлялось просто невозможным.

– Ну, вот что, – начала я, – Необходимо провести целую гору мероприятий. Прежде всего, нужно сообщить твоему отцу, что ты жива.

– Он знает. Я писала ему об этом.

И снова это выражение несгибаемого упрямства на лице. И она еще кого-то бараном называла!

– Когда у тебя будут собственные дети, тогда поймешь. Посмотришь, сильно ли твое письмо облегчило переживания отца.

– Мы с папой привыкли доверять друг другу. Если я написала ему, чтобы он не волновался, значит, он не волнуется…

– А меня он, по твоему, от избытка лишних средств нанял? – усмехнулась я.

– Нет. От отсутствия Ларисы с Аллой. Он ведь председатель родительского комитета театра.

Труднее всего доказываются обычно именно очевидные вещи. Необходимость позвонить Шумилову казалась мне настолько явной, что я даже представить себе не могла, как доказать её Ксении. Пришлось прибегнуть к силовой аргументации.

– Делай что хочешь, а я позвоню ему. Мой долг – сообщить клиенту, что его дочь жива – здорова.

– Не делайте этого! Вы испортите мне отношения с отцом. Зачем? Они ведь только наладились…

– Чем испорчу?

– Он никогда не простит мне, что я отказываюсь посвящать его в суть дела. Не представляю, как скажу ему в глаза, что не хочу делиться информацией.

– Ну так поделись…

– Что? Чтобы он поднял бучу? Я не смогу удержать отца, и он обязательно чем-нибудь выдаст Киру свою информированность. Мы испортим этим дело, понимаете? Мы заставим Кира насторожиться! Не звоните отцу. Я ведь сама пришла к вам, сама все рассказала, так слушайте же меня… Ваш клиент – мой отец, он просил найти меня, но… Я все понимаю. Просто сейчас у меня нет денег. Потом, когда все устаканится, я попрошу отца увеличить ваш гонорар, за то, что вы поддержали меня в столь скользкий момент.

Еще одна пытается нанять себе оловянного солдатика! Генетическая страсть к лидерству, приводящая к массе глупостей и ошибок… Похоже, Ксения была уверена, что её сдача с повинной и обещания об увеличении гонорара автоматически переводят меня к ней в подчинение.

– Успокойся, пожалуйста, – я решила не раздражаться, – Очень хорошо, что ты рассказала мне все свои наблюдения. Жаль, что только сейчас. Если Кирилл действительно виновен, им нужно было заняться как можно раньше.

– Что значит «заняться»? – голос Ксении заметно дрогнул.

– Пока не знаю. Взять под наблюдение, допросить, надавить… Не волнуйся, мы обязательно что-нибудь придумаем.

– Его нельзя допрашивать!

Судя по тону, Ксения решила, что Кирилла ожидают пытки и мучительная смерть.

– Если он невиновен, ему никто не причинит вреда…

– При чем здесь это?! Его нельзя допрашивать – он затаится, ничего не скажет, но станет значительно более осторожным. Тогда мы ни за что не найдем девочек. Может, вообще плюнет и решит забросить это дело. А голодная смерть – знаете, какая мучительная?

– Ксюша, он запугал тебя. Заморочил голову, чтобы ты никому ничего о нем не рассказывала.

– И был прав! Вы только испортите всё! Не лезьте к нему!

Чем дольше эта девочка говорила, тем подозрительнее казалась её гипотеза. Мнению человека, который настолько не управляет собственными эмоциями, доверять нельзя. Возможно, Кирилл сказал когда-то что-то незначительное, что, упав на благодатную почву Ксюшиной подозрительности, развилось в её воображении до пределов уверенности в его, Кира, виновности. А теперь, когда Ксения ощущает, чем чреваты для Кирилла её подозрения, она боится ответственности и хочет переиграть всё обратно.

– Ксюша, скажи, ты не до конца уверена в причастности Кира? Это важно. Успокойся и подумай хорошенько.

Как ни странно, она послушалась.

– Я не знаю, – вздохнула, наконец, она, – Если моё исчезновение ошарашит его и заставит делать глупости, тогда стану уверена. Его нельзя спугнуть сейчас подозрениями с вашей стороны, понимаете?

В любом случае, проверить Ксюшину гипотезу было нужно.

– Хорошо. Понимаю. Раз ты так уверена, что открытые вопросы испортят всё, то я не стану их задавать. Баш на баш. Я пойду тебе в этом навстречу, а ты, за это, не будешь возражать против моего звонка твоему отцу… Пойми, он очень волнуется. Да и, честно говоря, ты сейчас не в том состоянии, чтобы скитаться где-то. Тебе нужно успокоиться, прийти в себя. Прийти домой, принять ванну, выспаться… Тогда и думаться будет лучше. Вмиг прищучим твоего Кира. А дома прятаться значительно лучше. Уж там-то точно тебя никто не найдет…

– Что вы со мной говорите, как с умалишенной?

Она была права. Я действительно перешла на наигранно ласковые интонации.

– Хорошо, скажу, как взрослому человеку, – решила исправиться я, – У тебя нет выхода. Я все равно передам тебя отцу. Из рук в руки. А дальше можешь делать, что хочешь. Просто, лучше, чтобы ты сама приняла решение вернуться. Лучше совершить этот шаг по обоюдной договоренности.

– Но ведь, – Ксюша, похоже, не ожидала такого поворота событий. Губы её задрожали, глаза расширились и увлажнились, – Но ведь это предательство… Я доверилась вам. Я открылась. Вывернулась на изнанку, описывая даже те ситуации, в которых я не слишком-то хорошо выглядела… А вы решили воспользоваться моей откровенностью… Это подло.

– Ну вот! – всплеснула руками я, – Теперь и во мне тебе чудится подлый предатель. Дурная привычка – видеть врагов в каждом из окружающих.

В сущности, если эта барышня не хотела возвращаться домой, то имела на это полное право. Я понимала это, но все равно продолжала говорить.

– Это уже, знаешь ли, какие-то твои скрытые комплексы. Целый комплекс комплексов. И как, спрашивается, можно не относиться к тебе, как к сумасшедшей?

Я строго глянула на Ксению, остановилась на половине мысли и издала сдавленный смешок. Ну почему все самые нелепые истории происходят в этом мире только со мной? За что природа наградила меня такой безграничной глупостью? Я собственноручно приволокла эту ненормальную Ксению к себе в дом. Специально выбрала момент, когда мы оставались с ней наедине. Не сообщила никому о Ксенином появлении. Не вызвала Жорика для снятия показаний… Не наврала с три короба о своей вечной преданности и готовности подчиняться. Вместо этого честно призналась в наличии собственных планов на дальнейшие события. Ничего удивительного в том, что Ксения решила воспользоваться этими моими промахами. Сумасшедшие глаза Ксюши, не мигая, сверлили дырки в моем лице, на которое она направляла дуло пистолета.

Мамочка всю жизнь учила меня не связываться с психами, а уж тем более не приводить их к себе в дом…

12. Глава о том, как подозреваемый внушает подозрения, а психическое здоровье детектива – все большие опасения.

«Оружие, должно быть, отцовское. Прямо страсть какая-то у этих Шумиловых держать меня под прицелом. Вот же ж, так и не выяснила, носит ли издатель обручальное кольцо… Ой, при чем здесь это? Кстати, вряд ли Ксения умеет стрелять», – быстро подумала я, начиная пугаться, – «Вообще-то я не боюсь оружия, но в руках дилетанта и оно внушает серьезные опасения. Ксеня случайно может выстрелить… И что, спрашивается, теперь делать?»

– Чего ты хочешь? – предельно спокойно поинтересовалась я.

– Уйти. Я зря доверилась вам.

«Во, бред! Она не просто противоречит сама себе. Она уже и меня совершенно запутала… И ведь уйдет же, попадется в лапы своему Кириллу или еще, не дай бог, какому настоящему преступнику, пристрелит его ненароком, а я потом буду мучаться. Мол, как я могла отпустить эту сумасшедшую разгуливать по городу с пистолетом.»