Просто удивительно, с какой легкостью эта девушка переходила в своих речах от возвышенных: «Господь накажет» и «Подается знак» к суетным кощунственным чертыханиям.

До самого дома мы больше не проронили ни звука. Покинув спасительный полумрак безлюдного переулка, Ксения заметно задергалась. Я шла на полшага впереди и вынуждена была постоянно оглядываться. При виде очередного полночного пешехода, Ксения резко замедляла шаг и цеплялась своими глазищами за его лицо. Словно ждала чьего-то появления, искала знакомые черты и лишь не находя оных, снова соглашалась идти дальше. Нервозность девушки передалась и мне. Теперь я тоже вздрагивала от малейшего шороха и чувствовала себя прескверно. В конце концов, я крепко сжала Ксюшину руку и взяла такой темп ходьбы, что девушка уже просто не могла себе позволить шарахаться от прохожих. Так мы добрались до дома.

– Рассказывай, – без предисловий начала я, тщательно заперев входную дверь.

Мы прошли в кухню и поставили чайник. Я вооружилась блокнотом и ручкой. Ксения, кажется, не возражала против моего записывания. Правда и говорить девушка не спешила. Напряженная, она смотрела прямо перед собой и молчала.

– Слушай, прекрати обниматься с этой сумкой, – не выдержала я, – Расслабься, успокойся. Ты пришла, чтобы все рассказать…

– С чего начинать? Что вы уже знаете?

– Ничего.

– Не могу же я начинать со всего сразу.

С первых же фраз стало ясно, что разговор не идет. Замкнутому человеку очень сложно бывает вытянуть из другого замкнутого человека какие-либо сведения. Ведь для этого стоит приоткрыться самому. Я же приоткрываться не собиралась. Из осторожности. На всякий случай. Словесно потоптавшись на месте еще несколько фраз, я решила немного сдать позиции.

– Я знаю, например, что записки с угрозами подбрасывала ты, – одновременно я пыталась и создавать видимость откровения, и давить на собеседницу, – Милицию я пока об этом не известила. Что ты на это скажешь?

– Спасибо, – лаконично ответила девушка, постепенно доводя меня до белого каления.

– Ксюша, ты пришла, чтобы о чем-то рассказать мне. Я слушаю. Зачем ты подбрасывала нам с Зинаидой записки?

– Чтобы предупредить, что беда близко, – Ксения держалась обеими руками за виски и была сейчас очень похожа на своего отца, – Ну и… чтобы выгородить Кирилла, конечно.

В голове сразу всплыл образ толстогубого сутулого парня с хищным взглядом и копной длинных черных кудрей. Этого Кирилла я видела в театре на репетиции. Чем он, интересно, не угодил Ксении?

– Тогда мне еще казалось, что его стоит выгораживать, – внезапно смятение сменилось на лице девушки упрямством, – И сейчас кажется… Я передумала, – Ксения резко встала, – Мне не нужна ваша помощь, детектив. Я сама во всем виновата и сама попытаюсь вытащить девчонок.

– Вытащить откуда? – я почти насильно усадила Ксению обратно за стол. Оказывать физическое сопротивление взрослой женщине у Ксюши пока не хватало наглости, – Почему Кирилла нужно выгораживать?

– Не спрашивайте, умоляю… Я все равно ничего не сумею объяснить. Я сама мало что понимаю. Знаю только, что нужно прекратить это безумие.

Эта девочка кого-то обвиняла и выгораживала, собственноручно бросала в беду и пыталась потом спасать, подбрасывала записки с угрозами, пряталась на чердаке, прибавляя отцу седины, доверялась частному детективу и тут же пыталась сбежать от него… Сомнений не оставалось – Ксения была не в себе.

– Успокойся, успокойся, – защебетала я, обдумывая, как бы незаметно для гостьи вызвать сюда Шумилова. В конце концов, моя задача была – найти его дочь. А лечит он её пусть сам. Я не психиатр. – Ты похоже, очень переволновалась за последнее время.

– Еще бы.

– Каких девчонок ты собираешься вытаскивать? Да сядь же ты! Я не буду ничего у тебя выспрашивать. Только сообщу тебе несколько фактов. Для успокоения. Ни Алле, ни Ларисе ничего не угрожает. С Ларисой я сегодня разговаривала по телефону, она прекрасно себя чувствует. Находится на курорте. В Ялте. А Алла, скорее всего, помчалась залечивать раны сердешные к каким-нибудь экзотическим родственникам. За ней подобное наблюдалось и раньше. Хобби у неё такое – внезапно уезжать куда-то. Поэтому родители в розыск и не подали.

– Лариска в Ялте?! – глаза Ксении заметно округлились, – Нет… Не верю. Это какая-то ошибка. К чему ему отправлять их на курорты…

– Кому ему?! – похоже, к приезду Шумилова психиатр понадобится минимум двум особам.

Ксения испугалась моего крика и вся как-то сжалась. Мне сделалось стыдно.

– Прости, я не хотела напугать тебя, – я взяла девочку за руку. Её напряженная кисть казалась пластмассовой, словно я дотрагивалась до манекена, а не до живого человека. – Ксюша, давай я все объясню тебе. А ты потом расскажешь, что ты навыдумывала, хорошо? Лариса поссорилась со своим молодым человеком и уехала в Ялту с Артуром. Тем, который из «Булька»…

– С кем вы разговаривали по телефону? – быстро спросила Ксения, – С Лариской? А вы её голос знаете? Так я и думала. У этого Артура супругу тоже зовут Ларой. Он уехал в Ялту с женой. А вы на мою Лариску набросились… Не могла она так уехать. Никого не предупредив. Я-то знаю, поверьте…

Несколько секунд я осмысливала услышанное. Жорик ошибся?! Стройная теория о легкомысленных и жестоких барышнях, исчезающих когда им вздумается с тем, с кем в данный момент получается, дала сбой? Меня постепенно охватывала радость. Жорик ошибся!

– Ты уверена, что жену Артура зовут Ларисой? – я тут же вспомнила все детали разговора с этой женщиной, – Скажи, а кто такой Тузик? У Ларисы была собака?

– При чем здесь собаки? – не поняла Ксения, – Нет. Не было. А что?

– Так значит, наша теория о местонахождении актрис не верна! Ты понимаешь, что это значит? – я моментально устыдилась собственного благого расположения духа и решила исправиться, – Это значит, что они, возможно, в опасности…

– Вот именно.

– А ты молчишь и ничего не рассказываешь мне?

– Я не уверена, что поступлю корректно по отношению к Кириллу.

– Ты все равно уже назвала его имя. Я от него теперь не отстану. Милицию натравлю.

– Он не признается. Он ненормальный. Он все что угодно может…

Еще один всемогущий ненормальный на мою голову!

– Что он сделал?!

– Не знаю. Наверное, ничего. Но я уверена, что это он. Он ведь предупреждал. Понимаете?

Я не понимала, но обязана была понять. Последующий час я по капле выдавливала из Ксении информацию. Девушка то начинала говорить, то сбивалась, путая собственные домыслы с конкретными фактами и мистифицируя все до невозможности. По всему выходило, что этот Кирилл ужасно запугал нашу Ксению. Вдобавок нагрузил её предрасположенную к срывам нервную систему жесточайшим комплексом вины. «Это я во всем виновата. Мне и разбираться. Не хочу никого впутывать», – раз пять повторяла мне Ксения, порываясь встать и уйти. Путем долгих тяжелых фразосплетений, откровенных шантажей, угроз и умасливаний, мне удалось, наконец, выстроить в голове более или менее понятную картину. Получилась она весьма абстрактной, непонятной и зыбкой. Но на определенные нехорошие предчувствия все же наводила.

Покинув столицу, Ксения твердо решила не гоняться больше за синицами в небе. «Поступлю в обычный институт, в спокойном городе. Смирюсь с общажными буднями, найду, пусть небольшой, но стабильный приработок. Может, даже, заведу себе нормального парня. Серенького, банального, но надежного. Стану как все. Хватит этих опустошающих попыток покорить мир. Они выматывают и убивают всякое желание жить,» – думала тогда девушка. Не тут-то было! С виду размеренная жизнь нашего Города оказалась для Ксении еще более взрывоопасной и полной провокационных возможностей. Рожденным для приключений, покой, как известно, только снится. Первый раз в театр Зинаиды Максимовны Ксению затащила приятельница.

«Я так хочу стать звездой!» – надменно неся себя по институтскому коридору, чинно испускала слова одногруппница, – «Но мама не дала поступить на актерский. Не хочет, чтобы её дочери пришлось спать с режиссерами. Мама оплатила поступление в политехнический. Можно подумать, спать с главными инженерами приятней.»