«Перепиши и немедленно сотри сообщение. Звони, там помогут. И учти, я за тебя своим словом поручился. Удачи, товарищ Ксюша».

Больше «Мартин» в этот день на связь не выходил. Ксюша сперва испугалась, и полдня оглядывалась через плечо, выискивая, кто из своих все это время разыгрывал ее, изображая из себя «Мартина». Но потом успокоилась. Именем она в сети все равно назвалась своим… А «товарищ»… Видно и вправду слово это – пароль, объединяющий людей, живущих в разных уголках.

К вечеру она решилась и набрала красноярский телефон.

— Штаб на проводе. Кто говорит?

— Товарищ Ксюша.

126. Мемурубу. Национальный парк Йотунхеймен. Норвегия. Фьялар. Норвик. Делия

На этот раз в Мемурубу прессу не пригласили, и праздничный антураж свели до необходимого статусного минимума – штандарты на здании управы и хлеб-соль-пиво, которым девушки в национальных костюмах встречали гостей.

Да и гости собирались, по возможности не привлекая к себе внимания. Фьялара с друзьями Князь Фионна провел по Серебряной Тропе. Греза поначалу тяжело откликнулась на присутствие живых мертвецов – вдоль дороги изогнулись черными шипами деревья, с веток закапала темная густая кровь. Но Норвик только ловчее перехватил топор на плече, молодецки присвистнул и затянул веселую песню о девушке, каждый день находившей новую причину, чтобы не приходить на свидание. Ингрид и Брунгильда подхватили, по очереди отвечая на жалобы незадачливого ухажера рассказами о полных сетях рыбы и вернувшихся с пастбища коровах, срочно нуждавшихся в дойке. И Греза просветлела, на ветвях зазеленела листва, а среди колючек теплой розовой пеной распустилась дикая роза.

Там, где Греза прорывалась в Мемурубу цветущей аркой на площади перед управой, их уже встречал Сигурд Стойкий из Дома Скатах, чьи владения в Мире Осени располагались в Норвегии. Рядом, на полшага дальше, возвышался сияющей горой доспехов улыбающийся Джереми Бомайн. Тут же – король Радсвинн, в простой кольчуге, с серебряной бородой, заправленной за пояс. И, первый среди равных в этот день, сельский староста маленькой общины, Кнут Олсен, по такому случаю вытащивший из сундука бюнад – красную куртку с черным кантом и тремя рядами серебряных пуговиц, панталоны до колен, вязаные узорчатые гетры, туфли с пряжками. И, конечно, неизменную широкополую шляпу с соколиным пером за красной лентой.

Олсену очень хотелось устроить в честь почетных гостей торжественный пир, но Радсвинн сумел, еще во время подготовки встречи, убедить его в необходимости как можно больше времени отвести на переговоры. Даже регламент знакомств, весьма затейливый и куртуазный как у Ши, так и у цвергов, сократили до минимальных представлений с современными рукопожатиями, и под приветственные возгласы жителей Мемурубу гости вошли в здание управы.

В просторном зале поставили круглый стол и кресла, от ведения протокола отказались. Собравшиеся пришли сюда не спорить, а советоваться, и в том, что все решения будут, в конце концов, приняты к всеобщему удовлетворению, никто не сомневался.

Открыл Совет король Радсвинн. Старого цверга беспокоили слухи о легализации, по его словам то, что подходило Сородичам и Магам уже гораздо в меньшей степени годилось для Гару и Фейри. И уж вовсе никак для его народа или альвов, в большинстве своем покинувших Север лет семьсот назад, чтобы присоединиться к своим восточным сородичам в Сибири.

— Мы – полноправные обитатели этого мира, — веско заявил он, — и в признании не нуждаемся. В нас можно видеть союзников или врагов, но человеческие законы на нас не распространяются, а наши земли, даже если кто-то считает их частью своего государства, принадлежат только нам. Мы подпишем договоры, но только на равных. Никаких автономий, особых прав в составе федерации под человеческим руководством и тому подобной ерунды.

Фьялар одобрительно кивнул. Как бы ни называть горный народ, гном сразу же почувствовал в цвергах родную кровь. Он слишком далеко ушел от Свартальфхейма, чтобы теперь вернуться в Подгорные чертоги, но сознавать, что он не настолько экзотическое исключение в этом мире, было приятно.

Что, конечно, напомнило ему о Делии, и гном тяжело вздохнул. Впрочем, подумалось ему, дроу вряд ли горела желанием обнаружить в этом мире своих соплеменников. В ее случае точно лучше было быть исключением, чем подтверждать правило.

Фионнбар изложил точку зрения Совета Князей на этот вопрос. Греза пересекалась с Банальностью лишь во фригольдах, и Повелители Грезы готовы были удовольствоваться экстерриториальностью Сидхов и Кэарнов в обмен на «двойное гражданство» подменышей, рожденных в человеческих телах. Но требования Радсвинна Князь Фионна счел справедливыми и готов был поддержать их на любом уровне. Сигурд и Джереми с ним согласились, а Кнут Олсен пообещал, что, если правительство не примет нужного решения, население Мемурубу признает власть цвергов над всей территорией Йотунхеймена, в качестве прецедента и в назидание недальновидным политикам.

От разговора о цвергах и альвах до главной беспокоившей собравшихся проблемы было рукой подать. Орки, как и цверги, строго говоря, человеческой юрисдикции не подлежали, территории свои вполне имели право считать независимыми и политику вести самостоятельную. Если бы орочья политика испокон веков не ограничивалась набегами, грабежами и прочими воинскими увеселениями дикой древности.

Во время последней кампании Герцог Джереми, преодолев свое отвращение и древнюю ненависть к врагу, попытался захватить в плен кого-нибудь из орочьих вождей. Это удалось с третьей попытки, герцог потерял при этом с десяток лучших воинов, в том числе и юного Тимоти Бомайна, сына своей сестры. Но самым худшим оказалась полная бесполезность этих потерь – кроме «всех убьем», «ходячее мясо» и прочих совершенно неконструктивных предложений от вождя ничего добиться не удалось, и Джереми собственноручно отсек ему голову перед следующей битвой. По крайней мере, это действие оказалось разумным – разъяренные орки кинулись в атаку на копья, и полегли все до одного, не нанеся ни малейшего вреда воинам герцога.

Оставался шанс, что переговоры можно будет провести в глубине орочьих берлог. Но подобный рейд требовал как участия цвергов, так и серьезной подготовки. Первое было обещано, на второе оставалось мало времени.

Третье решение – уничтожение под корень всего орочьего народа, витало в воздухе, но с молчаливого согласия всех присутствующих пока вслух не произносилось.

Затем слово взяла Брунгильда. Совет Клана Гангрел, во главе с ней и Ксавьером, после долгих колебаний принял решение об уничтожении Всеотца. Окончательная смерть Патриарха могла непредсказуемым образом отразиться на будущем всего Клана, но это был меньший риск, чем его полное пробуждение. Никому из Дикарей не улыбалась перспектива стать орудием выжившего из ума чудовища, по своим возможностям приближающегося к божественным Силам.

Брунгильда, в знак готовности загладить былую вину перед кланом, взяла эту опасную миссию на себя. Ингрид и Норвик вызвались помочь Валькирии, чем заранее заслужили уважение и почет, особенно Тореадор, по представлению большей части Гангрел ничем с этой миссией не связанный.

Поход решено было начать через три дня, и вампиры остались в поселке, в здании управы, где для них приготовили комнаты с наглухо задраенными окнами.

Фьялар простился с друзьями, но попросил Князя, который должен был проводить его через Грезу обратно в Нью-Йорк, задержаться еще на полчаса. Он не мог упустить случая поговорить с Радсвинном наедине.

— Я слыхал о тебе, Фьялар, сын Бруни, — кивнул Радсвинн, поднимая рог с элем за здоровье собеседника.

— Хорошее или плохое? – усмехнулся гном, салютуя в ответ.

— Хорошего больше, — цверг рассмеялся глубоким рокочущим смехом, — но я не представляю себе, что могло бы подвигнуть меня на отказ от короны. Это не привилегия, это долг перед народом, Фьялар. Ты считаешь иначе?