В ШТОРМОВОМ ОКЕАНЕ
Вчерашние «ленинцы» – в рынке,
Торгуются, пена у рта.
А я к перекраске и линьке
Не годен, порода не та.
Они, словно голые в бане,
У шаек своих и корыт.
А я в штормовом океане,
Мой путь направляет бушприт.
При хватке и мстительной силе,
Разбитой страны паладин, –
Поверил я в прочность – Под килем! –
Торжественной мощи глубин.
И в небе я вижу поруку,
И к Богу иду, не беда:
С ним раньше по правую руку
Случалось сидеть иногда.
РИУ-ГРАНДИ
Штормуем. Опять навалился циклон,
Вчера утопил он несчастного грека.
Тут впору писать заявленье в ООН
И ставить вопрос о «правах человека».
И все же Нептун наш – мудрец, голова!
Сие подтвердил замаячивший берег.
По курсу Бразилия. Рала братва:
Ну вот и достигли Латинских Америк!
Но где же привет и «прозрачность» границ?
Стена крепостная над бухтой воздета.
Чугунные пушки глядят из бойниц
И, вроде б, дымят фитили на лафетах.
И здесь мы товары возьмем для Европ,
И здесь все красоты наскучат команде.
Но эти орудья запомним по гроб –
В старинном форту городка Риу-Гранди.
Похоже, в согласии с мирной судьбой,
Держа под прицелом морские пределы,
Они не замедлят с ответной пальбой,
Коль вдруг кто затеет неправое дело.
ЦИКЛОН
Морякам сухогруза «Николая Семашко»
Подан «SOS». И объявлен аврал.
Витус Беринг сжимает штурвал:
– Это вам не пролив Лаперуза!
С четырех океанских сторон
Нас валяет камчатский циклон,
И вдобавок – смещение груза.
Старший штурман над картою сник,
Оверкиль нам грозит напрямик.
Подрастает у бесов харизма.
Капитан – он герой, как всегда,
Но надстройки с наростами льда
Горче «смерша», страшнее фашизма.
Вал девятый – по борту удар,
Оглушительно слепнет радар,
Для спасенья потуги нелепы.
Дрогнул мостик. Но глянули вниз:
Боцман Сылка над бездной завис,
Укрепляет он талрепы – скрепы.
Будь что будет! Но выдержал трос,
Дальше – ангел нас в небо вознес
Как спаслись мы в деянии адском,
Позабыть бы – на кой это ляд?
Но уж очень красив был закат
Через месяц в проливе Малаккском.
Кто-то вспомнил: маяк не мигал,
Петропавловск наш подвиг проспал.
Продремала морская контора,
Боцман Сылка ужасно продрог,
Беринг снова в могилу залег,
Так помянем добром командора!
ВЛАДИВОСТОК
Льву Князеву
Сунься, враг! И приветят огнем:
И линкор, и буксиришко ржавый!..
И когда мы в загранку идем,
Мы спокойны – за нами Держава!..
А теперь? Иль остыли ветра?
Или в башнях стволы понарошку?
Лазят чуть не в заливе Петра
На своих кавасаках япошки.
Шмонят нагло шпион и бандит.
И уж, вроде, не к месту картина:
В полдень праздная пушка палит
Холостыми – на сопке Орлиной.
ИНДУСЫ
Из всех кругосветных искусов,
Из сонмища встреч на ветрах,
До жалости помню индусов
В их медленных жарких портах.
Вот, выплыв как будто из штрека,
Светясь первобытной красой.
Сидят они возле твиндека
Чумазой бригадой босой.
В Бомбее-порту или Кочин,
Где зной обжигает с утра,
Они расторопны не очень,
Зато побузить мастера.
Потрудятся малость и – в спячку,
Устелят телами причал.
Проснутся, жуют свою жвачку,
Наверно, чтоб тонус крепчал.
Фанаты таинственной веры,
Ведомые Буддой самим,
За что-то среляют премьеров,
А после стенают по ним.
Костры погребального ада
Сандалом и лавром горчат.
Что жалость? Тут гневаться надо!
Не знаю я... Боги молчат.
СЕРБАМ
Нал пасхальной Европой вербы,
А над Косовом полем – ал,
Свора НАТО терзает сербов,
Богатырски они стоят.
Лезут немцы, грозят мадьяры,
Помрачнел православный Спас.
Изменили друзья-болгары,
Полячишки предали враз.
Нет надежд и на Киев с Ригой,
И не в подлой Москве, видать,
Надо в недрах Руси Великой
На подмогу бойцов скликать.
Вспомнят праведный грохот пушки,
Светлый ангел взорлит во мгле.
Мы придем к вам, придем, братушки,
Как раздавим ворье в Кремле!
«За славян!» – пробасит ракетчик.
Гром и ужас, огонь и тьма...
В Вашингтоне герой-минетчик
Раньше срока сойдет с ума.