И пошла лягушка полоть одна.

Уродился рис на славу. Лягушка снова приходит к обезьяне.

— Ну, обезьяна, поспел наш рис. Пойдем жать.

А обезьяна опять отказывается:

— Ты уж извини, лягушка! Заболела моя тетка барсучиха, нужно сходить навестить ее.

Так пришлось лягушке одной и жать рис, и сушить, и молотить, и в ступе обрушивать.

Наконец получилось чистое, отборное зерно.

Пришла обезьяна, посмотрела и говорит:

— Вот это рис! Только, знаешь, жаль его так есть. Давай вместе колобков наделаем.

— Давай, давай, — согласилась лягушка.

Наделали они колобков, а обезьяна опять свое:

— Не годится нам так есть эти колобки. Давай пустим их под гору. Кто первый добежит до колобков, тот и будет их есть!

Сказала она так, побросала все колобки вниз в долину и что было прыти пустилась за ними вслед.

Сбежала она с горы, посмотрела, а колобков-то и нет.

— Вот тебе и на!

Полезла обезьяна назад. Идет и видит: все рисовые колобки, что она побросала с горы, застряли на полдороге в бамбуковых зарослях. Сидит возле них лягушка и уписывает колобки за обе щеки.

ВЕРОЛОМНЫЙ МЫШОНОК

или две мыши, ни о чем не думали. Но вот пришла к ним старость: глаза стали плохо видеть, зубы притупились, да и сил у них поубавилось. Посоветовались мыши друг с другом и взяли себе в услужение молоденького мышонка по имени Тюскэ, что означает «верная помощь». Уговор был такой: старые мыши научат Тюскэ всем мышиным хитростям, а он им за это будет прислуживать.

— Сегодня неплохо бы рыбки отведать, ступай на кухню, стащи потихоньку кусочек кеты! — попросили мыши нового слугу.

— Слушаюсь, — ответил Тюскэ и побежал на кухню. Нашел он там рыбу и думает: «Чего ради я понесу весь кусок хозяевам? Съем-ка лучше сам, а старикам и рыбьей шелухи да костей хватит». Так и сделал.

Посмотрели старые мыши, что принес им Тюскэ, и спрашивают:

— А где же рыба?

А он им в ответ:

— Рыбу люди съели, вот я и принес что осталось.

Ничего не поделаешь, принялись старые мыши за объедки. А хитрый Тюскэ только посмеивался над ними втихомолку.

На другой вечер опять позвали мыши своего слугу.

— Достань-ка нам теперь по яичку, — попросили они.

— Слушаюсь, — отвечал Тюскэ. Забрался он в буфет и утащил оттуда большущее куриное яйцо. Выел сам всю середину, а скорлупу принес хозяевам.

— Вот вам яйцо!

— Спасибо тебе за труды, но ведь здесь только скорлупа.

— Все люди съели, что осталось, то и принес.

— Ну, ничего не поделаешь, — опять согласились старые мыши и принялись грызть невкусную яичную скорлупу.

Так и повелось. Попросят старые мыши Тюскэ принести что-нибудь съестное, а он сам все съест и притащит хозяевам одни отбросы: если апельсин — то кожуру да семечки, если рисовый колобок — то одну только палочку.

И вот однажды позвали старые мыши Тюскэ и говорят:

— Хочется нам чего-нибудь сладкого. Пойди, может быть, найдешь рисовое печенье!

Отправился Тюскэ на промысел. Забрался он на одну полку, а там лежит на бамбуковых листьях сладкий пирог с бобовой начинкой. Обрадовался Тюскэ такой находке и, как обычно, съел весь пирог сам. Но пирог был без костей и корки, а потому от него ничего не осталось. Взял тогда Тюскэ бамбуковый лист и потащил его к хозяевам. Приходит и говорит:

— Пошел я за сладким для вас и нашел только это. Вот, посмотрите!

Понюхали старые мыши лист бамбука, скривили испуганно мордочки и говорят:

— О, это очень, очень опасно! К таким сладостям лучше не прикасаться!

Сказали так старые мыши и отбежали подальше.

Странным показалось Тюскэ поведение хозяев. Хотел он спросить у старой мыши, что случилось, но тут в глазах у него потемнело, перевернулся Тюскэ несколько раз и подох.

А случилось то, что в пироге был мышиный яд. Так Тюскэ и поплатился за свое вероломство.

СОВА И ВОРОН

старину сова летала днем где хотела и ничего не боялась. В те времена была она красильщиком. Прилетали к ней разные птицы, и она их красила, в какой только цвет они пожелают: в красный, синий, бирюзовый, желтый…

Увидел это ворон и позавидовал. Был он большим щеголем, и хотелось ему, чтобы сова выкрасила его в самый красивый цвет. Полетел он к сове:

— Госпожа сова! Госпожа сова! Выкрась меня, пожалуйста, в какой-нибудь особый, небывалый цвет, какого нет ни у какой другой птицы. Я хочу весь свет поразить своей кр-расотой!

— У-гу, у-гу, хорошо! — согласилась сова. Долго ломала она себе голову, в какой же цвет ворона выкрасить! Наконец посадила она ворона в горшок с самой лучшей черной-черной тушью. Потом вытащила сова ворона из горшка и говорит:

— Ну, теперь нет тебе равного среди птиц!

Обрадовался ворон, поспешил к зеркалу полюбоваться, в какой же цвет его выкрасили. Посмотрел, да так и ахнул. С головы и до самого кончика хвоста стал он черным-черным, и не разберешь даже, где глаза, где нос!

Обозлился ворон:

— В какой это ты цвет меня выкрасила, негодница?

Стала сова оправдываться:

— Ты же сам хотел, чтоб я тебя выкрасила в небывалый цвет, какого нет ни у одной птицы!

— Погоди же, погоди! Теперь мы кровные враги! — злобно закаркал ворон. — Я тебе отомщу!

С тех пор сова уже не летает при свете. Боится сова мести ворона, оттого и прячется днем.

ВЕРНЫЕ ДРУЗЬЯ

или когда-то муж с женой, и была у них маленькая дочка. Только вдруг занемогла жена и умерла. Остался вдовец вдвоем с дочкой. Трудно ему было без хозяйки, а тут нашлись сваты, и он женился снова.

Невзлюбила мачеха падчерицу, бьет ее смертным боем без всякой вины. А девочка терпит несправедливые побои и все равно из послушания не выходит. Такая была разумная и хорошая, что все кругом ее жалели: «Бедная сиротка! За что ей такая мука?!»

Как-то раз пошла девочка в поле пропалывать рис[32]. Вдруг видит, ловят мальчишки сачками вьюна. Мечется бедный вьюн во все стороны, хочет спрятаться, а некуда. Подумала падчерица, что и ее так же мучит мачеха без всякой жалости и у нее такая же горькая доля. Подумала так и говорит:

— Ах, как жестоко, братцы! Не мучьте рыбку, оставьте ее. Денег, правда, у меня нет, но я вам дам за вьюна новенький передник.

— Хорошо, сестрица! — согласились ребята. — Так и быть, отпустим вьюна, если дашь за него свой новенький передник.

Бросили они вьюна, взяли передник и убежали. А рыбка бьется на земле, так и подскакивает, вся израненная.

— Смотри, вьюн, больше не попадайся ребятам, — говорит ему девочка. Подняла она осторожно рыбку с земли, положила в подол платья, отнесла к ручью возле своего родного дома и выпустила.

— Живи в нашем ручье, тут тебя мальчишки не тронут, не бойся!

Каждый день девочка собирала остатки риса, разбросанные возле нагаси[33], шла к ручью и звала рыбку:

— Вьюн, вьюн, где ты? Ждешь ли меня?

Вьюн привык к девочке. Только тень ее упадет на воду, а он уже тут как тут, всплывет наверх и ловит зернышки риса, пока не наестся вволю.

Заметила мачеха, что падчерица каждый день зачем-то ходит к ручью, и давай ее бранить:

— Ты что это делаешь, негодная? Что ты в воду бросаешь?

А вьюн, получая от девочки вдоволь корма, рос с каждым днем.

Той порой дошел до мачехи слух, что в глубине гор есть домик, где собираются люди для любования цветами[34], а возле домика — глубокий омут. Кто к этому омуту близко подойдет, того схватит хозяин омута[35], затащит в воду и съест.