- Кто?

   Пришлось отрицательно качнуть головой:

   - Не могу сказать. Правда. Не потому что не доверяю, но ты можешь невольно выдать этого человека. Сам понимаешь, такого не простят.

   Леша поджал губы, но кивнул. При всем уважении к его уму и способностям, о возможностях ведьм он знает далеко не все. Да я и сама не стопроцентный эксперт по собственному виду, так что незнание в данном случае это нормальная мера предосторожности.

   Что-то такое едва ощутимое, теплое и пронзительное пропало, и мы молча перешли на кухню. Тем более что поужинать ни он, ни я не успели. Но и там разговор не клеился, если, конечно, не считать за него просьбы передать соль или благодарность за заваренный чай. Прямо как супруги со стажем.

   - Ты как-то объяснила им, почему настолько отдалилась?

   - После суда это и не требовалось, они сами не горели желанием общаться.

   - Очередная заморочка? - Без просьбы и даже безмолвного намека он встал к раковине, чтобы помыть посуду.

   - Ребенка должна родить не просто старшая в роду, а старшая ведьма, - совесть во мне таки не атрофировалась окончательно, понукая встать плечом к плечу и вытирать мокрые тарелки. - На тот момент я ей фактически не была. Время позволяло подождать, вот они особо и не борзели. А потом...

   - Что потом?

   - Потом я предприняла определенные меры. И само по себе рождение ребенка стало для меня невозможным.

   Наступившая тишина показалась оглушительной. Даже шум воды, продолжающей литься из крана, её не нарушал.

   - Ты осознанно лишила себя возможности родить?

   Полотенце я не скомкала и кинула, а аккуратно расправила, тщательно устранив все складочки, повесила на спинку стула и только после этого посмотрела на Алексея.

   - Представь, что у тебя когда-нибудь может родиться ребенок. Не Юра, нет, просто гипотетическое дитя. И с первого дня жизни его будут пытаться забрать, чтобы потом убить. Не из ненависти, а просто потому, что так нужно. Меньшее из зол, так сказать. И у тебя никогда не будет уверенности, что они отступят, ни через неделю, ни через год, ни через десять лет. И что, на поводке будешь с собой таскать? И чем его жизнь будет лучше собачьей? - пока говорила, воздух как будто сгущался, да ещё и тонкий аромат паленого... Но проверять, что забыли на плите, не стала, захотелось высказаться по полной программе. Да, оборотни к детям и возможности их иметь относятся, как к дару, и даже зная это, его вопрос, заданный с легкими осуждающими нотками, сорвал крышу.

   - Я бы нашел способ защитить своего ребенка.

   - Я уже заметила, какие способы ты выбираешь, чтобы защитить Юру. Так вот, а я не уверена, что смогла бы. Потому что ты понятия не имеешь, на что способна полностью инициированная ведьма. Всё это дерьмо с выяснением, за сколько минут у меня получится человека убить, детский лепет по сравнению с их способностями. Потому что там не про минуты, а про секунды речь. И не про одного человека, а нескольких одновременно!

   Даже чувствуя, что уже не кричу, а ору, никак не могла остановиться. Желание выговориться, кинуть в лицо наболевшее было слишком сильным. Допрыгалась, елы-палы...

   - Аля. Альбина! - он тоже повысил голос, отчего и вовсе захотелось перейти на ультразвук, но потом поняла, что смотрит мне не в лицо, а на руки.

   Стоило перевести глаза следом, как стало ясно, что обонятельные галлюцинации меня не посетили. Полотенце, с которого я так и не убрала руки, не только дымилось, но уже и заметно обуглилось, прожженное ладонями.

   Так, срочно думаем о чем-то позитивном.

   Цветочки цветут, птички поют, бабочки порхают...

   То ли сказывалось состояние магической нестабильности, то ли общее бешенство, картинка привиделась несколько постапокалептическая, самой невинной частью которой были раздавленные сапогом мотыльки. А вокруг ромашки, ромашки. Плотоядные.

   - Вот так, расслабься, чего ты завелась?

   Даже не сразу дошло, что прикосновение к рукам не чудится. А когда поняла, попыталась их отдернуть. Не дал.

   - Обожжешься.

   Он продолжал молча гладить мои кисти, поднимаясь по внутренней стороне предплечий к локтю и так же не спеша возвращался назад. И только по выступившей на висках испарине было заметно, что такая размеренность и неторопливость дается ой, как нелегко. От понимания, что ему больно, обида и неконтролируемая злость отступила, забрав с собой и огонь, раскаливший кожу.

   - Все нормально? - Леша все ещё не убирал ладони, хотя я чувствовала - ещё чуть-чуть, и они покрылись бы волдырями.

   - Да, - за вспышку ярости стало мучительно стыдно. Как и за его ожоги. - Дай руки гляну. Чего ты головой мотаешь, их нужно обработать.

   - Само пройдет. И не бери в голову, все равно полотенце было уродское, - несмотря на саму ситуацию, в голосе была улыбка.

   Присмотревшись, мысленно согласилась - уродское. Даже не знаю, где такое взяла. Не иначе как кто-то из бывших свекровей подарил.

   Наверное, меня накрыл отходняк, потому что стало отчего-то смешно. Сначала хмыкнула, потом громче, пока мы оба не оказались сидящими на полу и хохочущими едва ли не до слез.

   После недолгих препирательств намазать руки пенкой от ожогов он все-таки позволил. И даже бровью не повел, когда я сама морщилась, касаясь воспаленной кожи.

   - Надо было меня просто вырубить. Быстрее и безопаснее.

   - Не факт. - Я вопросительно приподняла брови, и Леша пояснил. - Про безопасность. Ты же потом в себя бы пришла, так что утверждение спорное.

   Смех смехом, но ситуация тревожная. И этот срыв, хоть и немного приглушил силу, кипящую внутри, только ещё больше насторожил.

   - Я мог бы предложить тебе на время уехать отсюда.

   - Мне и постоянный переезд не поможет. Сам понимаешь, - бинтовать не стала, регенерация у него должна быть хорошей, а повязка будет только мешать, - они - родственники по крови, при желании найти меня можно за несколько часов. Если только не эмигрирую куда-нибудь в Антарктиду.

   - А почему там не найдут? Слишком далеко?

   - Слишком холодно, я не доживу до обнаружения. Так что решение излишне кардинальное.

   Сунула на место аптечку и села рядом с Лешей. Похоже, ему было вполне комфортно в углу возле холодильника, к тому же полы у меня довольно теплые, не замерзнем.

   - Это необратимо?

   Даже уточнять не стала:

   - Да. Это был единственный способ, который пришел в голову, как гарантированно надежный.

   Сейчас я уже не была так уверена в этом шаге. Но тогда другого выхода не видела.

   Неизвестно, до чего бы мы договорились, но тут прозвенел звонок. Хороший такой, громкий, у меня аж в ушах зазвенело. Только это был не мой телефон. И не Лешин, его рингтон тоже слышала. Да доносился откуда-то из прихожей.

   - Да, забыл сказать, я тебе на ворота домофон поставил.

   И вышел.

   А я так и осталась сидеть на кухне с открытым ртом, все равно сразу не придумала, что сказать, разрываясь между благодарностью и вопросом, какого хрена он распоряжается в моем доме. Вроде, и спасибо за то же видеонаблюдение, теперь ещё и это, но неплохо бы согласовывать свои действия с хозяйкой территории.

   Невнятные голоса с улицы постепенно стали ближе, и я поняла, что напрочь забыла про Антона. Точно, он же обещал отчитаться вечером, только думала, это будет по телефону, а не при личной встрече.

   Пока мужчины не показались на кухне, рывком распахнула окно и попыталась хотя бы руками выгнать запах пожара. Не скажу, что удалось, зато заняла руки и голову.

   - Привет, - Антон подозрительно принюхался, потом глянул на меня, на Воропаева... - У вас тут ролевые игры, что ли? Пожарный и погорелица?

   - И тебе доброй ночи, - обниматься я не полезла, не думаю, что Леше будет приятно за этим наблюдать. - Нашел чего-нибудь?

   - Злая ты и негостеприимная. А где предложение кофе?

   - Кофе на ночь вредно, - но чайник на плиту бухнула. - Антош, мы правда устали зверски, можно тезисно?