Сразу после совещания командующий Тэйнинским фронтом с офицерами своего штаба отправился в район Буонметхуота, а через несколько дней туда же выехал генерал армии Ван Тиен Зунг, которому было поручено непосредственное руководство Операцией Тэйнгуен».

В частях шла скрытная подготовка к нанесению решающего удара. В один из дней в сопровождении генерала Ле Ханя представитель главного командования побывал в частях, которым предстояло решать основную задачу операции. Генерал армии с волнением ехал в 320-ю пехотную дивизию, которая носила название «Дельта», потому что родилась она в 1952 году и одержала первые победы против французских экспедиционных сил в дельте Красной реки. И вот теперь ей уже отводилась важная роль в сражении за Тэйнгуен. Ван Тиен Зунг, направляясь в дивизию, вспомнил, как он, тогда еще совсем молодой офицер, был назначен по предложению президента Хо Ши Мина командиром первой регулярной дивизии Вьетнамской народной армии. Ему стоило большого труда и опасности добраться до дивизии. На потрепанном велосипеде, захваченном при разгроме карательного отряда, он окольными путями, минуя французские укрепленные посты, преодолел неблизкий путь и принял командование дивизией, которую еще надо было создавать.

Теперь он хорошо видел, что как предстоящая операция по штурму укреплений Тэйнгуена отличается от первого успешного боя дивизии, так отличаются и нынешние войска от подразделений первой регулярной дивизии: и масштабы другие, и вооружение не то.

— Помнишь, Ле Хань, как брали штурмом штаб генерала де Кастри под Дьенбьенфу? — спросил он командира корпуса.

— Очень хорошо помню. Только недавно говорили об этом с начальником оперативного отдела корпуса Фам Ланем. Какими мы стали! Огромные перемены произошли, товарищ генерал армии.

— Да, — согласился Ван Тиен Зунг, — ты был лейтенантом под Дьенбьенфу, на плато Тэйнгуен стал генералом.

— Я не это имел в виду, товарищ генерал армии, — смутился Ле Хань.

— А я и это имел в виду, и наше вооружение, и задачи, которые мы беремся решать. Помнишь, под Дьенбьенфу те танки, которые охраняли штаб де Кастри? Они казались такой силой, что даже не верилось, что мы с ними справимся. Кстати, как их подбили тогда артиллеристы, так они и стоят и сегодня невдалеке от бункера, где сдался в плен де Кастри. Я ездил недавно туда, прошелся по полю, видел наши подземные туннели, пообсыпавшиеся окопы, металлический купол штабного бункера де Кастри и думал, как выросли мы за эти годы. Теперь у тебя одного танков больше, чем у всего французского экспедиционного корпуса, да артиллерии сколько.

— Сила большая, только и противник другой, — сказал Ле Хань.

— Тут как в наступлении: высота, которую предстоит брать, всегда кажется выше, которой овладели.

Командир 320-й дивизии Ву Ланг встретил генералов на опушке леса, в котором укрывались его подразделения. Генерал армии побывал в полках, встретил нескольких знакомых, поговорил с солдатами и везде отмечал хорошее настроение, решительность и готовность к боям. В беседе с офицерами и бойцами, собравшимися у штаба, он сказал, что наступает решающий момент и на каждого бойца, на каждого командира ложится нелегкая доля ответственности за исход этой борьбы.

— Вы должны, — говорил Ван Тиен Зунг, — согласовывать и координировать свои действия с действиями всего фронта. Пульс вашей дивизии, вашего корпуса должен совпадать с пульсом родного Юга. Ваши удары по врагу должны быть сильными, меткими и своевременными. Их необходимо согласовывать с мощными ударами других соединений, чтобы положить противника на обе лопатки. Надеюсь, что дробная россыпь ударов боевого барабана вашего корпуса призывным кличем разнесется по всему фронту, а победные звуки ваших фанфар уверенно вольются в общее, мощное звучание единого оркестра, составленного из армии и народа. Так разрешите вас спросить: можете ли вы принять участие в общем концерте? Если да, то его дирижер — Военный комитет при ЦК партии и Главное командование — готов поднять дирижерскую палочку вовремя, в нужный момент.

Ответом генералу был общий гул одобрения и восторженные крики: «Можем! Можем!»

На оперативных совещаниях, которых проходило много и в штабе фронта, и в соединениях, генерал постоянно напоминал, что надо запутать врага, не дать ему как можно дольше распознать направление главного удара.

Командование сил освобождения считало, что успех битвы за Тэйнгуен будет определяться тем, насколько неожидан будет для противника удар, нанесенный не там, где он думает. В стратегическом плане задача сводилась к тому, чтобы отрезать Тэйнгуен от приморских равнин и побережья, лишить противника возможности в критической ситуации получить оттуда поддержку, или спастись бегством в еще контролируемые сайгонской администрацией приморские районы. Тактический план предусматривал изоляцию друг от друга трех важнейших узлов обороны — Контума, Плейку и Буонметхуот. Падение этих баз, которые длительное время укреплялись американцами, будет означать крушение всей оборонительной системы Тэйнгуена.

— Мы должны, — говорил представитель Главного командования, — отвлекающими ударами вокруг укрепленных узлов обороны заставить генерала Фам Ван Фу стянуть к ним больше сил со всего района, ослабить оборону Буонметхуота. Ложными сведениями о передислокации наших частей, распространяемыми подпольщиками и разведчиками, запутать вражеский штаб. В районе Буонметхуота надо держаться тихо, но накапливать силы.

И этот маневр удался. Штаб сайгонского генерала в конце концов потерял из виду две дивизии — 320-ю и 10-ю, решив, что они скрытно переброшены к Плейку и Контуму.

Начавшийся в два часа ночи 10 марта 1975 года в районе Буонметхуота сильный артиллерийский обстрел тыловой базы противника — аэродрома «Хоабинь» и крупнейшего склада боеприпасов — штаб генерала Фу воспринял как отвлекающий маневр Вьетконга. И вместо того чтобы попробовать узнать намерения сил освобождения, он отдал приказ привести в полную боевую готовность оборону Плейку и Контума.

Всю ночь к Буонметхуоту подтягивались танки, зенитные установки и артиллерийские батареи сил освобождения. Подразделения, которым предстоял штурм города, вовремя вышли на исходные рубежи атаки. В семь пятнадцать утра началась артиллерийская подготовка. Мощный шквал огня обрушился на штаб 23-й дивизии, командный пункт Дарлакского военного округа и на парк бронемашин. Под прикрытием огня артиллерии в город ворвались первые подразделения и завязали бой. Через четыре с половиной часа наступающие овладели улицами, прилегающими к штабу 23-й дивизии. К шести часам вечера в их руках оказался штаб военного округа.

К тому времени командование сайгонского корпусного района успело наконец разобраться, что атака на Буонметхуот — не отвлекающий маневр, а основной удар, но в темноте — в тропиках ночь наступает рано — перебросить части на помощь осажденному городу было невозможно, тем более что это нарушало будто бы так хорошо продуманную оборону ключевых объектов. Но не только ночь сдерживала противника. Он не мог послать подкрепление и днем, потому что дорога, ведущая из Плейку в Буонметхуот, была перерезана силами освобождения. Прорваться к осажденным могли только сильные мотомеханизированные подразделения, а лишних полков и батальонов у генерала Фу не было.

Штаб Ван Тиен Зунга, обсудив с командирами частей и подразделений создавшуюся обстановку в районе Буонметхуота, пришел к выводу, что, как ни устали части, штурм города надо продолжать, не давая врагу опомниться.

Утром 11 марта осажденные связались по радио со штабом генерала Фам Ван Фу, а потом и с министерством обороны в Сайгоне: «Сейчас, когда я разговариваю с вами, — сообщал заместитель командующего военным округом, — положение в Буонметхуоте критическое. Пали штабы военного округа и 23-й дивизии, в руки противника перешли тыловая база боевой группы и пункт снабжения боеприпасами. За зданием штаба военного округа, где занимают позиции 72-й и 96-й батальоны, сосредоточено большое число вьетконговских танков. Боевая группа оказалась бессильной спасти штаб 23-й дивизии. Боеприпасы почти кончились. Осталось лишь два артиллерийских орудия и 100 снарядов. Если не подоспеет помощь, положение будет совершенно безнадежным».