— Забавный Крыс, — вспомнила она с усмешкой.

   Присев за кухонный стол со стаканом молока и овсяным печеньем, она утонула в раздумьях. Наверно, реплика Рыцаря Кота, оставленная ею когда-то без ответа, подспудно беспокоила её, и это беспокойство приняло такую форму. Рыцари Снов... Прямо сюжет для какого-нибудь мистического триллера.

   Сердце ёкнуло родным именем, и по щекам покатились уже не алмазные, а обычные слёзы.

   Струя воды устремилась в отверстие стока раковины. Нелли подставила под неё сложенные ладони, чтобы умыться, как вдруг из стока потянуло канализационной вонью и зябкой сыростью. В этом дыхании слышался жуткий шёпот на каком-то адском языке, каждое слово которого вонзалось в душу ледяным шипом.

   Из зеркала на неё смотрели чёрные глазницы Джокера. Парализованное страхом горло не издало и писка, Нелли просто осела на холодный кафель пола, а преследователь в маске высунулся из зазеркалья, склоняясь над ней, до ужаса реальный: каждую складочку его плаща Нелли могла рассмотреть, каждую нить в ленте на тулье шляпы...

   — Ой, я тя умоляю, — раздался знакомый мультяшный голос. — Ну это же до дыр заюзанный киношный штамп! Просто штампище! Приятель, ты б хоть как-нибудь пооригинальнее обставил своё появление! Ну, например, такая рука из унитаза — представляешь себе эту шизанутую картинку? — тянется и хватает героиню за жопу, хе-хе-хе!.. Или из духовки — такой весь обугленный, страшный, как Фредди Крюгер, с пирожком в зубах: «На начинку поскупилась, сука, умри-и!» Или вот ещё вариант: открывает главгероиня упаковку прокладок, а ты ей оттуда: «Я впитаю всю твою влагу!» А зеркало — жуткая банальщина. Сорри, чувак.

   На раковину вскочил Крыс с нахально-насмешливым выражением на мордочке и хитрым блеском глаз-бусинок.

   — Кстати, мой ход сейчас — тоже штамп, — добавил он. — Правда, не так сильно заюзанный, как твой. Вот такой я самокритичный, гы-гы. Ну, чего расселась? — моргнул он Нелли. — Я задал тему — подхватывай. Мочи этого мудака!

   От смешного крысиного голоска Джокера передёргивало, словно от скрипа пенопласта по стеклу, и он втянулся обратно в зеркало. Ледяные оковы ужаса таяли, тёплый ток крови по жилам разбудил в Нелли лёгкую пьянящую сумасшедшинку. «Вспоминай, вспоминай...»

   — Встречаются двое, — начала она с пола, с каждым словом распрямляясь всё увереннее. — Один говорит: «Я вчера такую красотку в постель уложил!» А второй: «А мне не везёт. Всё либо малолетки, либо старухи попадаются». И два вируса гриппа полетели дальше.

   — Неплохо для начала, — одобрил Крыс, ловко перебираясь на край ванны, а оттуда — на корзину для белья.

   Джокер отступил в зеркальную глубину, корчась в конвульсиях. В голове свистела пустота — все годные анекдоты остались за звенящей полосой забвения, и Нелли продолжила, сочиняя на ходу:

   — Придавило червяка книжной обложкой. «Попал я в переплёт», — думает червяк. А Штирлиц, стряхивая его на пол, досадливо поморщился: «Там в Центре уже совсем, что ли, людей не хватает?»

   Зеркало пошло трещинами, Джокер за ними блевал сквозь маску, а из ушей у него текла болотно-зелёная жижа.

   — До-о-а, детка, больше креатива! Сделай ему вынос мозга! — подбадривал Крыс.

   — Летит стая медных тазиков, на них смотрят снизу два ёжика, — добивала своего врага Нелли, изображая всё в лицах для пущего эффекта. — Один тазик спрашивает: «Где тут конкурс красоты среди тазиков проводится?» «Там», — показал один ёжик. Тазики полетели дальше, а второй ёжик говорит первому: «Ты чё, там же конкурс для жареных напильников в маринаде, а для тазиков — в другой стороне!» А первый усмехается: «Наконец-то вся эта хренотень медным тазом накроется!»

   Зеркало со звоном осыпалось на пол, и из-под осколков растеклась вонючая дрянь, чёрная, как нефть.

   — Йес! — торжествующе пропищал Крыс. — Ты его уработала! Абсурд рулит!

   — И что? Он больше не придёт? — с надеждой спросила Нелли, переводя дух. Сердце бухало, отдаваясь эхом в каждой клеточке.

   Крыс, умываясь лапками, изрёк:

   — Это только начальный левел, мать. А когда ты сдерёшь с него маску — вот это и будет фаталити.

   Подметая осколки, Нелли порезалась, но вместо крови из раны потекла ртуть. Голова отяжелела, словно отлитая из свинца, перевесила и утянула Нелли в чёрный тоннель с шёлковыми стенами.

   Перед ней белела вордовская страница. Сфокусировав взгляд, Нелли узнала свой перевод, а спасительное и такое знакомое, такое настоящее гудение системного блока наконец-то возвестило о возвращении в реальность. Гирлянда не горела — всё верно, она её выключила.

   Но и компьютер она тоже выключила, ложась спать. Опять...

   Метнувшись в комнату к дочке, Нелли в отчаянии осела на пол возле кровати и, гладя Леську по волосам, взмолилась:

   — Ты мудрее меня, мудрее мамы, мудрее нас всех... Скажи, что мне делать, чтобы проснуться?

   Леська, открыв глаза, улыбнулась.

   — Ложись в постель и засыпай.

   Спотыкаясь и ударяясь обо все косяки, Нелли без сил поплелась к дивану. Эта череда безумных снов, это проклятое зазеркалье компьютерного монитора казалось бесконечной ловушкой, из которой ей никогда не выбраться. Устроившись под тёплым облаком одеяла, она мысленно сказала: «Я проснусь утром. Компьютер будет выключен. И ёлка — тоже». На волнах размеренного дыхания она мягко нырнула в тьму сомкнутых век.

   Синий сумрак зимнего утра проглядывал в щель между занавесками, а из кухни доносились звуки чьей-то возни: наверно, Леська уже встала. Монитор компьютера тёмный — слава Богу. Мишура и ёлочные игрушки тускло поблёскивали на чёрных ветках, гирлянда не горела. Зеркало в ванной оказалось целёхонько. Не без опасливого содрогания глянув в него, Нелли увидела только себя — бледную со сна, с голубыми тенями в подглазьях. Впрочем, она уже ни в чём не была уверена — реальность это или очередной сон? Ущипнув себя, Нелли ойкнула.

   Леська хозяйничала на кухне: сварила свои любимые яйца всмятку, намазала маслом разрезанные пополам булочки и уже размешивала в горячем молоке «Несквик».

   — Завтрак готов, мам. Два яйца тебе, два мне. А кофе ты сама себе сваришь.

   — Молодец... Ты моя помощница. — Чмокнув дочку в макушку, Нелли потянулась за туркой.

   Больше никаких летающих котов и говорящих крыс не появлялось: похоже, она вышла из этого лабиринта снов. Здесь прошло всего несколько часов, а там... Нелли казалось, там она прожила несколько жизней.

9

   — Разделение труда: ты вытираешь пыль, я готовлю.

   К встрече гостьи Нелли готовилась обстоятельно: иначе она просто не умела. Картошка со сметаной в горшочке, мясо по-домашнему с баклажанами, блинчики с рыбой — не на пределе её кулинарных способностей, конечно, но вполне прилично и вкусно. Пока Леська бегала с тряпкой, наводя глянец всюду, куда могла дотянуться, Нелли кашеварила на кухне. Потом, проверив качество уборки, она сочла его отменным: Леська даже почистила зеркала. Оставалось только пропылесосить напоследок мебель и ковры. Составив все готовые угощения в духовку, Нелли включила режим «keep warm», чтобы к их возвращению еда не остыла.

   — Так, уже полтретьего! — озаботилась она, глянув на часы. — Собираемся живо, по-военному!

   — Я уже одеваюсь! — крикнула из своей комнаты Леська.

   Мороз выбелил сахарным кружевом деревья и чугунные прутья оград, снежный накат звонко скрипел под ногами. Примчавшись на каток без пяти три, они озирались в поисках Киры, но её пока не было и в помине. Леське не терпелось скорее сменить сапожки на коньки, и она прыгала от распиравшей её энергии.

   Рокот мотора заставил Нелли обернуться. К ним подкатил великолепный мотоцикл, сверкающий и огромный, мощный гул которого отдавался у Нелли в груди. Мотоциклист снял шлем и оказался Кирой. Сегодня вместо куртки на ней была короткая, до бёдер, дублёнка: день выдался морозный.