Попив чай, она ушла в спальню, чтобы приготовить мне постель, а я поднялся на второй этаж снова и остановился перед дверью. Комната Ники.

Постучал. Тишина. Ещё раз.

- Мам, я не голоден! – совершенно не сонный голос. Я открыл дверь. Он стоял около зеркала и одевался. Сейчас на нём были джинсы чёрного цвета и водолазка бирюзового оттенка. Платиновые кудри сменила стильная причёска. А милый курносый носик украшала маленькая капелька пирсинга. Он повернулся.

- Я же сказал… - и застыл. Глаза расширились, губы задрожали, он судорожно вздохнул, и сипло продолжил. – Энжей.

- Ты не голоден. Это я понял, – я вошёл и прикрыл дверь. Мальчишка передо мной сглотнул и покраснел.

- Я думал, что это мама.

Я не обращал на него внимания, оглядывал обстановку в комнате. Самое страшное - это наркотики. Главное, чтобы не они.

- Ники, ты куда-то собираешься? – он кивнул. – Куда?

- В город, – он нервно поправил волосы. Я только краем глаза позволял себе им любоваться. Тонкий, изящный, одного со мной роста. С красивыми руками, красовавшимися бирюзовым маникюром. И изящная висюлька в ухе. Хм… тут не наркотики.

- Что за клуб? – поворачиваясь и смотря прямо ему в глаза, спросил я. Он дёрнулся.

- Это неважно… - очень тихо проговорил он и глаза опустил, а ресницы накрашены. Я вздохнул. – Мама не смогла уговорить Эмиля на меня повлиять, и приехал ты, да? – без надрыва, просто констатация факта.

- Нет, – он вскидывает голову, и висюлька в ухе подпрыгивает.

- Нет? – совсем шёпотом.

- Я хотел тебя увидеть, – он нервно облизывает губы.

- Выйди, я спущусь через несколько минут, – но я не двигался с места.

- Что, смоешь макияж и снимешь побрякушки? – без насмешки спросил я. Он качнул головой в знак согласия. – Я уже видел. А вот мама твоя нет, и поэтому переживает и нервничает, думая, что ты увлёкся наркотиками, – он ошарашено покачал головой.

- Я ей говорил, что это не так! – а вот тут он уже не сдержался и немного повысил голос. Я подошёл к нему чуть ближе, стараясь не сделать ничего, что потом не смогу себе простить. А как хотелось просто обнять его, и уткнутся в его волосы, и вздохнуть аромат его тела.

- А сказать, что ты гей, не пробовал? – я пустил в голос немного насмешки. Он покраснел ещё больше. Как мило. – Сказать, что ты ездишь не в клуб для подростков, которого, кстати, не существует, а в обычный гей-бар.

- Я не могу, – опять тихо сказал он. И в глаза не смотрит.

- Почему? Она отнесётся к этому нормально. Ведь…

- Нет. Не отнесётся. И не говори о нём! – да что происходит?

- Почему ты говоришь, что Диана не поймёт? – он прикусил губу. – Ники? – очень нежно, намного нежней, чем планировал, позвал я. Он удивлённо поднял глаза, в них было неверие.

- Ты приехал, чтобы увидеть меня; ты увидел меня во всей красе, нравлюсь? – о! Это я тоже помню, ведь мне тоже было семнадцать, и я тоже открыл для себя мир взрослой жизни. Глупый. В эту игру можно поиграть, главное не заиграться, конечно. Я улыбнулся, между нами было всего несколько шагов, я немного наклонился и прошептал:

- Нравишься… - и я почувствовал себя извращенцем, когда он задышал чаще, через рот, и чуть сморщил курносый носик. Возбудился. Сразу. И я…

Но я был взрослым мужчиной, с отношениями. Я отступил и, улыбнувшись, чуть склонил голову к плечу и проговорил уже нормальным голосом.

- А с мамой поговори, не думаю, что она не поймёт. Даже если она слишком зациклена на любви к тебе и твоей идеальности, она поймёт, прежде всего потому, что ты её сын.

Я развернулся и уже почти вышел из комнаты, мне оставалось только взяться за ручку.

- Ты мой яд амариллиса, Энжей… - раздалось у меня за спиной, и изящные тонкие ручки опоясали меня, сковывая лучше любой цепи. Вот теперь конец…

Я повернулся в его руках, и он, не давая мне шанса на то, чтобы уйти, поцеловал. Я почувствовал такое возбуждение от его поцелуя. Что не сдержался и стиснул его в объятиях. Я мечтал об этом полтора года. Гнал это от себя, сопротивлялся. И не мог устоять.

Я сминал его губы, перехватывая инициативу, а он подчинялся и, вдруг чуть подпрыгнув, опоясал меня ногами; меня качнуло, я опёрся спиной в дверь, перевернулся и, поддерживая его на весу под ягодицы, задрал ему водолазку. Прошёлся по мягкой нежной, ещё совсем детской коже. Он застонал, но я ловил его стоны губами, не давая возможности что-либо сказать. Ники поднял руки и запустил их в мои влажные волосы, притянул к себе. Опустил одну руку и, пропустив её между нами, погладил мою ширинку…

Я почувствовал вибрацию телефона. И иллюзия прошла как пелена, я оторвался от вишнёвых губ и опустил лёгкое тело на пол, он попытался приблизиться, но я упёр руку ему в грудь и достал трубку.

- Да?

- Энжей, где ты?

- У Дианы, Эмиль, – глаза напротив стали серыми щёлочками.

- Утром приедешь? – спокойно спросил меня мой партнёр.

- Нет, скорее всего, к вечеру после работы. Ничего?

- Хорошо, я буду ждать тебя дома, постарайся освободиться пораньше.

- Я постараюсь. Целую.

- И я тебя, Энжей, – он повесил первый. Я отошёл от перевозбуждённого парня, но не тут-то было.

- Целуешь? – хрипло.

- Целую, – он толкнул меня, я не удержался и снова оказался у стены.

- Целуешь ты сейчас меня! А через десять минут твой член будет у меня во рту,… и я буду отсасывать тебе и стонать от удовольствия, и Эмиль, конечно, никогда об этом не узнает. – Проговорил, а сам стоит и ничего не делает. Я вижу, как его трясёт от возбуждения и обиды. И я уже проиграл. Потому что он тянется ко мне, и я немного наклоняюсь и целую вишнёвые губы…

- Энжей… - он стонет мое имя и в это время его же произносит Диана за дверью. Ники вжимается в меня, не пуская. Трется и тихо стонет в шею. А я не знаю, что мне делать. Но по инерции прижимаю его к себе и глажу по волосам.

- … я постелила в комнате, может, все же вы поужинаете, я спать… - продолжает говорить мать этого шелкового чуда у меня в руках, а я схожу с ума, и снова целую его.

- Она не войдет. - Также со стоном еле проговаривает он.

- Ники, все. - Я немного отстраняю его, придерживая за плечи. Его глаза просто грозовое небо и он медленно опускает руку на свою ширинку, сжимает. - Прости. Я не могу.

Я думал, он не понимает меня, но он усмехается и как-то слишком вульгарно отклоняется чуть назад. Демонстрируя себя. Облизывает губы, проводя кончиком языка по верхней губе. Я слежу за этим. Мальчишка знает себе цену. Сколько, интересно, он раз был в этом баре? И сколько уже поимело то, что мне сейчас предлагают.… Не думать!

- Ты ведь знаешь, что будет дальше? - тихо спрашивает он. Приподнимая край водолазки. Да, я знаю. Мне нужно в душ.

- Два варианта: Я выхожу отсюда и иду в душ. Мы трахаемся.

Он улыбается и снова пытается прильнуть ко мне.

- Я выбираю второй… - лилейно. И тонкие пальчики касаются моего соска под футболкой.

- А я первый. - Немного грубо беру его за кисти и отстраняю от себя, быстро, пока он не передумал, открываю дверь и выхожу в коридор. Дышу. Немного теряя ориентацию, иду в душ, мне нужно передохнуть. Точнее, другое, но еще подумать.

Я только что был почти соблазнен подростком, братом моего парня. Почему-то, эта мысль совершенно не приносит страданий. Я хотел этого, я хочу. Но у меня тоже есть принципы, которые я приобрел, встречаясь с Эмилем. С моим любимым садистом. Я улыбнулся в зеркало, возбуждение не спало, но я не хотел допускать рукоблудства. Это глупо. Мне не семнадцать, намного больше. И то что сегодня произошло, должно было доказать мне, что я ошибался все время думая о Ники. Но оказалось по-другому. Он совершенство.

И я буду кусать себе локти, если его кто-то заберёт себе. Но что мне делать, ведь это все равно будет как игра. Страшная игра в “Яд амариллиса” или по-другому в “Измену”. Измену тому человеку, которого я люблю, и которому еще ни разу не сказал об этом. Почему?