Я, молча, смотрел, как Диана зло кривит губы. Потом перевёл взгляд на входную дверь. Ники плакал. Я, не думая, оторвался от стены и обнял его. Он всхлипнул и обвил меня руками.

- Прости, я не смог её удержать. Она как с цепи сорвалась, – тихо сказал он, всхлипывая на каждом слове. Я гладил его по спине, волосам, целовал в макушку.

- Всё хорошо, вишенка моя. Тихо, не плачь.

- Прости меня. Прости.

- Я не злюсь.

- Он рассказал тебе, да? О том, что я ему сказал тогда. Я не хотел, я влюбился. Я такой дурак. Ты для меня всё. Дороже, чем всё. Роднее, чем они. Ты для меня всё, Энтони. – В квартире была тишина, и в тишине он всхлипнул. – Я люблю тебя.

- Николя! – заорала Диана. Эмиль, молча, подошёл и протянул брату салфетку. Я взял и как в детстве начал вытирать его слёзы. Он смотрел на Эмиля круглыми, шокированными глазами.

- Я не позволю сделать из моего сына ещё одного гея! – завопила она. Ники дёрнулся. Я прижал его сильнее и, подняв на руки, понёс в его комнату. – Поставь его, извращенец! Я засужу тебя!

- Мама, да заткнись ты, наконец! – дальше мы не слышали, как они ругались, потому, что я зашёл в комнату и прикрыл дверь. Сел вместе с ним на кровать. Ники дрожал.

- Успокойся, маленький.

- Энтони, что же будет теперь? – сипло от рыданий, спросил он.

- Пока не знаю. Мы с тобой такую кашу заварили. А вот разгребать это Эмилю. Как она узнала?

- Помнишь ту пожилую пару в парке? – я кивнул. – Так вот, оказывается, они помнят тебя ещё по приездам с Эмилем к нам в гости. Они и рассказали маме. Энжей… она так кричала.

- Тихо-тихо, вишенка.

- Но Эмиль так спокойно отнёсся к её словам…

- Мы вчера ещё поговорили об этом. Он увидел твой засос на моей шее. Уж как он догадался, что это ты его мне оставил, я не знаю. Но потом он рассказал о твоём обещании забрать самое дорогое…

- Нет! – он встрепенулся и, обняв меня за лицо дрожащими ладошками, проговорил в самые губы. – Сначала всё было именно так. Я долго думал, какое словосочетание придумать, а потом вспомнил о синих орхидеях. И подумал, что амариллис намного лучше. И так как вы всегда занимались таким странным грубым сексом, почти BDSM, я точно не был уверен, но сказал тебе те слова. Я так ждал, что ты сразу среагируешь, но прошло полтора года.… И когда ты пришёл ко мне в комнату, я думал, что сойду с ума от волнения. Но я уже тогда сам понимал, что дело не в мести брату…. Да и за что мне ему мстить? За смерть сестры? Но я не знал её. За удар? Но я сам виноват в этом. Ненужно было говорить столько глупостей, – он вздохнул и дотронулся губами до моих губ. Мягко, нежно, трепетно. – Я влюбился. За полтора года ожидания, за несколько часов в твоих объятиях, я влюбился в тебя. Я понимаю, что ты принадлежишь ему. Но я так бы хотел… - он не договорил. Дверь отворилась, и в комнату плавно прошёл Эмиль. Выражение лица очень серьёзное, но, увидев нас, он немного расслабился.

- Не скажу, что это большая неожиданность. Не скажу, что очень доволен ситуацией. И не скажу, что рад тебя видеть, братик. Но ты останешься здесь. К матери ты не поедешь. Вещи заберу позже. Но… у меня есть условие. – Николя напрягся. И я, и он очень хорошо понимали, что это будет за условие. – Если ты приблизишься к Энжей и протянешь к нему свои маленькие прекрасные ручки. Ты вернёшься к матери.

- Эмиль…

- Эн, я прекрасно понимаю, что он влюблён, я прекрасно понимаю, что ты заботишься о нём, но, любимый, ненужно потакать ему и в этом. Я не смогу делить тебя ни с кем. Ники, братик, ты понял, что я тебе говорю?

- Обнимать можно?

- Ники…

- Это просто объятия.

- Хорошо.

Я видел, что Эмиль еле сдерживает смех, да и Ники пытается сдержать улыбку.

- Целовать по утрам и желать доброго утра?

- В щёку.

Ники уже вовсю улыбался. Эмиль прошёл и сел рядом с нами.

- Ты знаешь, как я люблю тебя, Эмиль?

- Знаю. Но, похоже, Энжей ты любишь больше.

- Да, это так. – Они встретились глазами. – Я знаю, что он твой.

- Прекрасно.

- Так, всё, стоп, – прошептал я. – Меня спросить не хотите?

- Хотим, любимый, – нежно ответил Эмиль.

- Ты представляешь, какой это будет стресс для него?

- Я, вообще-то, здесь, – высказался Ники, уткнувшись мне в шею.

- Да и не маленький уже. Так что, сядь-ка в кресло, – строго проговорил Эми. Я шокировано смотрел, как Ники встаёт с моих колен и пересаживается в кресло. – Так что мы решили, дорогие мои?

- Ладно, – со вздохом отвечает Ники, перекидывая ногу на ногу. – Я понимаю всё. Не маленький. Так что после окончания школы съеду от вас, но до этого времени придётся потерпеть меня. Чёрт! Я, между прочим, и, правда, его люблю, Эмиль. – Спокойно, абсолютно без слёз. Я в шоке смотрел, как Эмиль улыбается и поворачивается ко мне, говоря:

- Он взрослый, ты прав, но знаешь, иногда я хочу об этом забыть. Любовь, Ники, это очень сложное чувство, коктейль из разных эмоций, и, если ты любишь, то ты сделаешь для любимого всё и отпустишь тоже.

Ники нахмурился, потом качнул головой.

- Мне семнадцать лет, Эмиль, я могу быть безрассудным. И влюбиться раз и навсегда.

Я перевёл взгляд на своего парня. Они как будто играли в теннис.

- Можешь. И у твоего избранника может оказаться несвободно сердце. – Ники хмыкнул.

- Местечко всегда найдётся.

- Ники…

- Ладно, я обещаю. Но не могу ручаться на все сто процентов. Я молод и горяч…

- Так, – я вздохнул. – Во избежание всего того, что вы навыдумывали себе, я могу предложить свою квартиру. Ники там будет удобнее. И он сможет начать жить отдельно от нас всех и нашего влияния. И ты, Эмиль, не будешь нервничать. Но я тоже хочу кое-что попросить мне пообещать. – Они кивнули. – Ты, Ники, не открываешь комнату моей бабушки и не приезжаешь ко мне на работу.

Он вздохнул.

- Обещаю.

Я улыбнулся.

- А ты, Эмиль, пообещай мне доверять.

- Я доверяю тебе.

- Нет, ты доверяешь, но всегда сомневаешься.

- Хорошо, без сомнения.

- Прекрасно. А теперь, моя вишенка, ты не голоден? – Ники тут же изменился, и если минуту назад в кресле сидел взрослый молодой человек, то сейчас он снова стал ребёнком. Подпрыгнув с кресла, он повис у меня на шее.

- Очень, я не успел поесть… у мамы, – запнулся он. Я обнял его и, снова подняв на руки, понёс на кухню. И был удивлён, застав там Диану, пьющую кофе. Мы с Ники замерли, но потом я прошёл и посадил его на стул. На мать он не смотрел.

Эмиль прошёл следом, но уже в футболке.

- Что хочешь на завтрак? – в гробовой тишине спросил я. Ники попытался улыбнуться, но так и не смог. Диана вскинула голову.

- Можно просто кофе и салат, – тихо сказал Ники. Эмиль сел за стол и тоже налил кофе.

- Так, в этом доме ты не ешь листья, а питаешься как здоровый, растущий ребёнок. Так что ты хочешь на завтрак, вишенка? – вот тут он улыбнулся. Диана скривилась, а вот Эмиль удивил, улыбнувшись тоже.

- Кашу? – наигранно грустно спросил он.

- Отличный выбор.

- Ты же не любишь кашу? – прошипела Диана.

- В исполнение Энтони, я съем всё что угодно. – Спокойно ответил ей Ники.

- И так, мама, было всегда, – также спокойно сказал Эмиль. – Тебе нужно было хоть иногда проявлять интерес к нам. Ладно, не к нам, а к нему. Эн, любимый, можно кофе ещё? – я взял турку и налил ему тёплый кофе. Он благодарно улыбнулся и снова перевёл взгляд на мать. – Я всегда говорил тебе, мама, что ты неправа. Не права в воспитании Ники. Что он не девочка. Что ты не видишь очевидных вещей. Ты отнекивалась и теперь пожинаешь плоды своего невнимания.

Я вздохнул, мне было жаль её. Достал кастрюльку, молоко и крупу. Рядом встал Ники, глаза блестят. Я наклонился и поцеловал его в висок. Он прислонился к моему плечу и потёрся щекой. Ребёнок. Взрослый, понимающий, опытный, но такой нежный ребёнок.

В кухне снова установилась тишина.

Я варил кашу, Ники помогал, сидя на столе рядом, иногда касаясь меня тонкими пальцами, проводя по плечам. Мне это не мешало. Я вдруг вспомнил, что так было всегда. Он всегда был рядом и всегда помогал мне готовить. Вот так, сидя на столе.