И всё же Арвин решил, что игра стоит свеч. Возможно, Зелия при аресте окажет сопротивление, и жрецы её убьют. Эта мысль вызвала у Арвина улыбку.

– В арсенале псиона есть одна сила, – начал мастер верёвок, – при помощи которой он может посеять в разум своей жертвы семя, прорастающее через несколько дней. Первые дни жертва мучается от головных болей и испытывает короткие вспышки памяти – памяти псиона, посадившего семя. На седьмой день… – он замолчал, вспомнив страх, который он чувствовал, когда постепенно терял контроль над собой. На протяжении шести дней и ночей семя разума Зелии деформировало его мозг и проскальзывало в сны, оборачивая их кошмарами. Под его влиянием Арвин набрасывался на людей, которые пытались помочь ему. Он даже убил невинного человека. Лишь на седьмой день, когда он был на волосок от полной потери самосознания, ему, наконец, с чужой помощью удалось избавиться от семени.

– Что на седьмой день? – настоятельно спросил барон.

Арвин осторожно подбирал слова; сейчас он вот-вот сообщит новость, которая может оказаться весьма и весьма скверной.

– В этот день, – произнёс он медленно, – собственный разум жертвы полностью уничтожается и заменяется на полную копию разума псиона.

Лицо Марасы побледнело.

– Во имя Хельма, не может этого быть, – прошептала она.

Барон наклонился вперёд, настойчиво глядя на Арвина.

– И ты знаешь того, кто владеет этим умением, – сказал он, – и он находится здесь, в Сеспече?!

Арвин встретился с ним взглядом.

– Да.

– Назови его.

– Её, а не его, – ответил Арвин. – Её зовут Зелия. Я видел её три дня назад в Лодочной пристани. Она юань-ти.

Арвин ожидал, что барон немедленно потребует дать её описание, но Крушила, казалось, потерял интерес. Мараса вздохнула с видимым облегчением.

– Так вы не будете арестовывать Зелию? – спросил псион. – А вдруг она посеяла семя разума в вашу дочь, и…

– Это невозможно, – перебил барон. – Глисена не общалась с юань-ти… какое-то время.

– Почему вы так уверены? – спросил Арвин. – Юань-ти могут принимать облик змеи. Зелия могла проскользнуть во дворец незамеченной, и…

– Скажи ему, Турагар, – перебила Мараса, твёрдо глянув на барона.

Крушила вздохнул.

– Ты наверно уже слышал, что я не одобряю ухаживаний посла за моей дочерью.

Арвин кивнул.

– Чуть более месяца назад я снова запретил ей встречаться с Экстаминосом и принял меры, чтобы он не мог… приближаться к ней. В некоторые секции дворца юань-ти не могут пробраться ни коим образом. Залы, двери, окна – все мыслимые входы в те части дворца, которые Глисена могла посещать – были запечатаны магией, не позволяющей змеям проникать сквозь них. Любым змеям. Даже юань-ти в людском облике.

Барон глубоко вздохнул, после чего продолжил:

– С тех пор, как это было сделано, Глисена не ступает… не ступала, – поправился он, – ни шагу за пределы этих секций. С тех пор она не вступала в контакт со змеями. Именно поэтому твоя Зелия не могла посадить в мою дочь семя разума.

– Ясно, – ответил Арвин. Теперь он понимал, почему барон так уверен, что его дочь сбежала. Любой бы сбежал, помести его в клетку, даже если эта клетка золотая. Теперь Арвин переоценил своё отношение к барону. Если он в такой узде держал свою дочь, как же он тогда обращается с челядью?

– Вы уверены, что защитные чары были эффективными? – спросил псион.

За барона ответила Мараса:

– Я сама лично наблюдала за тем, как их накладывают.

 Взгляд, которым она одарила барона, говорил о том, что задание было не из приятных.

Арвин кивнул.

Если даже Зелия восстановила умение сеять семя разума,  она не смогла это сделать с баронской дочерью – у неё просто физически не было возможности приблизиться к принцессе.

Мараса наклонилась к барону и, прервав размышления Арвина, сказала сниженным до шёпота голосом, но так, чтобы Арвин мог слышать:

– Это семя разума могло создать идеального шпиона.

– Да, – согласился барон. – Могло, – он бросил на Арвина твёрдый взгляд. – Так вот почему ты рассказал о Зелии? Предупреждение, что при моём дворе могут быть уши Леди Дедианы?

Арвин поймал взгляд барона.

– Я приехал в Сеспеч не в политику играть, господин Крушила, – ответил он. – Я здесь с единственной целью: найти вашу дочь. А заразила ли Зелия своим семенем кого-то из ваших придворных, это вопрос, который лучше задать ей самой. Но будьте осторожны; Зелия опасна, по себе знаю.

– Она твой враг, – отметил барон, – тем не менее, вы оба служите одной госпоже.

Арвин вздохнул. Настал момент, которого он ждал – момент выбрать сторону. Это повлияет на всю его дальнейшую жизнь. Он напомнил себе, что это не было похоже на заключение в сиротский приют или его обязательства перед Гильдией. В этот раз он выбирал себе союзника.

– Я не служу Леди Дедиане, – ответил псион. – Я вольный агент, и сам выбираю, на кого мне работать. И я полагаю, что работать на человека – особенно человека вашего статуса – будет занятием более… стоящим.

Барон издал низкий смешок.

– Ну да, – он обменялся взглядом с Марасой. – Думаю, после того, как Арвин найдёт мою дочь,  мы побеседуем с ним о семенах разума, шпионах и… награде.

– Так вы арестуете Зелию? – спросил Арвин.

– На данном этапе это не целесообразно, – ответил барон. – Несколько дней назад произошёл… неприятный инцидент. Судя по всему, новый посол из Хлондета не поладил с кем-то из менее уважаемых граждан Мимфа. Кончилось это тем, что посла арестовали. Если я прикажу его освободить, кому-то покажется, что некоторые граждане стоят выше закона Хельма. С другой стороны, если я дам приказ пометить его хельмовым глазом, это может разрушить альянс. Когда дело касается юань-ти, приходится действовать осторожно. Я не могу позволить себе теребить их чешуйки, когда вздумается.

Арвин тут же догадался, кого барон имеет в виду: юань-ти, напавшего на карманника в порту. Он с восхищением покачал головой. Дипломатии змеелюдям ещё учиться и учиться.

Крушила продолжал:

– Если дашь мне описание Зелии, я дам распоряжение проследить за ней. Если она появится в Ормпетарре, ты об этом узнаешь.

Арвин пробормотал благодарность. Пришло время вернуться к работе.

– Значит, вы говорите, что в ночь исчезновения Глисена закрылась в комнате и распустила слуг. Вполне возможно, что после этого она выскользнула в коридор и…

– Нет, – ответил барон. – Охранника, дежурившего в коридоре, допросили под чарами хельмова глаза. Она бодрствовал всю ночь и её не видел.

– Может, она выбралась через окно?

– В её комнате нет окон.

Теперь Глисена выступала чуть ли не в роли пленницы.

– Ваша дочь владеет какой-нибудь магией?

Крушила помотал головой.

– Скорее это баловство. Хотя, баловство это могло помочь ей сбежать из дворца. Кто-то ей пособил.

– Или похитил, – пробормотала Мараса.

– Я готов приступить, – сказал Арвин, желая предотвратить очередную перепалку. – Могу ли я увидеть комнату Глисена?

– Высший смотритель Давину уже обследовал её, – ответила Мараса. – И ничего не нашел.

– Но теперь её обследует псион – магией разума, – твёрдо ответил Крушила. – Идём, – обратился он к Арвину, вставая с кресла. – Я отведу тебя.

  

            

Спальня Глисены оказалась даже более роскошной, чем ожидал Арвин. Кровать, приставные столики, гардероб – всё было исполнено в белом цвете с позолотой. Белым был и ковёр, на углах расписанный гарцующими кентаврами. Ступни Арвина погрузились в его мягкий ворс. Стены помещения были разделены на секции с рисунками придворных дам, машущих шёлковыми платками в сторону толпящихся рыцарей. Потолок был отделан лепниной с витиеватым орнаментом переплетающихся ветвей.

Комната выглядела так, будто её никто не покидал. В камине пылал огонь, лампы были наполнены благоухающими маслами, на вешалке висел халат, у чана для умывания стоял кувшин с водой. Рядом лежала расчёска и щётка. Кровать была разостлана на ночь.