3

... Словно из темноты появились Торварт и Штадлер. Видимо где-то здесь потайная комната, решила Констанца.

- Не надо думать ни о чем постороннем, отвечайте только на мои вопросы, произнес Мастер. - Госпожа Моцарт, вы почти все делали правильно. Почти. Что случилось три дня назад?

- А откуда...

- Неважно. Привыкайте. Вам же было приказано: давать каждый день. Что за минутная жалость нахлынула на вас?

Констанца опустила голову и произнесла чуть слышно:

- Сама не знаю, что произошло. И Вольфганга стало жалко, и себя. Подумала: как буду жить одна, да и слух пройдет...

- Это все не ваши проблемы, и о вас мы позаботимся. Больше никакого ослушания. Вы меня поняли?

- Да.

- Вот и хорошо. Брат Антон, как продвигается наш заказ?

- Если честно, пока никак, Мастер. Вольфганг что-то захандрил. Все твердит о каком-то тупике, из которого ему надо найти выход.

- Интересно, интересно. Что ж, настала пора переходить ко второму акту. Теперь мы немножечко добавим мистики. Надо предупредить Моцарта о том, что его выбрали в качестве жертвы, но он, как та чернь в театре, об этом не должен догадаться.

- Разве такое возможно, Мастер? - не удержался доселе молчавший Торварт.

- Если ваш бог - разум, возможно все. Мы закажем ему еще одно произведение. Реквием. И он напишет его, клянусь Гермесом, напишет! Но сначала, брат Антон, очень убедительно попросите вашего друга постараться не огорчить братьев, с нетерпением ожидающих открытия нового храма.

- А когда будет открытие?

- Ровно через месяц, восемнадцатого ноября. Даже у невозмутимого Торварта холодок пробежал по спине. Мастер продолжал:

- Дальше. Вы, брат Иоганн, попросите Пухберга познакомить вас с графом Вальзеггом. Если я не ошибаюсь, оптовая торговля брата Михаэля размещается в доме, принадлежащем графу.

- Я должен буду посвятить брата Михаэля в суть дела?

- Ни в коем случае. Он слишком привязан к Моцарту, к тому же обожает его музыку.

- Тогда зачем...

- Так надо, брат Иоганн, так надо. Действующих лиц в нашем спектакле должно быть столько же, сколько и в "Волшебной флейте". Графу дайте самые подробные инструкции. И вот еще что: он должен придти в дом Моцартов ближе к вечеру, во всем черном и обязательно инкогнито.

- Я все понял.

- Думаю, братья, от хандры нашего друга не останется и следа. - После небольшой паузы Мастер тихо произнес, глядя прямо в глаза Констанце:

- Вы, госпожа Моцарт, затронули действительно важный вопрос. Ни на кого из избранных не должно упасть и тени подозрения в смерти Вольфганга Амадея Моцарта.

- А разве это возможно? Если Моцарт внезапно..., - Констанца боялась произнести это страшное слово.

- Смелее, - подбодрил ее Мастер.

- ...внезапно умрет. Как обойтись без пересудов? Вы говорили, что его оперу будут слушать через много лет, а если через много лет захотят узнать и правду о его гибели?

- Вы просто умница, госпожа Моцарт, - и неожиданно для всех Мастер захлопал в ладоши. - Браво! Так и надо мыслить: не одним сегодняшним днем. Уметь предвидеть будущее - это удел избранных. Но наша задача еще величественнее: мы его сами смоделируем. Как демиурги: с холодной и ясной головой и пониманием того, что мы делаем благое дело. Хорошо, оставим на время нашу оперу и представим себе тот момент, когда занавес опуститься. Вы, Штадлер, продолжите заниматься тем, чем умеете - музыкой, искренне скорбя об ушедшем друге. Повторяю, искренне скорбя ведь мы даем ему шанс достойно умереть. С вас Торварт вообще никакого спроса нет. Думаю, года через два мы добьемся для вас дворянского титула, и вы будете самым счастливым человеком. Теперь вы, госпожа Моцарт. Вы заведете дневник, из которого люди узнают о вашей скорби. Но, кстати, памятник мужу ставить не надо.

- А если захочет кто-то из друзей?

- Вот увидите, никто не захочет. Или не смогут этого сделать. Долгое время вы не будете посещать кладбище, а когда там наконец появитесь, то не сможете найти могилы. Вы вторично выйдете замуж, скажем, за дипломата. Иностранного. Это вас устраивает? Жизнь ваша будет протекать тихо и счастливо, поверьте мне.

- А что же с могилой? - спросил Мастера Штадлер.

- Лет через двадцать возникнет слух, что Моцарта похоронили в общей могиле. Тогда же, безусловно, начнут перелистывать страницы истории и искать виновника смерти нашего общего друга. И очень быстро найдут его, точнее, мы поможем найти.

- Кто же это? - Чуть ли не хором воскликнули присутствующие.

- А вы попробуйте догадаться. Кто приехал сюда тридцать лет назад и диктует Вене моду на итальянскую музыку? Кто занимает ту должность, которую вправе занимать наш замечательный Моцарт? Кто, как говорят, безумно завидует ему.

- Сальери! Капельмейстер и придворный композитор его величества! Точно. И ведь поверят!

- Поверят, брат Иоганн, особенно, если талантливые авторы напишут об этом книги. Ведь сюжет - лучше не придумаешь: процветающая серость, страдающий талант, которому серость мстит за свои мучения от осознания собственной ничтожности...

- Для меня это слишком сложно, - сказала Констанца. Она вдруг почувствовала себя безумно усталой. - Можно я пойду?

- Я понимаю вас. - Впервые за все время их знакомства Мастер встал. - Братья, обратился он к мужчинам, - оставьте нас. Перед тем как мы простимся с госпожой Моцарт, я должен дать ей последнее наставление.

4

- Странная в этом году осень, брат Вольфганг, чем ближе к зиме, тем погода лучше. Посмотри, благодать какая. Даже домой идти не хочется. Послушай, давай рванем куда-нибудь? Что же ты молчишь?

- Что? Прости, милейший Штадлер. Осень действительно на славу. Кто бы мог подумать? Иди, мне надо побыть одному.

Над ночной веной густо высыпали звезды. Две мужские фигуры почти слились с силуэтом дома, в котором горело всего одно окно.

- Жаль. Не хочется чтобы такой день заканчивался. Слушай, брат Вольфганг, честное слово, я не понимаю тебя. Спокоен, как... как не знаю кто. Такой успех! Ты видел, многие братья плакали. Запомни этот день - 18 ноября. Сейчас половина двенадцатого ночи. Ну не могу я просто так взять и уйти. Слышишь, сзади старина Лойбль плетется. Идея! Мы сейчас к нему завалимся в подвальчик и... Да ты слушаешь меня?

- Что? - Моцарт виновато засмеялся. - Я просто сочиняю сейчас, дорогой Штадлер. Ночь - это мое время. Надо же, - он поднял голову, - у Констанцы свет горит в окне. Пока, Штадлер. - И он постучал во входную дверь, всем видом показывая, что разговор закончен.

Констанца действительно не спала. В прихожей она встретила мужа со свечой в руках.

- А я вот ждала тебя.

- Переживала?

- Конечно. Как все прошло?

- Ты у меня самая лучшая женушка в мире. - Вольфганг поцеловал Констанцу. - Как все прошло? Говорят наилучшим образом. Кто-то даже плакал.

- Но ты как-то излишне спокоен...

- Слушай, дорогая, вы со Штадлером словно сговорились. Я же не мальчишка, тридцать лет на сцене. Да если честно, моя первая вещь, написанная для масонов, была куда сильнее. Наверное, тогда по отношению к ним я еще питал какие-то иллюзии.

- А теперь?

- Дорогая Констанца, спасибо, что дождалась меня, теперь иди спать. А я...

- Ты еще хочешь поработать?

- Обязательно. Я там сидел и жалел, что нет со мной пера и бумаги. Доброй ночи.

- Моцарт!

- Да?

- Я хотела сказать... Нет, в другой раз. Доброй ночи. - Женщина вдруг подошла к мужу и прислонилась головой к его груди.

Моцарт был явно растроган.

- Ты словно прощаешься со мной, дорогая моя женушка. Ты что плачешь?

- Нет, ничего. А я ведь вспомнила.

- Вспомнила?

- Ту траурную музыку, которую ты для масонов написал в восемьдесят пятом. Там еще слова пророка Иеремии были...

- "Он пресытил меня горечью, напоил меня полынью... Воды поднялись до головы моей: я сказал: "погиб я".