Джеймс ничего не отвечает и с глупой ухмылкой подходит ближе.

— Джеймс. — снова предупреждаю я, хотя едва сдерживаю смех, — я тебя ударю по яйцам. Не заставляй меня.

— Не станешь, — говоритон и делает еще один шаг.

И вот, когда я кричу и поворачиваюсь, чтобы убежать, я чувствую, как он ставит мне подножку, и я падаю на траву. Подо мной шуршат листья, а он сует мне под рубашку грязные листья и смеется как сумасшедший. Но я верна своему слову — я поднимаю колено. Только когда он начинает кричать и кататься по траве, я жалею о том, что сделала. Я чертыхаюсь и  тут же подхожу к нему, а он, сжав зубы, прижимает к себе рюкзак.

— Мать твою, Слоан, — говорит он, — ты только что вырубила меня.

— Ой, прости, — я наклоняюсь и прижимаю лицо к его шее, пытаясь обнять, хотя он и стонет от боли. Мне ужасно стыдно, даже хотя он и первым начал.

— Ты только что убила всех наших будущих детей, — стонет он, и поднимает руки, обнимая меня. Я снова целую его в шею и извиняюсь еще раз.

— Я все равно не хочу детей, — говорю я. — Не хочу, чтобы они росли в таком мире.

Джеймс немного молчит, и настроение падает. Мы вспоминаем о трагичности жизни.

— А что, если я хочу?

Я сажусь и смотрю на него.

— Ты же шутишь? — спрашиваю я. Когда я вижу его серьезное выражение лица, когда вижу, что он говорит совершенно серьезно, то не могу даже выразить свои мысли.