Галина Владимировна перед концом работы, взволнованная, забежала к ней и сообщила, что нынче вечером они должны встретиться на площади Ленина, у почтамта, с киношниками из «Мосфильма».

— Ну и встречайся, — сказала Лина, — Я-то при чем?

— Ты что, глупышка? — искренне удивилась Белая, — Может, в кино снимут. Все городские девчонки весь день ошиваются у гостиницы «Москва», чтобы попасться им на глаза. Говорят, в нашем городе будут художественный фильм снимать про войну… Когда я помрежу, с которым познакомилась в ресторане, рассказала какие у тебя глазищи, фигура, он так и загорелся! Может, дадут роль со словами.

— В кино артисток снимают, а я кто? — возразила Лина. — Меня раз с двумя девочками из нашей школы пригласили в павильон киностудии «Ленфильм», несколько раз уже снимали, заставляли переодеваться, гримировали, а когда пришли на просмотр, так не успели себя и разглядеть на экране: промелькнули и все. А мы сдуру всем знакомым растрезвонили, мол, смотрите нас в кино…

— А деньги вам заплатили? — жадный огонек загорелся в подведенных черным карандашом глазах воспитательницы.

— По пять рублей за съемочный день, — вспомнила Лина. Деньги отобрала у нее мать, взамен купив ей синюю косынку.

— А я слышала, что артисты зарабатывают на съемках тыщи!

— То артисты, — улыбнулась Лина. Ее иногда поражала примитивность этой взрослой, бурно живущей женщины. Она тогда еще не решалась даже про себя подумать, что Белая не только примитив, но и глупа как пробка. Есть тихие пассивные дуры, которые никому не мешают жить, а есть активные, настырно вмешивающиеся в чужие дела, навязывающие свое мнение. Как в дальнейшем убедилась Липа — это самые опасные дуры, они могут и умного, как говорится, подвести под монастырь!..

Именно такой и была Галина Владимировна Белая. Лишь позже девушка заметила, что ее новую подругу сторонятся другие работники детсада. Злая, крикливая, никому не дающая спуску, Белая была злопамятной и мстительной, могла запросто оговорить человека, рассорить между собой воспитательниц, наговорить на них гадости доверчивым родителям.

Но в одном она была права: детишки раздражали и Лину, у большинства из них дурных наклонностей было больше, чем положительных черт. Это проявлялось в выражениях, почерпнутых дома, в отношении друг к дружке, жадности, примитивной хитрости. Конечно, были с славные ребятишки: добрые, отзывчивые, забавные, но таких меньше. Эти не засыпали, когда Лина читала им сказки братьев Гримм или «Золотой ключик». Задавали интересные вопросы, иногда сами вдохновенно сочиняли продолжение особенно понравившейся сказки. В школе Липа рисовала, оформление классной стенгазеты лежало на ней. Она и здесь стала для ребят рисовать персонажей из сказок. Особенно ей удавались разные зверушки. Это все очень понравилось заведующей — Елизавете Дмитриевне Прокопенко. Она немного походила на своего брата Владимира Бурова, он вместе с Вадимом привел Лину в детсад. Полная, светловолосая, с круглым лицом и крошечным носиком, заведующая на первых порах часто заходила в светлую комнату, где занималась с детьми Лина. Она никогда не делала ей замечаний при детях, впрочем, для работы с ними и не требовалось большого искусства: дети были бы сыты, опрятны и не слишком шумели, отдыхали в положенный час, нормально вели себя на прогулке, а главное, чтобы никто не потерялся, точнее, не ушел куда-нибудь. Стоило выйти из переулка, и начиналась улица Гагарина с интенсивным движением автотранспорта. Когда Прокопенко стала оформлять Лину, наказав, чтобы она как можно быстрее представила свои документы, то первым делом рассказала жуткую историю, произошедшую в прошлом году: пьяный шофер самосвала наехал на младшую группу детишек, шедших по тротуару в кинотеатр с воспитательницей на просмотр мультфильмов. Пять детишек погибли под колесами, а воспитательнице в больнице отняли ногу. Об этом писали в городской газете.

— Я знала этого шофера, — позже рассказала Белая, — Он на танцах лез ко мне, но я его быстренько отшила: жмот и вместо ресторана предложил с бутылкой водки пойти на берег Чистой… Я эту заразу в рот не беру.

— Ну и что шоферу? — поинтересовалась Лина.

— Десять лет дали, — беспечно ответила Белая, — У нас ведь за пьянку сильно не наказывают… А, еще будет платить Нинке Смирновой за ногу.

— За что?

— Ей ведь ногу оттяпали наши коновалы в хирургии. Сейчас прыгает на костылях, а работает кассиром в кинотеатре «Победа». Я всегда беру у нее билеты без очереди, с заднего хода. Могу и тебя с ней познакомить.

— Ценный человек… — улыбнулась Лина.

Белая искренне не могла понять, почему Лина не пошла с ней тогда в ресторан с киношниками? Даже на некоторое время запрезирала юную коллегу, но вскоре снова зачастила к ней. Другие-то в детсаде едва с ней разговаривали. Высказала и свое отношение к таким вещам:

— Пока молода да красива, и нужно гулять, а что потом? Выйдешь замуж, пойдут детишки, сразу подурнеешь — я ни одной приятельницы еще не встречала, которую бы замужество красило! Быт, Линуля, затягивает, изматывает, старит любую красавицу! И мужья-то нынче пошли никудышные: пьяницы, бесхозяйственные, так и норовят из дому в компании, а то и к бабам. Бывает, и от складной жены бежит к страшилке, лишь бы не своя… Я трижды побывала замужем и раскусила их братию! Дерьмо, одним словом, а не мужики. Кто пьет, тот и в постели — слабак. Теперь еще этот телевизор, непьющий мужик как уткнется в него так и сидит днем на диване до ночи. Я больше замуж не пойду, хватит, наелась!..

— А предлагают? — спросила Лина.

— С такими чудиками, кто хочет жениться, я быстро рву, — заявила Белая, — От них одна морока и никакого навару…

— Навару?

— Святая простота! — хохотала Белая, — Да если ты сумеешь по-умному распорядиться своей красотой, так будешь жить, как у Христа за пазухой. Я же вижу, как на тебя смотрят наши папы, которые приходят сюда в выходные за детишками.

Это Лина тоже замечала, но старалась не подавать папам повод вести с ней вольные разговоры. О сыне или дочке — это пожалуйста, Лина готова ответить на любые вопросы, а когда начинается разговор: «Откуда это у нас появилась такая хорошенькая воспитательница? И что она собирается делать нынче вечером? Не желает ли куда-нибудь сходить, может, в кино или театр?».

— С женой ходите, а я лучше с вашими детками буду гулять, — не очень-то вежливо и остроумно отвечала Лина. Получив несколько раз отпор, «папы» переставали к ней приставать. Белая изредка заводила скоротечные романы с «папами», но вела себя осторожно, так чтобы не дошло до Прокопенко. Тут уж заведующая никому не давала спуску.

Лина торопилась поскорее одеть малышей и сдать родителям, была пятница и многие забирали их домой, в семь должен был заехать или зайти Вадим. Они договорились пойти на новый заграничный фильм с интригующим названием «Дьявол и его десять заповедей». На восемь часов, если успеют, а нет, так на десять. Поужинают в кафе. Лине было неудобно ходить в кафе с ним — всегда сам расплачивается. Она теперь тоже получает зарплату, пусть и небольшую. Вадим говорил, что ей нужно к зиме приодеться… Сегодня она решила с ним переговорить насчет того, чтобы вместе съездить в Ленинград, забрать кое-какие свои вещи, свидетельство о рождении, справку из школы, что она перешла в девятый класс. Она уже решила, что осенью пойдет в вечернюю школу в десятый, но туда тоже нужны документы. Как ей не хотелось встречаться с матерью и отчимом, но, видно, придется… А если что они задумают, например, не пустить ее в Великополь, то Вадим поможет. Этого кабана-коротышку Спиридонова он скрутит в бараний рог! Пусть только сунется! От заведующей детсадом она узнала, что приятель ее брата Бурова — Вадим Белосельский — боксер. И даже участвовал в соревнованиях, его фамилию печатали в афишах.

Белая тоже обратила внимание на Белосельского, последнее время частенько появляющегося в детсаде. Вот и сегодня она зашла в комнату, где ребятишки играли в кубики, дожидаясь прихода своих запаздывающих родителей. Ночная няня еще не пришла, и Лина не могла уйти.