– Прошу вас… – прервал ее Хел. – Итак, что же эти парни из IRA собирались сделать для вас?

– Н-ну… Они следили за сентябристами. Они должны были укрыть нас у себя, когда мы приедем в Лондон. И они должны были дать нам оружие.

– “Нам” – это вам и тем двоим, которых подстрелили в Риме?

– Да.

– Понимаю. Ну что ж, теперь расскажите мне о том, что произошло в Риме. Би-Би-Си утверждает, что эти трюкачи, те типы, которые открыли стрельбу, были из японской “Красной Армии” и действовали на стороне ООП. Это правда?

– Не знаю.

– Вы были там?

– Да! Я была там! – Ханна постаралась взять себя в руки. – Но в этом хаосе… В смятении… Умирающие люди… Выстрелы вокруг…

Испытывая невыносимую боль при одном воспоминании о недавнем событии, Ханна встала и отвернулась от человека, который – она чувствовала – намеренно мучает ее, стараясь причинить ей как можно больше страданий и испытывая ее терпение. Она говорила себе, что ни в коем случае не должна плакать, по слезы сами полились из ее глаз.

– Простите. Я была в ужасе. Меня оглушило, поэтому я не все помню.

Нервничая, не зная, куда девать свои руки, девушка потянулась, чтобы взять простую металлическую трубочку, лежавшую перед ней на полке.

– Не прикасайтесь к ней!

Она отдернула руку, пораженная тем, что Николай в первый раз за все это время повысил голос. Нараставшее в ней справедливое возмущение достигло наконец предела:

– Я не собиралась ломать ваши игрушки!

– Но они могут сломать вас.

Голос Хела снова звучал спокойно и ровно.

– Это трубка с нервно-паралитическим газом. Стоило вам чуть-чуть повернуть ее донышко, и вы уже были бы мертвы. И, что особенно важно, я тоже.

Скорчив гримаску, Ханна отошла от полки и, пройдя через комнату к открытой раздвижной двери, ведущей в сад, постаралась успокоиться и взять себя в руки.

– Девушка, я собираюсь помочь вам, если только это возможно. Должен вам сказать, это может оказаться невозможным. Ваша маленькая любительская организация совершила все мыслимые и немыслимые ошибки, не последней из которых было то, что вы связались с этими шутами из IRA. И все же, из уважения к вашему дяде, я должен выслушать вас до конца. Возможно, мне удастся защитить вас и отправить обратно, в ваше уютное буржуазное гнездышко, где вы сможете удовлетворить свою жажду общественной деятельности, борясь за чистоту в парках. Но если я вообще возьмусь за это дело и соберусь помочь вам, я должен знать расположение камней на доске. А потому приберегите ваши взрывы чувств и мелодраматические жесты для будущих мемуаров и отвечайте на мои вопросы так полно и сжато, как только сможете. Если вы не готовы к этому сейчас, мы можем побеседовать позднее. Однако весьма возможно, что действовать надо быстро. Обычно в подобных ситуациях, после упреждающего удара (а таковым, надо думать, и была вся эта стрельба в Римском международном аэропорту) время работает не на вас. Ну так что же, поговорим сейчас или пойдем завтракать?

Ханна соскользнула вниз, на покрытый татами пол, прислонившись спиной к порогу; силуэт ее четко выделялся на фоне залитого солнцем сада. Помолчав минутку, она сказала:

– Простите. Мне столько пришлось пережить. Все это немного выбило меня из колеи.

– Не сомневаюсь. А теперь расскажите мне о налете в Риме. Только факты и впечатления, никаких эмоций.

Опустив глаза, она ногтем водила по своей загорелой икре, чертя на ней маленькие светлые окружности; потом приподняла ноги, подтянув колени к самой груди.

– Хорошо. Аврим и Хаим прошли через паспортный контроль первыми. Меня задержал итальянский служащий; он уставился на мою грудь и попытался заигрывать. Вероятно, мне нужно было застегнуть рубашку на все пуговицы. В конце концов он все-таки поставил печать в моем паспорте, и я вышла в зал аэровокзала. И тут раздались выстрелы. Я увидела, как Аврим побежал… и упал… Его затылок весь… весь… Подождите минутку.

Она всхлипнула и несколько раз глубоко вдохнула в себя воздух, стараясь успокоиться.

– Я тоже побежала… Все вокруг бежали и кричали… Убили старика с белой бородой… Ребенка… Полную старую женщину. Потом послышались выстрелы с другой стороны зала и с балюстрады наверху, и азиаты, которые нападали, тоже упали мертвыми. Потом неожиданно стрельба прекратилась, слышались только крики, и везде вокруг были люди, раненные, истекающие кровью. Я увидела Хаима – он лежал около камеры хранения; ноги у него были перебиты и как-то неестественно скрючены. Одна из пуль попала ему в лицо. Тогда я… Я просто пошла прочь от всего этого. Просто шла куда-то, и все. Я не сознавала, что делаю, куда иду. Потом я услышала, как по радио объявляют посадку на самолет до По. Я продолжала идти вперед, ни о чем не думая, пока не дошла до выхода на посадку. И… и все.

– Прекрасно. Теперь скажите мне вот что. Вы были мишенью?

– Что?

– Кто-нибудь, стреляя, целился в вас?

– Я не знаю! Откуда я могу это знать?

– Какое оружие было у японцев? Автоматы?

– Что?

– Их выстрелы звучали “рат-а-тат” или “банг-банг-банг”?

Ханна взглянула на Хела сердито.

– Я знаю, что такое автомат! Мы обычно тренировались в горах, учились обращаться с ним и стрелять.

– Так “рат-а-тат” или “банг-банг-банг”?

– Это были автоматы.

– А кто-нибудь из тех, кто стоял рядом с вами, упал?

Она изо всех сил старалась припомнить и. напрягая свою память, еще выше задрала колени, прижав их к губам.

– Нет. Из тех, кто был рядом, никто.

– Если профессионалы, стреляя из автоматов, не ранили никого рядом с вами, значит, они в вас не целились. Возможно, они не поняли, что вы имеете отношение к двум вашим друзьям. Тем более что вы задержались на пограничном контроле и прошли после них. Ладно, теперь я попрошу вас сосредоточиться и вспомнить о выстрелах, которые были сделаны с балюстрады наверху, и которыми были убиты японские террористы. Что вы можете сказать мне о них?

Девушка покачала головой.

– Ничего. Я ничего не поняла. Стреляли, правда, не из автоматов.

Она искоса, лукаво взглянула на Хела:

– Они делали “банг-банг”.

Он улыбнулся:

– Вот так-то оно лучше. Юмор и злость сейчас гораздо более уместны, чем всякие слезливые эмоции. В сообщении по радио прозвучало что-то насчет “особых агентов”, которые участвовали в инциденте вместе с итальянской полицией. Можете вы мне что-нибудь сказать о них?

– Нет. Я вообще не видела тех, кто стрелял сверху.

Хел кивнул и наклонил голову; сложив вместе ладони, он легонько постукивал по губам кончиками пальцев.

– Подождите, я должен немного подумать. Нужно расставить все это по местам.

Он сосредоточил внимание на плетеном узоре татами; немного погодя взгляд его стал рассеянным – он заново пересматривал имеющуюся информацию.

Ханна сидела на полу; силуэт ее, точно в раме, вырисовывался в дверном проеме; она смотрела на японский сад, где солнечные лучи отражались от маленького ручейка, поблескивавшего сквозь листья бамбука. Как и у всех людей ее класса и воспитания, у нее совершенно отсутствовали какие-либо внутренние ресурсы, позволяющие спокойно наслаждаться тишиной, и вскоре она почувствовала себя неловко.

– А где же цветы? Почему их совсем нет в вашем?..

Не глядя на нее, Хел поднял руку, призывая девушку к молчанию.

Через четыре минуты он поднял голову.

– Что?

– Простите?

– Вы что-то спросили о цветах.

– О, ничего особенного. Я просто удивилась, почему это у вас в саду совсем нет цветов.

– Там есть три цветка.

– Три разновидности?

– Нет. Три цветка. По одному для каждого сезона цветения. Сейчас как раз межсезонье. Итак, давайте посмотрим, что нам известно или что мы можем предполагать. Совершенно очевидно, что налет в аэропорту был организован либо ООП, либо сентябристами и что они узнали о ваших намерениях – возможно, через ваших товарищей из IRA в Лондоне, которые готовы собственных матерей продать в гаремы туркан, если им хорошо за это заплатят (и если хоть один уважающий себя турок на них польстится). Появление фанатиков из японской “Красной армии” вроде бы указывает на то, что здесь замешаны сентябристы; они любят загребать жар чужими руками и, когда речь идет об опасной работе, предпочитают не рисковать, перекладывая ее на других. Однако вот тут-то и возникает некоторая загвоздка. Террористы были уничтожены через несколько секунд после нападения, причем теми, кто находился на балюстраде. Вероятно, это были не итальянские полицейские, потому что сработано чисто. Напрашивается мысль, что убрали тех, кого намечено было убрать. Почему? Единственное, что сразу же приходит в голову; значит, кто-то не хотел, чтобы эти террористы остались в живых. А почему? Возможно, потому, что они вовсе не были безмозглыми болванчиками из “Красной Армии”. А это уже прямиком выводит нас к ЦРУ или к Компании, которая держит под своим контролем ЦРУ, а заодно, если уж на то пошло, и все американское посольство.