Южка тряхнула косой и лукаво посмотрела на Владимира Викторовича.
— Не скажу. Потом узнаете.
Понемногу все собрались и уселись на травке.
Первым говорил Евгений Иванович. Он поздравил всех с чудесными каникулами и сказал, что семиклассники, вероятно, поедут в увлекательное дальнее путешествие. Все младшие ребята останутся здесь, в палатках. Их тоже ожидает много удовольствий и интересная, деятельная жизнь. Сам он искренне завидует тем, кто будет жить в городке, где такая прекрасная природа и где всем все можно.
Ребята переглянулись, они поняли: стало быть, Евгений Иванович узнал о наших долго скрываемых четырех законах и согласен с ними.
Потом выступила Южка.
— Ребята, вы знаете, что десятый и одиннадцатый отряды мечтают поехать в Среднюю Азию, — начала она. От волнения ее голос не был таким звонким и мелодичным; она нет-нет да и заикалась. — Мы с вами останемся, — продолжала она, — и на будущий год опять сюда приедем. Первый, второй и третий отряды будут три года подряд ездить, а старшие никогда, никогда больше не приедут, разве только в гости. Правда, их жалко?
Последние слова Южка сказала таким печальным голосом, не иначе — хотела разжалобить ребят.
К чему она клонит, я не понимал.
Южка остановилась, оглядела ряды и заговорила совсем другим тоном:
— А вот Сашка с Валерой так запутались, что не знают, сколько заработали десятый и одиннадцатый отряды и сколько заработали мы. Давайте, знаете, как разделим: все деньги отдадим этим двум отрядам, нашему седьмому классу, а в будущем году вы нам отдадите — теперешнему шестому классу, а через три года четырехклашкам все деньги до одной копейки пойдут. Видите, какие вы, малыши, счастливые. — Она внимательно осмотрела ряды. — А ну, кто за мое предложение: все заработанные деньги отдать десятому и одиннадцатому отрядам на дальний поход, — руки поднять!
И все подняли. Честное слово, никто не колебался. Видно, Средняя Азия через два или даже через три года показалась куда заманчивее, чем завтрашний шоколад, мармелад и мороженое.
Старшие зааплодировали, за ними и остальные принялись хлопать в ладоши.
— Пионеры, расходись! — крикнула. Южка и подбежала к Владимиру Викторовичу. — Ну, как? — спросила она его.
— Вот так всегда в жизни и поступай, — шепнул он ей.
— Ты разрубила гордиев узел, — поучающим тоном сказал Евгений Иванович Южке.
Он стал собираться в дорогу, обещая через неделю приехать на автобусе за семиклассниками. Владимир Викторович, я и группа ребят пошли немного проводить его, а вместе с ним и Южкину бабушку.
Евгений Иванович взял меня под руку и сказал:
— Я еще не успел вас поблагодарить за вашу неустанную заботу о здоровье ребят, за их цветущий, бодрый и веселый вид.
Я скромно потупил глаза и признался, что я тут ни при чем, за медицину постарались «солнце, воздух и вода».
— Ну, а как ваши литературные дела? — спросил меня Евгений Иванович.
— Да набрал массу интересных фактов и впечатлений о полотняном городке, — ответил я. -
Вот только никак не могу найти подходящее название.
— Почему же? — удивился Евгений Иванович.
— Мне хотелось бы назвать мою будущую книгу именем городка, а они до сих пор не сумели его придумать.
— Как же так? — обратился Евгений Иванович к Владимиру Викторовичу.
— Даже конкурс объявляли, — вздохнул тот, — да то работа в колхозе, то походы, то спортивные соревнования, игра в изыскателей — честное слово, нашим сорванцам просто некогда было думать.
— Очень печально, — пожал плечами Евгений Иванович, — что такой достопримечательный городок остался без названия.
— Да ведь много, много лет подряд целые поколения школьников нашего интерната, — загорячился Владимир Викторович, — каждые каникулы будут приезжать сюда, на эту поляну, будут строить, жить, веселиться и работать в своем родном городке. Для такого городка и название должно быть особенным, оно всегда и всем должно нравиться, должно звать вперед. Такое боевое название скоро не придумаешь.
Евгений Иванович остановился, оглядел всех провожающих и покачал головой.
— Очень жаль, что вы подвели нашего уважаемого писателя!
— Можно мне сказать? — пискнула, едва дыша, Ирочка и покраснела; ее огромные, как у овечки, глазищи уставились прямо на меня. — Я давно придумала название, да все боялась сказать. Можно?
— Говори, говори, не стесняйся, — подбадривали ее многие.
— Вот и Владимир Викторович и доктор иногда называют нас сорванцами, в шутку, конечно. Ну и пусть будет «Городок сорванцов».
Все засмеялись.
— Какое там в шутку! — громко воскликнул Владимир Викторович. — Когда в нашем городке даже сам начальник штаба набивает себе температуру…
Южка опасливо оглянулась на бабушку и даже сквозь загар стала вся пунцовая.
— Владимир Викторович, ну, зачем вы? Ведь я же вам одному призналась, — притворно-плачущим голосом упрекнула она.
Впрочем, никто, кроме Вали Гавриловой и меня, кажется, не понял намека.
— Го-ро-док сор-ван-цов. Го-ро-док сор-ван-цов, — несколько раз глубокомысленно повторил по слогам Саша Вараввинский, — по-моему, не особенно удачное название.
— Сегодня на вечерней линейке проголосуем вопрос о названии, — сказала Южка, поглаживая Джека, и добавила: — А если мы никогда не будем баловаться, честное слово, станет очень скучно, правда, Джек? — И она поцеловала собаку в самый нос.
Евгений Иванович попрощался с нами. Бабушка вздохнула, в последний раз обняла Южку. Мы повернули обратно.
Мое сердце не позволяло мне быстро подниматься в гору.
Взгорок горы скрывал наш городок, и только самые его высокие точки — алый флаг на мачте и голубой флаг на штабной палатке — были видны между макушками сосен.
Пришлось мне отстать от других, остановиться передохнуть.
«А может быть, и правда назвать свою повесть «Городок сорванцов»?» — подумал я про себя и снова не торопясь продолжал подниматься.
Постепенно показался весь городок: зеленые палатки с белыми ромбами номеров — улица Пионерская впереди, улица Туристская — направо, дальше Госпитальная… за ней проспект Гагарина. По ту сторону площади Радости на кухне и в столовой суетился дежурный отряд… Высокие оранжевые сосны окружали поляну…
Вышел Валера, приставил горн ко рту и заиграл сбор на ужин. И тотчас же забегали повсюду ребятишки…
Случайный ветерок развернул голубой шелковый флаг. И предстала перед моими глазами нашитая на флаге эмблема — белый шатер на фоне золотого восходящего солнца.
К МОИМ ЮНЫМ ЧИТАТЕЛЯМ
Собственно говоря, вы, дорогие мои читатели, смело можете захлопнуть книгу: ведь я написал слово «конец».
А мне, должен признаться, ужасно жаль расставаться с моими героями, так жаль, что хочется рассказать о них еще кое-что. Когда я писал свою повесть, то не мог относиться к своим юным героям равнодушно: всех их, кроме Эдика, я искренне и горячо любил.
…Чтобы никто не мешал мне писать, я уехал в далекую деревню за много километров от Москвы.
На улице зима, мороз разукрасил белыми папоротниками оконце в той маленькой комнатушке, где стоит моя кровать и стол с черновиками этой самой рукописи. За перегородкой в русской печке весело потрескивают дрова, самовар поет тоненькую комариную песенку, старенькая бабушка — хозяйка — воюет с ухватами и чугунами, сейчас она меня позовет пить чай, подвинет ко мне кринку коричневого топленого молока, противень горячих румяных пышек…
Пока самовар еще не поспел, я сижу за столом. Карандаш, не поспевая за моими мыслями, быстро бегает по странице; я черкаю и перечеркиваю, вновь заполняю листы…
Может быть, ты, дорогой читатель, кончил мою книгу и удивленно сказал:
— А здорово автор придумал — целый палаточный городок, битком набитый веселыми жителями!
Отвечу тебе: ошибаешься. Я действительно жил в этом городке и лечил там ребят. И все эти сорванцы, описанные мною, живые, подлинные, притом самые обыкновенные мальчики и девочки из школы-интерната; я даже имена им оставил, а фамилии чуть-чуть изменил, а то еще вдруг обидятся или, наоборот, возгордятся.