— Сомневаюсь, — пожала плечами Галя Клейн.

Мы уселись на песок, спешно стали расшнуровывать кеды, Ирочка сняла свою единственную тапочку.

Нас заметили, многие побежали к краю острова.

— Смотрите — Южка выздоровела! Южка выздоровела! — ликовали ребята.

Они неистово прыгали по песку. Никто из них и не подозревал, какие «подарочки» мы притащили в своих рюкзаках.

Подошел к самой воде возбужденный и улыбающийся Владимир Викторович в своих неизменных коротких штанишках.

— Здравствуйте! — радостно приветствовал он нас. — А я вас совсем не ждал! Здравствуйте! Переправляйтесь правее, здесь наискосок совсем мелко.

Он начал целиться в нас фотоаппаратом, собираясь заснять нашу переправу.

Туман совсем рассеялся, и засияло чудесное, безоблачное утро.

Глубина в этом месте протоки была только по щиколотку, и вода — теплая-теплая.

— Идемте за мной, идемте за мной! Валера, найди хоть одну сухую щепочку, — взволнованно говорила Южка, выскакивая, из воды.

Мои спутники переправились на остров Изыскателей и тут же исчезли в кустах. А я поспешил к Владимиру Викторовичу.

— Очень рад, очень рад, что и вас увлекла игра. — Владимир Викторович крепко пожал мне руку.

— Я вам обязан доложить… — начал я.

— Знаю, все знаю, — бедняга Витя Панкин заболел, а вы с профилактической целью хотите нас чем-то напоить… Но ведь еще неизвестно, дизентерия ли у Вити. Может быть, вашу бурду отложить до завтра, когда получим бактериологические анализы? А сегодня лучше будем наслаждаться на острове целый день. Надеюсь, и вы тоже…

Я попытался прервать Владимира Викторовича, объяснить ему, что игра меня нисколько не увлекла, а этот сумасшедший поход я предпринял, чтобы…

Выскочивший откуда-то Эдик бесцеремонно пере-бил:

— Как они недогадливы! Я сейчас обошел все костры, ни у кого не горит. — И «заслуженный мастер спорта», помахивая прутиком, убежал.

— А вы тоже не принесли из лесу дров? — спросил меня Владимир Викторович.

Не слушая его, я заговорил:

— Вы знаете, нам предстоит весьма серьезная процедура, я очень хотел бы…

И опять мне не дали докончить. Валя и Южка подскочили к нам и, перебивая друг друга, застрекотали:

— Владимир Викторович, ничего не выходит, костер не загорается, мы уже целую коробку исчиркали.

— Значит, вы невнимательно слушали письмо судейской коллегии, — поучал Владимир Викторович, — вспомните, о чем там говорится в стихотворении?

А вы шли мимо леса и ни одной сухой хворостинки не взяли.

— Владимир Викторович, вы понимаете, только наш двенадцатый отряд, только мы должны победить. Ну что же нам делать? — с отчаянием в голосе твердила Южка.

— Что делать? Идти в лес за дровами.

— Идти обратно? Ведь ужас как далеко.

— Конечно, далеко, больше километра. Торопитесь, другие отряды уже побежали.

Огорченные и недоумевающие девочки отошли.

— На этом острове растет только мелкий ивовый тальник, — показывал Владимир Викторович на гибкие, стелющиеся по песку прутья. — Как видите, для костра они не годятся. — Лицо его было лихорадочно возбуждено. Кажется, он еще больше, чем ребята, был захвачен игрой в изыскателей. И он не догадывался, что ивовые прутья меня нисколько не интересовали.

— Вот, ребята, и пропали вы без дров, — продолжал он. — А если помните, выигрывает тот отряд, который первым накормит меня горячим супом.

— Помню, отлично помню, — нервничал я, — но выслушайте меня до конца, прошу вас.

Должно быть, вид у меня был очень несчастный. Владимир Викторович словно очнулся. Его карие живые глаза, наконец, внимательно всмотрелись в меня. Он беспокойно спросил:

— Что с вами? Вы устали? Не выспались? Идите в мою палатку, отдохните.

— Нет, нет, но я вам должен рассказать нечто весьма важное… — Я схватил Владимира Викторовича за руку — а то еще убежит — и, заикаясь, тяжело дыша, рассказал ему все, все, в мельчайших подробностях, начиная с Витиной болезни; в самых черных красках я обрисовал страшную картину грозящей эпидемии и особенно подчеркнул, что эти сорванцы готовы оказать мне яростное сопротивление.

Мой красноречивый рассказ о том, с какими неимоверными трудностями мы притащили сюда четыре ящика с бактериофагом, заставил Владимира Викторовича нахмуриться.

— А может быть, вы преувеличиваете опасность заражения дизентерией? — неуверенно спросил он меня.

Я впервые вспылил.

— Послушайте, с врачами не спорят, — твердо отрубил я.

Владимир Викторович тяжело вздохнул.

— Всю музыку вы мне хотите испортить. Я гадал — будут семиклассники играть в изыскателей или не будут. Все пошли играть, все увлеклись до самозабвения, последней оставалась Галя Клейн, и ту вы привели. Миша Огарев сдружился с малышами, еще между многими завязывается дружба. Я мечтал, что сегодняшний день будет самым веселым, самым сумасшедшим и интересным. И именно сегодня вы приволокли на остров Изыскателей ваши ящики. Как вам известно, в нашем городке всем все можно. Ну, как я уговорю ребят? Как я их заставлю выпить эту гадость? Единственный способ — я прикажу Валере проиграть четыре раза «тревогу», и тогда вся власть перейдет в мои руки.

— Будете ли вы их уговаривать или заставлять, мне совершенно все равно, — начал я. Очень редко я говорю таким ледяным тоном, отчеканивая каждое слово. — Мне известно только одно: бактериофаг обязаны принять все без исключения, и именно сейчас, то есть за полтора часа до завтрака.

— Ну, раз так, иду искать Валеру.

От досады Владимир Викторович даже зубами заскрипел и решительным шагом направился прямиком сквозь ивняк; я последовал за ним. На противоположной стороне острова на песчаном пляже мы нашли Южку и Валю Гаврилову. Обе девочки лежали на песке возле кучки разрубленных наших походных посохов и усердно дули.

Но пламя не разгоралось и едва тлело. Они нервно чиркали одну спичку за другой — и все без толку. Конечно, без порядочной растопки сырую палку не разожжешь.

— Где Валера? — спросил я.

— Ушел за дровами с Галей Клейн, — оторвалась на минуту Южка.

— Зачем мне Валера? Я сам в двадцать раз лучше Валеры дам сигнал тревоги! — воскликнул Владимир Викторович. — Где его горн?

— А я видела, Валера взял горн и ушел с ним в те кустики, — радостно пропищала Ирочка, — а обратно к костру он вернулся без горна, значит закопал его в песочек.

Мы только сейчас заметили Ирочку, сидевшую в сторонке на одном из ящиков с бактериофагом.

— Валера очень боится, — продолжала Ирочка, — что кто-нибудь возьмет его горн и мундштук опять потеряется.

Владимир Викторович выразительно посмотрел на меня. Казалось, он хотел сказать: «Видите, как я стараюсь и не виноват, что не могу выполнить ваши невозможные требования».

Южка вскочила, тяжело дыша.

— Не загорается! — глухо пробормотала она. — Неужели победят другие?

— Да, очевидно, победят другие, — очень спокойно ответил Владимир Викторович.

— Нет, должны победить только мы! — убежденно воскликнула Южка. — Если мы победим, то скажем всем: «Вы должны выпить бактериофаг!» Ведь отряд-победитель может приказать всем другим исполнить любое желание.

— Ах, вот в чем дело! — заволновался я. — Южка, милая! Как ты стараешься для меня! Но я не вижу, какая польза будет от твоих стараний.

— Валя, Валера и я еще в городке договорились, — продолжала Южка. — Галя Клейн против. Ирочка не считается.

— Да, конечно, только вы должны победить, — сказал Владимир Викторович. — Как же вам помочь победить? — Он задумался.

Ирочка по-прежнему сидела на ящике с бактериофагом, вся скорчившись, обхватив руками колени.