— Раз ты проснулся, то оно у тебя и вправду доброе. Я тебя, наверное, буду звать спящая красавица. Можно? — иронично ухмыльнулся я, чтобы хоть как‑то скрыть свое состояние. Кажется, что наше общение основывается только на язвительности.

— Нет, — обиженно буркнул парень, опустив глаза.

— А я не спрашивал, — видя, что ему прозвище не понравилось, не мог отказать себе в удовольствии продолжить издеваться.

— Мне все равно, — кинул парнишка. Что у него с голосом? Он звучит как‑то глухо. Может, простыл?

— Ты заболел? — участливо спросил я.

— С чего ты взял? — все таким же голосом спросил парень, направляясь в ванну. Он, наверное, решил из себя взрослого строить. Что ж, не буду мешать.

— О, а теперь я вижу и ноги отлежал? — продолжал веселиться я. У парня вдобавок к 'взрослому' голосу появилась странная походка.

'Наверное, что‑то в штанах идти мешает!' — посетила меня неожиданная догадка, и я рассмеялся. Фыркнув, парень обиженно зыркнул на меня и хлопнул дверью ванной.

Пока его не было, я позавтракал, оставив и мальцу порцию, и накинул плащ. Сколько можно копаться? В ответ на мой безмолвный вопрос дверь ванной открылась, и парень вновь возник на пороге. Он был одет во вчерашнюю одежду — рубашку и жилетку.

— Ну, что, малый, мне уже пора, — сказал я, надвигая на глаза капюшон, — прощай, спящая красавица!

С этими словами я быстро вышел за дверь, не хватало еще длинных прощаний.

Выйдя из гостиницы, я медленно двинулся в сторону Ирнеля, чтобы наняться сопровождать купца. Может, все‑таки удастся подзаработать. Коня у меня не было скорее по принципу — мой зверь не очень любил лошадей и ревностно относился к другим животным вблизи. Да и в моем положении конь может только привлечь внимание.

Путь мой лежал по довольно широкой, вымощенной камнями дороге, поэтому я шел, разглядывая деревья, что росли по обе стороны, давая тень и даря прохладу. Спустя несколько часов мимо меня просвистел всадник. Ничего, еще пара сотен метров и я срежу через лес — тогда никакие лихачи на лошадях не будут меня отвлекать. Хоть бы не убился на такой скорости!

ГЛАВА 20

Леарина

Когда спустилась вниз, Тиша уже стояла наготове. Улыбчивый тролль лично передал мне поводья, пожелав удачного пути. Что‑то он вчера не был столь многословным и щедрым на улыбки. Неужели мой незнакомец ему приплатил?

День только начался, поэтому улицы были немноголюдны. Едва не повернув коня назад, чтобы оказаться опять под одеялом, я вздохнула. Скучно. Даже живот сыто молчит. С кем бы поговорить…

Размышляя подобным образом, я неспешно выехала за ворота, где ждала меня неожиданная встреча в лице какого‑то крестьянина.

— Ой, какая кобылка, — улыбнулся он половиной целых зубов, перегородив дорогу, а у меня руки зачесались посчитать ему вторую часть зубиков. Ой, это он о моей лошади! А я уже обижаться собралась!

— Разрешите проехать, — как можно увереннее сказала я мужчине, перегородившему мне дорогу.

— А продай мне ее? — спросил крестьянин, шатаясь, словно тополь на ветру. Да он пьян!

— Лошадь не продается, — ответила я, пытаясь объехать мужчину. Мой ответ его не очень вдохновил, и ни в чем неповинное животное погладили по голове. Может, отпустит? Ан нет. Этого крестьянину показалось мало — он склонил лицо и чмокнул Тишу в морду, выдохнув в ноздри. Лошадь же от запаха встала на дыбы.

Не успела я подумать о том, что половина зубов для этого пьяницы — явный перебор (ему и одного достаточно, чтоб пищу пережевывать), как взбесившаяся лошадь, опустившись на передние ноги, галопом помчалась вперед. Благо этот самоубийца успел отскочить, иначе пришлось бы его потом соскребать с дороги.

— Лошадка, ну успокойся, ничего же страшного не случилось. Успокойся, — говорила я животному, стараясь его хоть как‑то угомонить. Результатов это не приносило, но я не сдавалась. Ветер свистел в ушах, а взгляд не успевал фокусироваться ни на чем конкретном.

— Не надо так бежать. Того идиота уже нет рядом, — продолжала приговаривать я, когда увидела дерево, что преграждало дорогу, и уже приготовилась к прыжку, как Тиша меня удивила. Резкая остановка и я, не удержавшись в седле, лечу кувырком в ближайшие кусты.

Говорят, что за секунды перед смертью пролетает вся жизнь. Теперь я с уверенностью горного барана могу сказать, что ничего подобного. За время полета я успела придумать с десяток способов, как можно было объехать дерево, еще с десяток возможных вариантов приземления и еще парочку на всякий случай. Вот только предпринять ничего не успела. Полет закончился быстрее, чем предполагалось, и вот я лежу на довольно мягком кустике терихонира (куст с большими листьями и гибкими ветками), а вдали слышен цокот копыт. Ускакала, гадина! И куда дальше? Последний поход пешком, кроме спасения Лины, ничего хорошего мне не принес. Я уже собиралась вылезать из куста, как услышала чей‑то голос.

— Низко полетела, — ворчливо сказал кто‑то. Голосок был похож на детский, писклявый к тому же.

— К дождю… — вздохнул второй голос.

Глюки? Наверное, падение не прошло безвредно для моего мозга.

— Слушай, а она там живая? Как думаешь? — вновь послышался первый голос.

— Пошли, проверим? — азартно уточнил второй.

— Э, нет. Мне слезать лень, — вздохнул первый. Пару секунд было тихо, и я даже успела убедить себя, что падение с лошади было последней каплей для моей не в меру умной головушки.

— Эй, кто здесь? — тихонько спросила, продолжая лежать на листьях куста, словно на ложе, и оглядываясь по сторонам. Ответа не последовало, поэтому я принялась за осмотр себя любимой на предмет повреждений.

— Вроде цела, — удовлетворенно вздохнула и начала подниматься, чтобы через пару секунд вновь упасть на многострадальную пятую точку.

— Мне не видно отсюда! — возмутился один из голосов.

— Ладно, пошли — посмотрим. Кому охота потом труп прятать? — вздохнул второй.

Насторожившись, я положила руку на меч и начала оглядываться по сторонам. Прошла несколько долгих минут, но никто не спешил показываться мне на глаза.

— Наверное, хорошо ее пришибло, — протянул голосок откуда‑то снизу. Я перевела взгляд туда и начала присматриваться.

— Угу. Смотри, как глаза бегают, — согласился некто второй. Мой взгляд наконец‑то сфокусировался на довольно большом пучке травы, который…шевелился?

— Куст разговаривает? — спросила я сама у себя, испытывая желание протереть глаза.

— Какой куст? — полюбопытствовал первый из голосов, а из того пучка травы показалась любопытная мордочка какого‑то животного.

— Не куст, — отстраненно пробормотала я, испытав новую, еще более насущную потребность хлопнуться в обморок. Вот только желанной темноты и еще более желанной тишины не наступило, а из пресловутого куста показалась вторая любопытная мордашка.

— Она как‑то странно выглядит, — протянуло второе животное и стало ясно, что это был обладатель одного из голосов.

Звери разговаривают! И эти тоже! Если надежда на то, что мышонка по имени Пик 'научил' говорить кто‑то из волшебников, то эти два экземпляра пушистого рода даже чисто теоретически не могут разговаривать. С людьми.

— Глюки, — констатировала я, ощупывая голову. Может, я все‑таки серьезно головой приложилась?

— Она еще и обзывается! — обиделся первый.

— Мы не глюки! — поддакнул второй. Эти два хорька (во всяком случае, внешне они их напоминали, если припомнить занятия по анималогии), поднявшись на задние лапки, серьезно уставились на меня, моргая черными глазками — бусинками.

— А кто? — не поняла я, продолжая сжимать меч. Может, это ловушка?

'Э, да ты совсем параноиком стала. То мужчин в попытке насилия обвиняешь, то хорьков в предательстве!' — возмутился внутренний голос. Животные же посмотрели по сторонам (один налево, второй направо) и двинулись в мою сторону, предоставляя мне возможность рассмотреть их. Ничего особенного. Небольшие, с продолговатой головой, маленькими округлыми ушками и черным носиком. Тело было достаточно гибким, чтоб с легкостью преодолевать препятствия в виде кочек и сорняков. Окрас зверьков был коричневый с белыми пятнами на грудке и шее, а сзади у них виднелись небольшие хвостики. Точно хорьки! Я видела их на рисунках в какой‑то книжке.