— Да вы с ума сошли, — сказал лейтенант Вертауэр.

— Отнюдь! — блаженно сказал капитан Раймонди. — Я все тщательно обдумал и послушался здравых советов. Что я делаю? Девять недель внимаю хиропрактикам — или кто у них там? — и я на коне. Война может тянуться еще пять-шесть лет, так что лучше к ней приспособиться. Получу от них диплом, и через год, налетав пятьдесят часов, я уже авиационный врач с прелестными золотыми крылышками! Немножко поинтриговать, чтобы каждый месяц норма была в ажуре — достаточно ведь летать пассажиром, — и я получаю летную надбавку, дивную летную надбавку. А почему бы и вам не откусить от пирога?

— К черту, — сказал лейтенант Вертауэр. — В Карлайле меня армейским дерьмом накормили досыта. Я пошел на военную службу лечить, а не проходить муштру, чтобы всякие прыщи наставляли меня в моем воинском долге. Станете авиационным врачом и действительно полетите ко всем чертям. Будете пичкать лекарствами летный персонал с утра до ночи каждый день. И к тому времени, когда это кончится, вы забудете, как держать ланцет.

— А тут я что делаю? — сказал капитан Раймонди, позевывая. — Убрал два аппендикса за три последних месяца. А все остальное время изучаю задики шлюшек из ЖВС, стою на стрельбище в ожидании, когда они перестреляют друг друга, обхожу палаты и слежу, чтобы вы, и Кларк, и Ино, и, главное, Йенсен, убивая, не превышали нормы. Мне терять нечего. А что вас прельщает?

— Я тут оставаться не собираюсь, — сказал лейтенант Вертауэр. — Скоро начнется ротация боевых экипажей, и отдают себе они в этом отчет или нет, но в госпиталях психоневрозов будет хоть отбавляй. А вот это — мое. Буду наводить глянец на мою военно-учетную специальность три-один-три-ноль и выберусь из этой дыры за полгода до того, как вы кончите зарабатывать свои мишурные крылышки.

— Может быть, это и ваше, — сказал капитан Раймонди, — но знают ли это они? Если им потребуется дополнительный персонал для… э… борьбы с реактивными депрессиями, вы знаете, кого пошлют? Всех опытных отоларингологов, каких только удастся выискать, ну и, может быть, пару-другую ортопедов. Послушайтесь моего совета, идите на курсы.

— Мне можете не объяснять, на что способны эти тупицы, — мрачно сказал лейтенант Вертауэр. — Но у меня хотя бы есть шанс. Меня хотя бы не зашлют врачом эскадрильи и фуражиром спиртного в какой-нибудь Малый Овражек, графство Гемпшир, Англия.

— Никто так не слеп, как те, кто не хочет видеть! — сказал капитан Раймонди. — Куда запропастилась Присси с записями? Иногда я думаю, что нам не помешала бы новая сестра-администратор. Да, кстати, об администраторах, знаете, чем объяснялась взъерошенность Маккрири, которую вы столь тонко подметили? Ему сообщили про госпиталь, где офицер-администратор принимал так называемых пациентов за вознаграждение наличными и обучал их, как вести себя на комиссии, чтобы получить увольнение. Маккрири гадает, нет ли и у нас такой привычки.

— Я уже давным-давно мог бы открыть вам глаза, — сказал лейтенант Вертауэр. — Последнему идиоту ясно. Из Восьмой армии очень многие через нас проходят. А большинство здоровы, как я, вернее, куда здоровее — они тут девять месяцев не торчали. О первых я доложил Маккрири. Он сказал мне, что я ошибаюсь. Ну и ладно. К черту их. Я ошибся. Если у Маккрири не хватает ума понять, когда человек симулирует, и у комиссии тоже, мне-то какое дело? Только я не знал, что ему за это платят.

— Ему-то нет. Может, от этого у него и свербит. Но где-то брали. И остается ваш друг капитан Воген. Может быть, материалы из Восьмой проходят через его руки.

— Он мне не друг, — сказал лейтенант Вертауэр. — Самодовольный прыщ…

Капитан Раймонди внезапно вскочил, подошел к окну и поглядел на поросшую чахлой травой песчаную полосу, через которую от улицы в жаркой пустоте тянулись к дверям госпиталя деревянные мостки.

— Так я и думал! — сказал он. — К нам гости. Это машина генерала. А это сам генерал! Как по-вашему, внезапная инспекция или еще что-нибудь? Маккрири при нем нет. По-моему, он вообще один. Господи, как по-вашему, нам пойти туда?

— Нет, — сказал лейтенант Вертауэр. — Если ему что-нибудь нужно, пусть сам придет и спросит. Не заводите военного дерьма. Тут ведь единственное место, где от него можно отдохнуть. Знаете, что со мной случилось вчера? Я был в городе, шел по Саншайн-авеню и вдруг встретил сволочного капеллана в капитанском чине. Не знаю, откуда он взялся — не из тех, кого мы тут щупали. Ну, как я уже говорил, в Карлайле я наотдавал чести на всю войну, а потому почтил его пустым взглядом. Не знаю, решил его святейшество подставить другую щеку или порицал меня за поведение, недостойное воина, но он посмотрел на меня, вытянулся и отдал честь МНЕ. А я подумал: «Ну нет, ничего не выйдет, дружок!» И по-прежнему гляжу сквозь него. Не прошел я и двух шагов, как из аркады отеля «Шахерезада» вышли двое полицейских, тоже уставились на меня, а один вытащил блокнот и говорит: «Не назовете ли свою фамилию и личный номер, лейтенант?» Ну…

Капитан Раймонди слушал вполуха.

— Да-да, но, по-моему, мне…

Дверь открылась, и вошел генерал Бил.

Лейтенант Вертауэр тотчас протянул руку и вытащил карту из ящика. Сдвинув брови, он начал ее штудировать. Другой рукой он деловито взял карандаш. Записал на блокноте: «Эндрюс, Кэтрин Л. (жена)». Сравнил запись с фамилией на карте, вырвал листок из блокнота, смял и бросил в мусорную корзину.

Капитан Раймонди уронил сигарету в пепельницу и вытянулся, насколько это у него получилось. Генерал Бил сказал:

— Э… я думал, что майор Маккрири может быть тут.

— Нет, генерал, — сказал капитан Раймонди. — Мне кажется, он сейчас не в госпитале. Я капитан Раймонди, сэр. Может быть, я могу?..

Генерал Бил отвел от него взгляд и посмотрел в окно.

— Нет, пожалуй, — сказал он. — Мне был нужен Маккрири.

Воспользовавшись тем, что генерал смотрит в окно, капитан Раймонди торопливо задрал большой палец опущенной руки, показывая лейтенанту Вертауэру, что ему следует встать. Но генерал Бил только казался рассеянным. Его взгляд снова обратился на них.

— Нет, нет, — сказал он с раздражением. — Я просто думаю! Не дергайте лейтенанта! Он занят. Я не хочу вас отрывать. Я заехал к начальнику госпиталя…

Поскольку глаза генерала тем не менее были обращены на него, лейтенант Вертауэр вызывающе поднялся, глядя прямо в лицо генералу. Он остался стоять за столом. Звуковая волна, миг назад накатившаяся на базу, вдруг обрушилась на них — оглушающий рев двигателей взлетающего большого самолета. Вся комната задрожала. Пол под подошвами вибрировал. Генерал Бил невольно поморщился и закусил губу.

— Дьявольский грохот, — сказал он под замирающий гул.

Прямой внимательный взгляд лейтенанта Вертауэра был по-прежнему устремлен на него, и генерал Бил замялся. Его губы пошевелились, выдавили улыбку. Он спросил с начальственной ласковостью:

— Как ваша фамилия, лейтенант? И ваши обязанности?

— Вертауэр, сэр. Я психоневролог и терапевт.

— А-а! — сказал генерал Бил. — Да-да. Отлично. Я намеревался побывать здесь, познакомиться с медицинским персоналом. Ко мне поступают превосходные отзывы о вашей работе. Садитесь же, садитесь. Я не хочу мешать… — Он отвел глаза от глаз лейтенанта Вертауэра и снова посмотрел на капитана Раймонди. — Кто-нибудь, может быть, знает, куда уехал майор Маккрири?

— Сэр, полагаю, его секретарша знает. Сейчас я выясню… — сказал капитан Раймонди и поспешно вышел.

Генерал Бил сказал:

— Садитесь, лейтенант. Собственно, мне не так уж надо увидеть майора Маккрири именно сейчас. Вы ведь доктор, не так ли?

Сев, но, глядя на генерала Била еще более пристально, лейтенант Вертауэр сказал:

— Совершенно верно.

— Ну так выпишите мне амитал натрия, чтобы мне не беспокоить Маккрири.

Лейтенант Вертауэр покачал головой.

— Нет, этого я не могу.

— Но почему? — сказал генерал Бил с удивлением.

С легкой надменной улыбкой лейтенант Вертауэр сказал: