Более подробно и более образно дается у Фомы описание борьбы, которую должен вызвать приход Иисуса. В первоначальном виде это описание относилось ко второму пришествию Христа; гностики могли толковать его как мистическую борьбу добра и зла: «Я пришел, чтобы внести раздоры на землю, огонь, меч, войну, ибо будет пять в доме: трое будут против двух и двое против трех, отец против сына и сын против отца…».

В Евангелии от Матфея это место звучит так: «…не мир пришел я принести, но меч. Ибо я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее»[62] (гл. 10, ст. 34–35). Ни слова о войне и огне здесь нет. В Евангелии от Луки сказано еще неопределеннее: «Думаете ли вы, что я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение. Ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться…» (гл. 12, ст. 51–52).

В этом случае, как и при включении изречений, дошедших до нас на оксиринхских папирусах, редакторы евангелий Нового завета последовательно смягчали, затушевывали или снимали совсем те лозунги борьбы, которые могли возникнуть у иудейских бедняков и рабов накануне восстания 66–73 гг., но которые были совсем не по душе епископам II–IV вв.

Интересна в Евангелии Фомы притча о пире, которая в каноническом тексте передана в сокращенном виде. В этой притче рассказывается, как некий человек послал раба позвать гостей на ужин, но все они отказываются: один — потому что вечером должен получить деньги от торговцев; другой — потому что только что купил дом; третий идет на свадьбу к другу; четвертый купил землю и должен ехать собирать доходы… Притча эта в Евангелии Фомы кончается грозным предостережением: «Покупатели и торговцы не войдут в дом моего отца».

Похоже излагается эта история у Луки (гл. 14, ст. 16–24): там тоже гости отказываются прийти на пир из-за покупки земли, из-за покупки волов и из-за свадьбы. Но все это изложено короче, и заключительная фраза (как и в аналогичном месте у Матфея, гл. 22, ст. 2—14) выброшена совсем. Категорическое отрицание возможности войти в рай торговцам и покупателям, конечно, не могло устраивать христианских епископов, охотно принимавших в общины зажиточных людей (вспомним хотя бы Маркиона с его колоссальным денежным вкладом в римскую общину).

Выпады против богатых и власть имущих содержатся и в некоторых изречениях Евангелия Фомы, которые не имеют аналогий в канонических текстах. Например: «Так вот ваши цари и ваши вельможи, они носят на себе мягкие одежды, и они не могут познать истины». Вероятно, это изречение слегка отредактировано автором— вельможи и цари не могут познать истинного божества гностиков; но во всяком случае, эти слова восходят к тем яростным нападкам на угнетателей, которые можно встретить в самых ранних образцах христианской литературы. В другом отрывке подчеркивается тщетность всех усилий, направленных к обогащению: «И Иисус сказал: был богатый человек, у которого было много денег. Он сказал — я использую мои деньги, чтобы засеять, сжать, заполнить мои амбары плодами, чтобы я ни в чем не испытывал недостатка. Вот что он задумал в сердце своем и той же ночью умер. Имеющий уши да слышит».

Первоначальный греческий вариант Евангелия Фомы, по мнению ученых, был написан в начале II в., возможно, даже раньше тех евангелий, которые были включены в Новый завет. Даже те ученые, которые стремятся доказать зависимость Евангелия Фомы от канонических, вынуждены признать большую древность отдельных изречений[63]. Так же как и оксиринхские логии, Евангелие Фомы позволяет в ряде случаев обнаружить, как переделывали проповедники и руководители христианских общин свои собственные священные книги. И самая глубокая древность и авторство апостолов не могло спасти изречение или притчу от редактирования, сокращения или, наоборот, дополнений в угоду интересам этих руководителей.

Нужно думать, что впереди еще новые и новые открытия древних рукописей, которые будут продолжать разоблачать церковную легенду о божественном происхождении христианской религии.

ПОСЛЕКАНОНИЧЕСКИЕ ЕВАНГЕЛИЯ

Детство Иисуса

Бог-ребенок

В большинстве евангелий, и канонических и апокрифических, рассказывается о деяниях и поучениях взрослого Иисуса. О его детстве после рождения в Вифлееме новозаветная литература ничего не сообщает. Это и понятно: о реальной жизни своего учителя авторы евангелий ничего конкретного не знали, и различные события приводятся в этих сочинениях только как фон для тех или иных высказываний Иисуса. Только описания смерти и воскресения Христа сделаны достаточно подробно, так как это имело первостепенное значение для доказательства того, что именно Иисус и был мессия.

Когда во II в. в христианские общины помимо евреев стали вступать и другие представители многоплеменного населения Римской империи — греки, италики, галлы, сирийцы и т. п., — они стали наделять нового бога чертами своих древних языческих богов. А эти боги обладали сверхъестественными свойствами с самого рождения: так, в мифе о греческом боге Гермесе, покровителе ремесла и торговли, рассказывалось, как новорожденный Гермес сразу же выказал свою ловкость: он украл трезубец у бога морей Посейдона, лук и стрелы — у Аполлона. Любимый народный герой греческих мифов Геракл, наделенный необычайной силой, тоже будучи еще в пеленках, задушил двух огромных змей… Иисус-ребенок также должен был проявлять с детства чудесную силу, иначе он не мог считаться богом в глазах суеверных, воспитанных на языческих мифах, людей. Руководители христианских общин в целом благосклонно смотрели на появление новых сказаний о жизни Иисуса: они помогали привлекать новых обращенных из язычников, а также помогали бороться против иудео-христиан с их учением об Иисусе-пророке, а не боге.

Еще одно Евангелие Фомы

Со второй половины II в., когда уже были созданы основные евангелия различных борющихся христианских групп, появляются в дополнение к ним описания чудесного рождения и детства Иисуса. Это не евангелия в полном смысле слова, в них нет изложения христианских догматов, нет поучений или дискуссий. Это скорее мифы, сказки, сочетающие описания самых невероятных чудес с отдельными вполне реальными бытовыми картинами (например, игры детей того времени, школы и т. п.).

Одно из таких евангелий детства Иисуса полностью дошло до нас. Автор его назвал себя Фомой, как и автор одного из хенобоскионских евангелий, но ничего общего между двумя этими сочинениями нет. Содержание Евангелия Фомы (рукопись озаглавлена «Сказание Фомы, израильского философа, о детстве Христа») представляет собой рассказ о чудесах, совершенных Иисусом в возрасте от пяти до двенадцати лет. Этот рассказ почти никак не связан с раннехристианской традицией (кроме имен действующих лиц): он является вольной переработкой разных народных сказок и мифов; сам язык Евангелия Фомы близок к языку произведений фольклора.

Основная цель рассказа о детстве Иисуса — представить его всемогущим божеством с самого рождения. Причем Иисус здесь не кроткий, милосердный спаситель. Подобно древним языческим божествам, олицетворявшим грозные силы природы, Иисус в Евангелии Фомы бывает и мстительным, и жестоким, и капризным.

Вот несколько эпизодов из этого евангелия: однажды в субботу маленький Иисус играл с другими детьми на берегу реки. Он сделал ямки на берегу, собрал в них воду и стал лепить из мокрой глины птичек. Один из иудейских жрецов, проходя мимо, рассердился на Иисуса и воскликнул: «Зачем ты делаешь в субботу то, что не положено?» Тогда Иисус хлопнул в ладоши и закричал: «Летите!» — и птицы полетели. На этом чудеса не закончились. Один из мальчиков разбрызгал прутом воду из ямок, тогда маленький Иисус рассердился и сказал мальчику: «Ты высохнешь, как дерево, и не принесешь ни листьев, ни корня, ни плода», — и мальчик сразу высох. Конечно, этот акт мести не вяжется с образом защитника людей, но автора евангелия это не смущает, ведь он имел в памяти столько мифов о жестокости богов. Даже лучезарный Аполлон, греческий бог — покровитель искусства, которому по положению, казалось бы, надлежало быть гуманным, проявлял бессмысленную жестокость. Так, в одном из мифов рассказывается, что жена фиванского царя Ниоба имела четырнадцать детей и очень гордилась ими. Она посмела сравнить себя с Латоной, матерью Аполлона и его сестры — богини Артемиды. В наказание за дерзость Ниобы Аполлон и Артемида перебили всех ее детей. Те же черты жестокости перенесли на Иисуса обращенные в христианство почитатели языческих божеств.