Уже в качестве госпожи маркизы де Шартелье она отомстила обществу, которое когда-то презирало и мучило ее. Но, насколько ей было известно, ни одна живая душа не знала о той, другой, африканской крови, текущей в ее венах.

После смерти Люсьена она вышла замуж за своего бывшего возлюбленного, Гарри, и обрела с ним полное счастье, когда-то ускользнувшее от нее. Лондон воспринимал леди Роддни так, как когда-то воспринимал госпожу Маркизу. А Фауна, невольница квартеронка, ушла в небытие.

Сегодня, сидя в своем красивом будуаре и слыша смех дочери, Елена была обеспокоена не только призраками прошлого, но и мыслями о будущем Флер.

Девочке было всего семнадцать, но в те времена рано выходили замуж, и Елена с Гарри понимали, что настала пора подумать о муже для дочери.

Но кто достоин ее, спрашивала себя мать этим утром. Молодой Томас Куинли, сын их соседа сэра Дэвида Куинли, врача и ученого, симпатичный мальчик. Флер он нравился, и они часто катались верхом с ним и его сестрой. Но он был ей как брат… товарищ. Вивиан Локхарт — красивый дружелюбный юноша, способный проскакать многие мили из Хартфордшира, чтобы только увидеть ее. Но Флер заявила матери, что она никогда не примет предложения от молодого Вивиана.

Этим утром Елена размышляла и о том, кто же позаботится о Флер, которая до сих пор не замужем, когда умрут ее родители. Разумеется, думать о смерти было еще рано… однако все в руках Божьих. Конечно же, случись беда, об их дочери позаботится Долли. Однако Елена не очень-то доверяла кузине, чей образ жизни презирала. Нет, ей не хотелось бы, чтобы домом Флер когда-нибудь стал дом супругов Вир.

Еще был адвокат Гарри — Кейлеб Нонсил, личный советник сэра Артура Фэри, от которого Роддни унаследовал Пилларз. На случай своей преждевременной смерти Гарри сделал Кейлеба Нонсила законным опекуном Флер. Елена находила мистера Нонсила вежливым, даже услужливым, но в глубине души сомневалась в нем.

Глава 3

Флер Роддни, нагнувшись, взяла несколько прелестных цветных лоскутков шелка, из которых собиралась сделать чехольчик для чайника на годовщину свадьбы матери. Выбрав фиолетовый, она поднесла его к свету.

— Взгляни-ка, правда, красивый цвет? — обратилась она к подруге.

Кэтрин Фостер, миловидная веснушчатая девушка с длинными каштановыми волосами, сначала посмотрела на ткань, затем — в глаза подруги. Кэтрин, как и многие другие, всегда поражалась формой и цветом глаз Флер Роддни.

— И правда, у тебя глаза скорее фиалковые, чем синие… Они как твой шелк, — вздохнула она. — Ты такая счастливая! Ресницы у тебя темные, сама ты такая беленькая, а глаза больше всех, какие я видела когда-либо в жизни! Счастливая, счастливая Флер!

Флер звонко рассмеялась.

— Глупышка Кэт, тебе-то на что жаловаться? У тебя самое красивое лицо! — воскликнула она.

Кэтрин хмыкнула и стала рассматривать себя в зеркале, висящем в спальне ее подруги. Очаровательная спальня, окрашенная в белое — любимый цвет Флер, была вся заставлена цветами. Над камином висел портрет Елены, написанный знаменитым художником того времени. Для юной девушки, которой исполнилось семнадцать, эта картина была самым дорогим предметом в комнате. Ее всегда восхищала и завораживала красота матери.

На портрете леди Роддни была величественной, в сером бархатном бальном платье с глубоким вырезом; ее белоснежную шею и грудь украшали сверкающие сапфиры; бесподобные золотисто-рыжие волосы струились по восхитительным плечам.

Волосы Флер были немного светлее, но черты лица такие же, как и у матери: выступающие скулы, маленький изящный подбородок, сужающийся книзу, и сочный, красиво очерченный рот.

За рукодельем девочки дружески болтали. Они с удовольствием предвкушали возможность отлично повеселиться и потанцевать на праздновании восемнадцатилетия Флер в Пилларзе.

Кэтрин вспомнила о некоем джентльмене, присутствовавшем на званом ужине, который отец Флер давал здесь на Пасху. Весь вечер этот джентльмен не отходил от Флер и переворачивал страницы партитуры, когда она играла на спинете «Овечка мирно пасется в горах».

— Ты не знаешь, есть ли у твоей мамы в списке гостей лорд Сен-Шевиот? — спросила Кэтрин, лукаво поглядывая на подругу сквозь прищур своих глаз и наблюдая за ее реакцией.

Флер напряглась, ее розовое лицо побледнело, ибо вопрос подруги застал ее врасплох.

— Надеюсь, что нет, — ответила она изменившимся голосом. Сейчас она выглядела почти испуганной.

— Почему, Флер? — с любопытством спросила подруга. — Он ведь так красив! Да ты сама говорила это. Ты сказала, что он совершенно неотразим.

— Это только вначале… А потом я почти сразу отказалась от своих слов, — ответила Флер и неожиданно уколола палец иголкой. Отдернув руку, она сунула палец в рот, как ребенок. — Что бы там ни было, мне бы не хотелось, чтобы он присутствовал на этом балу, — проговорила она.

— Но почему? — настаивала Кэтрин.

— Он… он пугает меня. К тому же я не нахожу его искренним… И он такой дерзкий! — задумчиво отозвалась Флер.

— Но красивый.

— О да, очень! Это я признаю.

— И занятный.

— Не знаю. Мы с ним мало беседовали, однако я узнала, что он очень много путешествовал. Он французского происхождения, много времени провел на побережье Франции. Папа говорит, что он великолепный наездник и отличный стрелок. Они познакомились на охоте. Также барон прекрасно фехтует… Я слышала, как рассказывали, что в Париже он расправился с двумя противниками, нападавшими на него с разных сторон. Так вот, он пронзил обоих и…

Изящной рукой, держащей иголку, Флер помахала из стороны в сторону. Кэтрин воскликнула:

— О, как это ужасно!

— По-моему, лорд Сен-Шевиот при всех своих галантных манерах страшный человек, — искренне сказала Флер.

— Но как он очаровательно говорит, — вздохнула Кэтрин. — Как он утонченно привлекателен, милая Флер!

Какое-то время девушка молчала. Она вспоминала первое знакомство с лордом Сен-Шевиотом на званом ужине, который давал отец. Безусловно, барон, прекрасный собеседник и рассказчик, был душою вечера.

Когда он удостоил ее своим вниманием, она смутилась и одновременно была польщена. В полном восторге она сидела, сложив свои изящные руки и слушая то, что он говорил, наклонившись к ней. А говорил он ей о том, что ее красота совершенно покорила его с первого взгляда.

— Грацию белых лебедей на озере вашего отца нельзя сравнить с вашей, — говорил он. — Как только я увидел вас, ваши фиалковые глаза поразили меня, я ослеплен их красотой. Я никогда не видел большей красоты, мисс Роддни! — Вот такие слова он шептал ей весь вечер на ухо. Еще он рассказывал ей о Кадлингтоне, огромном замке, где он жил. Как великолепен этот замок в своем уединении, сколько слуг ухаживает за ним и как много бесценных сокровищ лежит в фамильном сейфе. И все это ожидает только одного: невесты, девушки, которая стала бы женой Дензила, лорда Сен-Шевиота.

Этот стремительный поток многозначительных слов она принимала весь вечер… и от самого потрясающего мужчины из всех присутствовавших на званом ужине. И не удивительно, что они запали в невинную головку Флер. После этого приема она даже пошла к матери и, обсуждая с ней вечер, спросила:

— Что же такое все-таки отталкивает меня в лорде Сен-Шевиоте, мама?

Елена заколебалась, прежде чем ответить. По ее мнению, Сен-Шевиот, несмотря на свою внешность и титул, был слишком жесток и груб для ее драгоценной Флер, которую они с Гарри пока еще защищали от всех опасностей и соблазнов этого мира.

— Лично меня он совершенно не беспокоит, милая, однако тебе не обязательно с ним снова встречаться, если ты того не хочешь, — сказала Елена дочери, перед тем как отправиться спать.

Между тем Гарри Роддни думал иначе. Его заинтересовал Сен-Шевиот. Уже дважды после Рождества Гарри останавливался у Дензила в замке, чтобы принять участие в охоте. Разумеется, приглашали и Елену, однако она отклонила оба приглашения, предпочитая оставаться в Пилларзе с Флер.