Беата и Алейда странно посмотрели на нее, но Иво с облечением ответил:

- Я с удовольствием выучу этот урок, целительница. Сейчас же, если можно.

- Но я только что запеленала ее, - возразила Беата.

- Значит, перепеленаешь. Я ее отец, а значит должен уметь о ней заботиться, даже если никогда не буду этого делать, - он протянул малышку Мэйрвин.

- Покажи мне.

Аледа с изумлением наблюдала за ними. Мэйрвин положила малышку в изножье кровати и распеленала ее.

- Это хвостовой лоскут. Он идет сюда, - она обернула тканью, подвязав концы, вокруг ужасно маленькой попки.

- Это несложно, но эту ткань следует часто менять, чтобы не появлялись опрелости. А завязки удерживают всю конструкцию на месте.

- Покажи еще раз, - попросил Иво.

Мэйрвин повиновалась и научила его, не обращая внимания на раздражительное неодобрение Беаты.

- Если нет чистой ткани, часто используют сухой мох или шерсть, - говорила она, предвкушая его следующий вопрос. -

И когда вы подкалываете булавками пеленки, смотрите, чтобы не уколоть ребенка.

- Разумеется, - бесстрастно говорил он.

- Большое спасибо. - Он никогда не сможет этого сделать. Никогда. «Прошу, Один, не заставляй меня делать это. Освободи мое дитя от этого проклятия, которое лежит на мне. Я сделаю всё, что угодно. Всё, что угодно».

- Я также благодарю тебя, Мэйрвин, - сказала Алейда.

- Я тоже не умею этого делать. Я подозреваю, что будь воля Беаты, она бы держала все в секрете, чтобы быть незаменимой на год или два, потому что мы все знаем, как я хочу поскорее избавиться от нее.

Беата фыркнула и схватила ребенка:

- Это вовсе не секрет, но вам не придется этого делать, моя госпожа, так что вам не стоить и учиться.

- Если послушать тебя, то мне вовсе ничего не нужно знать о ней, даже ее имя, - тяжело вздохнула Алейда, почти зевнула.

- Видите, вы устали, - сказала Беата, но отдала ребенка Алейде.

- Прежде чем заснуть, вы должны дать ей грудь, чтобы ваше молоко пришло. Пора вам удалиться, мой господин. Мужчине здесь делать нечего.

- Он не увидит ничего нового, - ответила Алейда.

- Нет, она права, я уйду. Через минуту, - сказал он Беате и Мэйрвин. Обе женщины отошли, позволяя им уединиться.

Когда он повернулся к Алейде, мучительно сознавая, что, скорее всего, видит ее в последний раз. Если видение Ари сбудется, завтра на закате он убежит с ребенком, оставив Алейду страдать от того, что он с ней сотворил.

Пока он стоял там, она расстегнула платье и приложила Беатрис к груди, которая принадлежала ему до настоящего момента. Ребенок, открыв рот, тыкался в материнскую грудь, потом нашел сосок и впился, посасывая как фермерский поросенок.

- Хорошая девочка, - прошептала Алейда.

- Видишь, нам совсем не нужна Беата. Она лишь будет шить для тебя, и рассказывать тебе истории.

Как же он сможет так поступить, когда Алейда так любит Беатрис? Как же она переживет потерю супруга и ребенка? Как он сможет выдержать ее потерю?

- Мой господин? - сказала она, глядя на него.

- Вам нехорошо?

- Нет, всё в порядке, - он сел рядом с ней нежно дотронулся до ее щеки, вспомнив, когда она спрашивала его об этом. - Я лишь думаю, какая ты красивая, Алейда из Олнвика.

Она изумленно посмотрела на него:

- Ты меня пугаешь, когда вот так на меня смотришь. Словно хочешь оставить то, что видишь в своей душе.

- Я бы хотел, чтобы ты была со мной всегда, - чувствуя горечь от того, что надо будет сделать, он поцеловал ее на прощанье.

- Спи спокойно, сладкий листочек, - сказал он.

- Пусть тебе приснюсь я. - И, наконец, отпрянул и погладил Беатрис по щеке.

- Ты тоже, малышка. Поешь хорошо, потом спи, ради своей матери.

- Беата, присматривай за ними, - приказал он, и ушел, задержавшись на лестничной площадке, глядя вниз в зал, подождал, пока к нему выйдет Мэйрвин.

- Ари устроился рядом, - сообщил он тихонько, когда она стала рядом с ним.

- Он придет сюда после восхода.

Она кивнула:

- Если дела пойдут плохо, вы найдете меня там, где мы договаривались. Но, по правде сказать, господин, я ничего странного не почувствовала. Я думаю, что завтра вы будете здесь вместе с женой и ребенком.

- Надеюсь, что ты права, Целительница.

«Один, Фригга, Тор, Фрейя, все вы, - не дайте ей ошибиться, умоляю. Прошу, пусть она окажется права».

Глава 27

Изумленная Мэйрвин склонилась над колыбелькой и быстро осмотрела ее.

Пальчики на ножках и ручках, животик, спинку, голову - ничего.

Беатрис была милым и здоровым ребенком безо всяких признаков зла, даже теперь, когда солнце скользило по земле снаружи, а петухи возвещали наступление утра.

Слова благодарности подступили к губам Мэйрвин, а слезы, на сей раз полные радости, пролились дождем на дитя.

Она все еще стояла на коленях, когда звук голоса сэра Ари прервал ее благодарственную речь.

Она перепеленала Беатрис и побежала ему на встречу к лестнице.

Он увидел ее слезы и побледнел прежде, чем она смогла произнести, - Все в порядке.

- Вы уверены?

- Да. Видите? - Она показала ему малышку и он поморгал, словно борясь с собственными слезами.

- Вы можете ему сказать?

- Вы покажете ее ему через окно. Он как раз подлетает.

Мэйрвин побежала обратно в спальню, а в это время темная тень промелькнула снаружи.

Орел медленно облетел вокруг и опустился на ограждение всего в дюжине ярдов.

Мэйрвин распеленала ребенка, чтобы показать ее грудь и руки, и осторожно поднесла ее к окну.

Орел посмотрел, моргнул, потом расправил крылья и поднялся в воздух, снова пролетев мимо окна, так, что кончик его крыла был всего в нескольких дюймах.

Поток прохладного воздуха, который коснулся ее кожи, разбудил Беатрис и она заревела. Этот звук был человеческим, а не птичьим. Снаружи великолепная птица метнулась вверх, взлетая все выше и выше, двигаясь и кружась, радость орла была заметна в каждом взмахе крыла, пока он танцевал в небесах.

- Беата? - Раздался слабый голос позади нее.

- Мэйрвин, моя госпожа, - Мэйрвин прижала Беатрис к груди и быстро поправила ее пеленки.

- Почему она плачет?

- Мы встретили ее первый рассвет, моя госпожа, - Мэйрвин закрыла ставни, вытерла слезы со щек и повернулась с улыбкой, чтобы отнести ребенка матери.

- Ваш орел прилетал, и леди Беатрис его приветливо встретила.

- Вы уже закончили, моя госпожа? Это первое кормление леди Беатрис и будет лучше, если вы ее покормите сами, и молоко появится.

- Принеси ее сюда. - Алейда с трудом проглотила остатки пресной, жидкой овсяной каши, которая являлась ее ужином и отставила миску в сторону, когда Беата принесла ее дочь.

- Вот, мой ягненочек, - Беата склонилась над краем постели, широко улыбаясь, когда Алайда приложила малютку к груди.

- Посмотрите на нее. Она знает, чего хочет. Сосет, как теленок.

- А я - корова, - заметила Алейда, поморщившись, так как молоко еще не появилось, а Беатрис очень старалась поесть.

- Почему ты так улыбаешься, Беата?

- Вам и ребенку, ягненочек. Я всегда думала, что вы выйдете замуж и уедете, а для меня все кончится. Но вот вы здесь, леди и мать, и я все еще здесь и помогаю вам. Это чудо.

- Да, ты права, няня, - произнес низкий голос у дверей.

- Иво! - воскликнула Алейда, испытывая непонятное облегчение.

Беата поднялась и вышла вперед, чтобы не дать ему подойти ближе. - Мужчинам запрещено видеть ту, кто лежит в этой комнате, мой господин, тут прошлой ночью были роды, и так и должно быть.

- Эти правила придумали мужчины, у которых нет ни жен, ни детей.

Беата перекрестилась. - Богохульство.

- Правда. - Он обошел ее и наклонился, чтобы поцеловать Алейду в щеку.

- Добрый вечер, жена. - Он наклонился ниже, и поцеловал Беатрис в голову.

- И тебе тоже, дочь.